– Боюсь, у вас нет другого выхода. Я перевела на него взгляд. – Вот уж нет! Первой открывать свои карты перед вами я не стану. – Очень жаль! – Мне и правда пора! Спасибо за танец, – бросила я уже на ходу, чувствуя, что на глазах закипают бессильные слезы. Больше всего меня вывела из себя его королевская непробиваемость и ледяная упертость. Со мной играли в кошки-мышки, не беря, по большому счету, во внимание ни мои эмоции, ни меня саму. И это ужасно меня бесило. Я вбежала с его пиджаком на своих плечах по лестнице на второй этаж и вышла на большой балкон-террасу, опоясывающий почти половину дома. Мне казалось, что чей-то взгляд упирается мне в спину. Я посмотрела сверху вниз на гостей, столпившихся на лужайке. Но все были заняты своими делами. Это все – плод моего воображения? Или за мной кто-то следит? Может, сам Андре? Меня била дрожь, хотелось плакать. Я не знала, почему именно этот мужчина вызывает во мне такие чувства – я его почти ненавидела, и в то же время стоило мне только подумать, что я его больше никогда не увижу, как ледяной озноб прошивал насквозь мой позвоночник; а на душе становилось тошно и пусто. Как будто меркли все краски мира и я смотрела черно-белое кино. Это было глупо, нелогично, нелепо, но я ничего не могла с этим поделать. Море, черное, беспокойное, темной волнующейся массой простиралось до самого горизонта, блеск огней на побережье расцвечивал воду разноцветными змейками. – Красиво? – У вас такая манера подкрадываться!.. – И что? – Ничего. Он встал рядом со мной. – Сказочное место – эта Французская Ривьера. – Андре подвинулся ближе. – Мне кажется, что вы все время сердитесь на меня. За что? – Кажется. Не могла же я сказать ему, что я зла и раздражена на него из-за его равнодушия ко мне, из-за его самообладания. Я же просто теряла голову в его присутствии, и сохранить хладнокровие мне стоило больших усилий. Хваленая прибалтийская выдержка! И еще – древний польский род! Я призывала их в свои союзники, потому что иначе мне было очень трудно предсказать свое поведение – возможно, я кинулась бы ему на шею, повисла бы на нем, красиво, как в кино, запрокинув голову, или просто взяла бы руку и провела ею по своему лицу… Или прильнула бы к его руке губами. Все в нем волновало, будоражило меня. И та ночь – была! Я вдруг почему-то подумала, что этот вечер должен закончиться как-то по-другому, не так, как я предполагала еще пять минут тому назад. Что-то щелкнуло в моей голове, и я посмотрела на Андре, слегка приоткрыв рот. «А почему бы и нет?» Я не должна сидеть сложа руки и ждать, пока такой мужчина, как Андре, сам снизойдет до меня. Уже столько всего сказано-пересказано о том, что женщина должна бороться за своего мужчину, что пора бы и мне взять эти слова на вооружение. А если это будет выглядеть смешно? И глупо? А если он откажется? Что тогда? Я решительно тряхнула головой. Но расстаться сейчас с ним – это будет как-то… неправильно. Да и вид с террасы открывался сказочный! Обстановка располагала… Я придвинулась поближе к нему. Так, самую малость. – Вы далеко остановились? Он повернул ко мне голову медленно и посмотрел на меня, словно пытался вникнуть в смысл моих слов. – Остановился? – Да. В каком отеле? Или вы живете на вилле Колпачевского? – эти слова я постаралась произнести небрежным тоном, как опытная сердцеедка. Но ведь есть же на свете женщины, которые ловко накидывают на мужчин петлю в самый первый раз и потом водят их на этом поводке, словно дрессированных собачек. Почему бы и мне не стать такой? И когда-то мне надо же научиться этому! Так жить гораздо легче, менее обременительно и приятно. Роковые красавицы правят миром, тогда как забитые, скромные, ничего не ожидающие и ничего не требующие девушки все время остаются у разбитого корыта, которое они разбивают сами, своими собственными руками. Я не могу больше идти на поводу у обстоятельств! Я не могла себе признаться в том, что мне надоел секс с Пашей, где все было взвешено, обмерено и рассчитано. Вплоть до минут-секунд, и не было ничего взрывного, неожиданного. Мне надоело чувствовать себя то ли полумертвой, то ли полуживой. Я еще не познала до конца ту простую истину, что плохой мужчина убивает женщину медленно, но верно. – В настоящий момент я живу на вилле Константина Диодоровича. Но у меня есть и номер в отеле. Я живу то здесь, то там. А что? Вы собираетесь прийти ко мне в гости? – Почему бы и нет? – пути Назад не было, и я закусила губу. Я смотрела на него, и сердце мое бухало тяжело, размеренно. Как филин в ночном лесу. Я даже не думала, что от этого ответа столь многое зависит. Теперь я испугалась своего игривого тона: наверное, все-таки я произнесла это как-то не так. Не теми словами и не с той интонацией. Переборщила. Искусству быть роковой учатся с младых ногтей, и одним наскоком тут ничего не решишь, из гусеницы бабочка сразу не вылупится. Не надо было мне так… очертя голову… И теперь вместо роковой красавицы на меня навесят ярлык «дурочки» или, что еще хуже, – «проститутки», готовой бежать в отель к почти незнакомому мужчине. Правда, после той ночи в Париже терять мне почти нечего. Но все же… Тот раз можно списать на сам Париж и мои нервы… А этот? – Весьма польщен, но – не могу. Дела, дела, дела… Говоря эти слова, он не отводил от меня взгляда, как бы желая увидеть мою реакцию. Это было так, словно он залепил мне пощечину – с размаху, наотмашь. На секунду я даже зажмурилась. Мне показалось, что тень этой несостоявшейся пощечины еще витает в воздухе и я слышу ее звук. И – больно щеке. Инстинктивно я схватилась за щеку. – У вас болят зубы? – Нет, – сказала я сердито. Теперь все окончательно порушено, я никогда не прощу ему своего позора и того, что сама набивалась к нему в любовницы, а меня отвергли под предлогом – «дела, дела, дела…». Почти шекспировское – «слова, слова, слова…». Я ему нисколечко не нравлюсь. И почему я не поняла это раньше? Просто ему скучно, не с кем поговорить, а может, его привлекает загадочная русская душа? Все иностранцы от этого тащатся. – Вам моя душа нужна? – вырвалось у меня. – Душа? – Он посмотрел на меня с явным удивлением. – Я что, похож на вампира? А потом… кажется, вы говорили о чем-то… более телесном. И собирались прийти ко мне в номер. Теперь уже у меня появилось острое желание ему врезать. – Я уже передумала. – Так быстро? – Так быстро! Да возьмите вы свой пиджак! Зачем вы его на меня повесили? Я вам не вешалка! – и с этими словами я решительно сняла пиджак и сунула ему в руки. – Но вам же холодно. – А вам-то что? Замерзла я или присоединилась к отряду ошпаренных и обгоревших – какое вам дело? Что это вы все время выскакиваете, как черт из табакерки, и делаете вид, что опекаете меня? То в кафе водите, то пиджаками расшвыриваетесь! Разговорчики пытаетесь душевные вести! Пользуетесь девушкой. А у нее сдают нервы, у нее бабушка умерла недавно, плюс – неприятности в личной жизни и по работе… Что вам от меня нужно? Информацию? О чем? О хозяине дома? – Можно не орать? – хладнокровно осадил меня Андре. – Вы о себе много воображаете. – Я?! – Вы! Простые знаки внимания вы воспринимаете как угрозу. Я что, на вас нападаю или пытаюсь вас ограбить? Вы на меня смотрите как на врага. Вы словно пытаетесь отомстить мне за что-то. И никто вами не пользовался, вы… Закончить ему я не дала: – На этот раз много о себе воображаете вы! – А как же ваше обещание прийти ко мне в отель? У меня захолонуло сердце. Напоролась! Меня опустили ниже плинтуса, отчитали как девчонку! – Я пошутила. С юмором у вас не очень, это я уже поняла… – Да? А у вас «не очень» с пониманием серьезных вещей! – А пошли вы знаете куда! – И я резко повернулась к нему спиной. Продолжать нашу «милую» беседу у меня не было никаких сил. Я отправилась в свою комнату, но сидеть там было невыносимо тошно – хоть волком вой. Немного подумав, я решила сойти вниз и потолкаться немного среди гостей. Я была разгорячена недавним разговором с Андре, раздражена и жутко зла. Закрыв дверь, я пошла в оранжерею. Еще в прошлый раз я заметила там уютный маленький диванчик. В оранжерее никого не было, я прошла в глубь искусственного сада и села на диванчик, сильно ссутулившись. Дела мои – дрянь! К горлу подступил комок. Послышался какой-то шум, и я встала, машинально сделав несколько шагов в сторону. Мне не хотелось никого видеть и ни с кем общаться. Следует уйти из оранжереи, вернуться в комнату и пораньше лечь спать. Я выглянула из-за дерева с широкими гладкими листьями шириной с мои две ладони и увидела… Баранова! Я отпрянула назад. Встречаться с ним мне категорически не хотелось. Послышалось тихое: – Алло! Баранов кому-то звонил. Положение было дурацкое. Я затаилась и застыла на месте не дыша. – Завтра она смотрит коллекцию. Ее надо ликвидировать. И чем раньше – тем лучше.