Ёкай рассмеялся снова, язык был сухим, хлопал по разрушенному рту. Он склонился над столом, его молочный глаз глядел на нее. А потом глаз выпал, голова рухнула на груду монет на столе. Трупы рассыпались вокруг нее, падали на стулья, конечности опускались. Ю схватила нефритовую монету и убежала. Глава 17 Ю захлопнула за собой дверь таверны и прижалась к бамбуковой стене, тяжело дыша, слушая, как сердце гремело в ушах. Она дрожала, ладонь сжимала нефритовую монету до боли. Ю вглядывалась во тьму вокруг таверны. Нацуко не было видно. Богиня пропадала, когда становилось напряженно. Ю не могла решить, было это из-за того, что она не могла помочь прямо, или она что-то затевала. Ей казалось, что богиня ей что-то не рассказала. Может, многое. Все состязание казалось… странным, но Ю не могла понять, что ей не нравилось. Она знала, что если бы прочла контракт на своей коже, поняла бы все. «Первый шаг к победе — знать, в какую игру ты играешь», — урок бабушки, пожалуй, первый. Ю была голодна, одна, грязная маленькая сирота. Мама бросила ее и ушла в гарем Императора Десяти Королей. Но это было не все. Последними словами ее мамы были: «Почему ты так похожа на него?». Ю уснула на обочине тропы, которая никуда не вела, тихо всхлипывая, пока мама смотрела на нее с болью в глазах. Она проснулась одна. Она больше не увидела маму. Она брела по провинции Сунь, просила еду, воровала, когда могла, и бежала, пока ее не поймали. А потом она заметила старушку в деревушке под названием Шуань. Женщина сидела за деревянным столом у шумного дома, миска горячего риса стояла перед ней рядом с шахматной доской. Ее глаза были закрытыми, она раскачивалась в нежном ритме сна. Ю подумала, что миску каши будет проще всего украсть, и подобралась ближе, держась теней, сглатывая слюну от мысли о еде. Она не ела днями, и желудок сжимался в узел, будто пытался съесть себя. Старушка тихо посапывала, но ее глаза открылись, когда Ю потянулась к миске, и Ю чуть не обмочилась от страха. Она выронила миску и повернулась бежать, но старушка поймала ее за худую руку. Ю ожидала, что она позовет на помощь, закричит «вор», но старушка указала на доску и фигуры на столе и просто спросила: «Знаешь игру?». Ю покачала головой, и старушка захихикала. И она сказала: если Ю сыграет и выиграет, она заслужит миску риса с мясом и овощами. Как Ю могла отказаться от награды за такую мелочь, как игра? Конечно, она проиграла. Она не знала правила, и старушка учила ее во время игры. И тогда она сказала: «Первый шаг к победе — знать игру, в которую ты играешь». Несмотря на поражение, старушка накормила Ю и дала ей поспать на полу возле ее кровати. Ю уснула ночью под храп старушки, впервые за долгое время ощущая безопасность. На следующий день они снова сыграли. Ю проиграла, но старушка снова накормила ее. Ю не успела заметить, как получила дом. Получила семью, хотя многие не любили ее. Но она все еще не понимала правила игры, в которую они играли, пока бабушка не вручила ей проклятую маску и не сказала, что она была новым Искусством Войны. Пока она была в таверне, пошел дождь. Моросило, но серые тучи обещали бурю. Хоса страдала от засухи пару месяцев, нуждалась в дожде, но это превратит тропы и поля в грязь. Она могла остаться сухой, сидя на крыльце таверны, но придется остаться. Близко к трупам. Она все еще дрожала после близкого столкновения с ёкаем. Звезды или боги, кто был настоящим и слушал, ей нужно было выпить. Ю открыла дверь таверны и заглянула во мрак. Трупы не двигались, молчали и воняли гнилью. — Двигайтесь, — сказала она, не зная, говорила себе или телам. — Ну же! — сказала она. В этот раз точно себе. Она прошла внутрь как можно тише. Три трупа лежали кучей у двери. Один был массой личинок и тонкой кожи. Голова другого была сдвинута, рана зияла на шее. Но что-то изменилось. Напряжение пропало из таверны. Теперь остались только последствия резни. Все еще жутко, но страх прошел, опасность миновала. Она перешагивала тела, двигаясь к стойке. Кохранцы тщательно убили всех, но двигались быстро. Оставили несколько бутылок вина. Она выбрала те, что меньше пахли как уксус и взяла стул, а потом повернулась, чтобы снова убежать. У двери она заметила старую бамбуковую шляпу доули. Владелец точно погиб, а шляпа защитит ее голову от дождя. Она схватила доули со стены и отнесла свою добычу на крыльцо, закрыла за собой дверь. Ком смотрел на нее, вяло жевал траву, не переживая из-за моросящего дождя. — Говори, что хочешь, — сказала Ю. — Но поход туда еще раз был подвигом! — конь взглянул на нее, промолчал, ясное дело, махнул хвостом и продолжил жевать траву. Ю опустилась на стул на крыльце, сделала глоток вина и удовлетворенно выдохнула. Сделала еще глоток. Вино скиснет через день, но Ю не собиралась давать ему еще день. Тучи разверзлись, и морось стала ливнем. Ком раздраженно заржал, когда дождь застучал по нему, промочив его облезлую шкуру. Ю цокнула языком и указала на место рядом с собой. Конь забрался на крыльцо, нашел сухое место и лег на бок. Крыльцо закрывало от худшей части бури, но вода местами капала сквозь солому крыши. Ю смотрела на дождь и думала о монете, которую она выиграла. Монета Ян Ян, бога игр, была для него ценнее всего. Монета, которая, по словам Нацуко, никогда не побеждала. Ю подбросила монету, поймала ладонью. Она упала полумесяцем вверх, похожим на улыбку дурака. Она снова ее подбросила. В этот раз монета упала солнцем вверх, пылающим неровным шаром. Она подбросила ее в третий раз, сказала «солнце», пока монета была в воздухе. Она упала на ее ладонь улыбкой полумесяца вверх. Ю повторила это еще два десятка раз между глотками вина, и каждый раз монета падала не той стороной, что нужно было. Нацуко говорила правду о монете. То, что такие вещи существовали, потрясало Ю. Монета была без техники, без ци. Это была тайна. Она не представляла, как такое работало. Первая бутылка вина кончилась, пока она размышляла над артефактом, и она опустила бутылку у крыльца собирать дождевую воду, а потом открыла вторую бутылку. Она продолжала рассматривать артефакт. Он был легким, как нефрит, и рисунки солнца и луны были красивыми. Дракон преследовал хвост на краю монеты. Но тут не было указаний, как монета работала. Монета явно работала по правилам. У всего были правила. Мир был полон правил. Солнце и луна двигались по небу, они делили мир, порой озаряли светом, порой укутывали во тьму. Притяжение было другим правилом мира, постоянной тягой к земле. Люди рождались, росли, старели и умирали. Все работало по законам мира, установленным… Ю задумалась. Кто устанавливал правила? Боги? Звезды? Законы мира были старше богов? Из-за этих вопросов философы изводили себя до седины поколениями. Люди сходили с ума, пытаясь разобраться. Бабушка Ю изучала правила, заявляла, что не было ничего важнее в мире. Но даже она была в смятении из-за главных правил. Она говорила: «Знай правила каждой игры, маленькой и большой, и тебя никогда не удивят. Но не тревожься из-за непоколебимых законов природы. Сосредоточься на правилах, которые ты можешь исказить или нарушить. Когда знаешь те правила, когда понимаешь их, ты знаешь, как победить». Ю подбросила монету снова и поймала ее на ладонь. Не глядя, она накрыла ее другой ладонью. — Солнце, — сказала она и убрала руку, увидела луну. Она повторила процесс два десятка раз с тем же результатом. Она не понимала, как игра в случай была обречена на поражение. Ю допила вторую бутылку вина, все стало размытым по краям. Это было приятное пьяное состояние, все становилось мягче, тише и спокойнее. Даже ливень и раскаты грома радовали ее. Она опустила монету на деревянный пол крыльца солнцем вверх, встала со стула. Она решила, что была пьяна сильнее, чем думала. Не важно. Пьяный — это пьяный, сколько бы выпивки не было выпито. Она захихикала от этой мысли и опустила вторую пустую бутылку под дождь. — Солнце, — выдавила она и быстро повернулась, словно надеялась заметить духа, который менял сторону монеты. Она споткнулась и рухнула на деревянный пол. Монета все еще показывала солнечную сторону миру. — Вот же хитрюга, — невнятно сказала Ю монете. — Как ты работаешь? Монета не ответила, даже когда Ю потыкала ее. Ю встала на ноги, потерла ноющий зад и опустилась на стул. Она хмуро посмотрела на монету, открыла третью бутылку вина. Она знала, что стоило пить медленнее, и она уже была достаточно пьяна. Но последние дни были тяжелыми, и Ю хотела напиться и все забыть. Напиться и рухнуть! Она снова захихикала, думая об этом, жалея, что не могла выпить с кем-то. Конь уснул, монета не общалась с ней, хоть и лежала солнцем вверх. Она уже выпила много из третьей бутылки, все еще холодно глядя на монету, когда три девочки появились под дождем, шли по грязи тропы к таверне. Ю прищурилась, и три стали одной, а потом она застонала: — А я-то думала, когда ты появишься. Девочка поднялась на крыльцо и вдруг стала старухой в морщинах и полностью сухой. — Ты ее нашла, — Нацуко обошла монету и опустилась на колени перед дверью. — Да, я ее выиграла, — сказала Ю, голос был медленным даже для ее ушей. — Или проиграла ее. Проклятая монета. Ты могла бы сказать, что там был ёкай, — она махнула на таверну. — Вижу, ты и вино нашла, — сказала Нацуко. — Это же таверна, — Ю захихикала. — А монета. Как она… делает… трюк? — она вздохнула. — Как это работает? Богиня закатила глаза. — Я говорила. Когда подбрасываешь ее… — Нет-нет-нет, — сказала Ю, мотая головой, и слово стало невнятным. — Нет, я знаю, что она делает. Но как? Как она это делает? Какие правила? Нацуко пожала плечами. — Не знаю. Это не моя монета. Ю снова застонала, склонилась, но поднять монету было сложно, ведь их вдруг стало три, и она не могла решить, какая была настоящей. Она нашла монету со второй попытки, подбросила ее. Она упала луной вверх. Ю подбросила ее снова, и она упала солнцем вверх. — Говори, — она подбросила снова. — Солнце, — богиня отодвинула третью бутылку от Ю. Ладно. Она уже достаточно выпила. Хотя там еще осталось, было глупо тратить вино. Монета упала на ее ладонь, солнце мерцало перед лицом Ю. — Ах, — сказала она. — Ты победила. — Мне повезло. Ю снова подбросила монету. — Говори, — сказала она. — Луна, — сказала Нацуко. Ю не смогла поймать монету в воздухе, и она упала на деревянный пол. Луна улыбалась ей. Ю снова подбросила монету. — Еще. Богиня вздохнула. — Солнце. — Солнце, — повторила Ю. Монета упала на ее ладонь луной вверх. — Интересно, — это точно было интересно, но она не знала, насколько. — Правила… — сказала Ю и затихла. Нацуко смотрела на нее, щурясь, бутылка вина была теперь рядом с ней. — Поспи, Дайю, — сказала она. — У нас еще долгий путь, тебе нужно отдохнуть. Ю попыталась убрать пряди волос с лица, но промахнулась и ткнула себя в глаз. — Ты не указываешь мне, когда… как… кхм… — богиня была права. Ю устала. Слишком много долгих дней и ночей. Она сжала монету в руке на миг, а потом убрала ее в тот же карман, где было кольцо. Она не поняла, как оно работало, но была уверена, что поняла правила монеты, и это было чем-то. А, может, ничем. Перед тем, как она уснула, она услышала голос Нацуко: — Мне жаль. Глава 18 Следующий день был противным из-за ливня и похмелья, от которого казалось, что пять армий воевали в голове Ю, и у них не было даже подобия плана. Она проснулась и увидела знакомое, хоть и мокрое, круглое лицо, глядящее на нее. — Что ты тут делаешь? — спросила Ю. Она мелодраматично застонала и решила закрыть глаза, желая, чтобы все это было сном. Ли Бан пожал плечами. — Думал, тебе понадобится моя помощь. — Ком хочет помочь, — рявкнула Нацуко. — Позволь ему. Конь поднял голову. Зверь стоял под дождем, ноги погрузились в грязь, но он прошел, хлюпая, ближе и фыркнул Нацуко. — Другой Ком, — сказала богиня. Конь попытался подняться на крыльцо, но там было мало места, ведь трое уже сидели на нем. — Ладно! — Нацуко отогнала коня. — Только ты можешь быть в Комом, — она похлопала коня по носу и посмотрела на Ли Бана. — А ты будешь… — Я говорила тебе остаться в Бан Пинь, — сказала Ю резче, чем хотела. Ее похмелье все усложняло. Она ощущала себя раздраженной, уставшей и грязной. Боль в голове и вялость в теле раскрывали в ней худшее, и она не хотела, чтобы кто-то это видел. Она сама не хотела это видеть. Ли Бан кивнул. Вода капала с его тонких волос на лицо, катилась по щекам почти как слезы. — Я, кхм, увидел тебя. Знал, что тебе нужна помощь. Думал, что стоит рискнуть. Если меня призовут, я буду сражаться. Теперь у меня есть техника, и я могу создать себе имя, — он невинно улыбнулся. Он не знал войны. Он не знал, что смерть была вероятнее героизма. Она видела невинных, как он. Видела, как они умирали. Видела, как невинность умирала в тех, кто жил. Она не могла решить, что было хуже. — Пухляк! — Нацуко щелкнула пальцами. — Это твое новое имя. Ли Бан хмуро посмотрел на богиню. — Меня зовут Ли Бан, — сказал он. — Или зовите меня Падающей Луной.