Лиля сунулась в свою пустую кружку, Олег встал и налил ей еще чаю. Как он так встает со скрещенными ногами? Этот чрезвычайно важный вопрос очень занимал ее. Надо будет попробовать. Вместе с чаем он принес ей две таблетки анальгина, сказав, что это совершенно необходимо. Лиля выпила таблетки. Ему видней. После завтрака Нутэвэкэт стал собираться в путь. Олег тоже натянул пуховик и торбаса. – Ты куда? – перепугалась Лиля. – Проводить. – Можно и мне проводить? Он вдруг засмеялся, громко, от души. – Как я рад тебя видеть, – ни с того ни с сего сказал он, взял ее за плечи и встряхнул. – Если бы ты знала, как я рад тебя видеть! Она улыбалась ему навстречу, и сейчас совсем не время было обниматься – Нутэвэкэт возился в сенях, одевался, – но они обнялись очень крепко и как-то так, как будто между ними давно все ясно, все решено. Так было тысячу лет до и еще будет тысячу лет после. – Мы поговорим, – сказали они хором и посмотрели друг на друга, серьезно и внимательно. Потом он нахлобучил на нее шапку, как вчера в землянке, скинул торбаса, сунул их Лиле, сам натянул унты, и они вывалились в просторный двор, на холодное и ослепительное солнце. В этом солнце собаки поднимались на ноги, отряхивались, махали хвостами и ни с того ни с сего коротко взлаивали, приветствуя хозяина. Он покрикивал на них – видимо, тоже был рад видеть. Олег помог Нутэвэкэту увязать на нарту поклажу. Потом сунул заранее приготовленный сверток. – Водку не пью, – холодно сказал Нутэвэкэт по-чукотски. – Забери. Много охотников потеряло разум из-за этого зелья. – Это чай, – объяснил Олег. – Плиточный. Я утром ходил к брату, у него взял. У него всегда есть. И сахар. – Это хорошо, – согласился Нутэвэкэт. – Это можно. – Спасибо тебе! – сказал Олег. И оглянулся на Лилю, щурясь от солнца. В шапке, мужских торбасах и огромной куртке она походила на персонаж из плохого американского кино про Север. Как только он оглянулся, она подошла и стала рядом. И сунула руку Олегу в карман. И спросила: – А можно собак погладить? – Однако, можно и погладить. Она вытащила руку, присела на корточки и погладила вожака за ушами. Он терпел с горделивым достоинством. – Вот какая прекрасная собака, – сказала вожаку Лиля. – Замечательная собака!.. И переместилась к следующей. – Ты слышал про охоту? – спросил Олег, глядя, как она чешет собак. – По радио объявили охоту. Тут Нутэвэкэт покатился со смеху: – Однако, зимняя охота скоро! На лахтака, на нерпу! Вот тебе охота! – Я о другой охоте. Ты знаешь. Нутэвэкэт перестал хохотать. – Никто из тундры не охотится на твою женщину. Это чушь. – Он употребил другое слово, гораздо более энергичное. – Это дела городских. Значит, сам разберешься. Без нас. Олег уточнил – на всякий случай. Все же луораветланин он был всего лишь на четверть. – Значит, нет никакой охоты? – Почему нет? Охота всегда есть, однако. На лахтака, на нерпу. Весной на кита. – Вуквукай застрелился. Она его нашла. – Вуквукая убили. Твоя городская женщина не могла его убить. Он был великий охотник. Духи давно сердились на него, потому что он связался с золотом. Всем, кто связался с золотом, – конец. – С каким золотом? Нутэвэкэт затянул последние ремни и взялся за «баран». Олег понял, что ничего объяснять он не станет. – Духи прислали тебя на помощь, – сказал он, вспомнив бабушку Туар. – И ты спас городскую женщину. – Духи никогда не помогают в том, что ты можешь сделать сам, – возразил Нутэвэкэт с досадой. – Они вступают там, где ты бессилен. И если ты с ними дружен. Тебе помог Дух, с которым ты дружен, однако. – С каким Духом я дружен? – Дух твоего радио, – ответил Нутэвэкэт, как неразумному. – Дух радио сказал мне, что женщина пропала, а я знал, где искать. Женщина, которая чуть не пропала, все гладила собак и рассказывала им, как они прекрасны. – Пусть будет всегда удачной твоя охота и легким ход твоей нарты. – Пусть Дух твоего радио никогда тебя не покинет. Нутэвэкэт скомандовал собакам и стал поворачивать упряжку. – Как?! – спросила Лиля растерянно. – Уже все?! Я его даже не поблагодарила! И ринулась было следом за каюром, который бежал рядом с неторопливо разгонявшейся упряжкой. Олег схватил ее за куртку и удержал. – Я поблагодарил уже. Целовать и обнимать его не надо. В ноги падать тоже не стоит. Нарта выехала из широких ворот, взметнулась снежная пыль, нестерпимо сверкающая на солнце, каюр что-то крикнул, и упряжка пропала за поворотом. Некоторое время они молчали. – Ему далеко до дома ехать? Олег усмехнулся и боком прижал ее к себе. Солнце слепило, глаза слезились. – Больше тысячи километров. – Как?! – Он сейчас пойдет на Уэлькаль, потом на Эгвекинот к Амгуэме. Оттуда на Ванкарем, Нешкан, Энурмино, а оттуда уже до Инчоуна совсем близко. – В ванкаремской тундре возросло поголовье оленей, – сообщила Лиля задумчиво и опять сунула руку ему в карман. Рука была мокрой и, должно быть, попахивала собачьей шерстью. Тысяча километров пути!.. Тысяча километров одиночества. Тысяча километров холода и мрака, когда дни будут все короче, а ночи все длиннее. Он будет видеть людей только в поселках, которых мало, очень мало на этой планете!.. Людей мало, но те, что есть, помогают и спасают друг друга. Это – закон. – Пурга кончилась, – сказала Лиля, представляя себе эту тысячу километров пути. – А вчера ночью казалось, что она навсегда. – Пришел борт. Ты скоро улетишь домой. Лиля сдвинула шапку, которая то и дело съезжала ей на нос, и спросила с обидой: – Ты с ума сошел? Никуда я не улечу! Глупость какая. В своем собственном кармане Олег потрогал ее руку. Он знал, что она улетит, но сейчас не время говорить об этом. – Как же мы вчера доехали? Сани такие маленькие! И собаки! Они же не лошади и не слоны! – Я бежал рядом с нартой. – Тысячу километров?! Он засмеялся: – Всего семнадцать по навигатору. По тундре было тяжеловато, а на дороге стало легко. Ты находилась очень близко. Но без Нутэвэкэта я бы тебя не нашел. И никто бы не нашел. Лиле не хотелось ни вспоминать о случившемся, ни думать, но она знала, что придется – конечно!.. Придется вспоминать и как-то искать человека, который проделал с ней все это, просто чтобы ему не пришло в голову проделать это еще раз.