Его можно было понять, поскольку у меня самого перехватило дух, когда я увидел огромную черную рептилию с крыльями, выделывающую кульбиты в воздухе. Что она огромна, сомнений не вызывало никаких, это было понятно даже несмотря на то, что между нами было более чем изрядное расстояние. – О-фи-геть! – задушенно произнесла Настя. – Дракон! Интересно, а он в человека умеет превращаться? В книжках всегда превращается в эдакого красавчика! – А после влюбляется в трепетную девицу и женится на ней, несмотря на все препоны судьбы, – продолжила ее речь Марика странным тоном. – Как правило. – И в первую же брачную ночь сей звероящер пожирает оную красотку, – хохотнул Павлик. – Девчонки, от кого от кого, а от вас я не ожидал! Вы чего, правда такую ерунду читали? А может, вы еще и в магические академии верите, с ректорами-вампирами и наставниками-вервольфами? – Дурак, – обиженно буркнула Настя, похоже, оскорбленная в лучших чувствах. – Да это ладно. – Жека отобрал у меня бинокль. – Другое интересно – он огнем пыхает? Вроде драконам по штату положено. – Лучше бы, если нет, – заметил Тор. – У него время подлета до нас минимальное. Если такая штука нас атакует с воздуха, то все, привет родителям, вспыхнем как свечка. Насть, имей совесть, другим тоже хочется посмотреть! – А я о другом думаю. – Голд, приложив ладонь ко лбу, не отрывал взгляда от черной точки, мечущейся на фоне белых снежных шапок гор. – Поддаются ли эти существа дрессировке? – Прямо сейчас выяснять мы это не станем, – заявил я, услышав в голосе своего советника хорошо знакомые нотки. – Да-да, иметь ручного дракона в местных реалиях – очень, очень круто. Это такой аргумент, против которого в этом мире пока мало кто сдюжит, даже при наличии пушек и зенитных пулеметов. Но вот только соваться в эту воду не зная брода – верх безумия. Да и не затем мы здесь. – Ну зачем мы здесь, это и для тебя загадка, – резонно заметил Голд. – Четкого понимания цели ни у кого все равно нет. Авантюристы мы, гонимые жаждой приключений и знаний, в эту канву укрощение дракона вписывается превосходно. Но я с тобой согласен в другом. В том, что прямо сейчас приставать к тому берегу и, радостно гомоня, бежать к горам, чтобы поближе посмотреть на это диво, – верх глупости. Сначала надо попробовать найти местных и как следует их расспросить. Не исключено, что они нам про этих существ что-то да порасскажут. – Это при условии, что местные здесь есть, – справедливо отметил Джебе. – И что они вообще захотят с нами разговаривать, а не начнут сразу стрелять. – Или если они уже не приручили этих тварей, – негромко произнес Майк, стоящий рядом с нами. – Водись у нас такое диво, мы бы или давно их подчинили себе или перебили, что правильнее. На всякий случай. Чтобы потом они не расплодились и нас не сожрали. Я коротко глянул на юного «атомщика». Молодой, молодой, а ведь все верно сказал. – Более чем резонная точка зрения, – одобрительно хмыкнул Голд. – Деловой подход. – Ух! – подключился к разговору и Азиз, который бинокль выпрашивать у Насти и не подумал, а просто отнял, попутно отвесив пендаль Тору, было возмутившемуся такими его действиями. – Большая ящерица! Зубастая! Интересно – вкусная? – Тебе только бы жрать, – отойдя на всякий случай к противоположному борту, съязвил Тор. – Можно подумать, ты ее вот так запросто прикончишь до того, как она прибьет тебя. – Она – живая, – прогудел Азиз. – Все живое можно убить. Иногда трудно убить, но все равно – можно. – Иногда мне становится грустно оттого, что увидев небывалое и волшебное, мы не восхищаемся этим дивом, а сразу начинаем прикидывать, как его прикончить или обратить себе на пользу, – грустно произнесла Марика. – А то и попросту сожрать. Нравственное уродство какое-то просто. – Мы все окончательно испорчены цивилизацией сгинувшего мира, – объяснил ей Голд. – Не вытравили ее пока из себя до конца. Человеку всегда хочется докопаться до самой сути явления, а самый простой и короткий путь к данной цели – разрушение. Впрочем, цивилизованность тут ни при чем. Полагаю, что те, кто жил на заре времен, были немногим лучше нас, разве что поволосатей, одеты похуже и оружие в руках попроще держали. А так все то же самое. Дракон тем временем взмыл в небо, отливавшее предвечерней синевой, завис там черной точкой, а после стремительно понесся вниз, к земле. – Ишь ты, – цокнул языком Жека и протянул бинокль Майку. – Чего откаблучивает! – Он перед подружкой выделывался! – секундой позже завопил Майк. – У них, типа, свидание! И верно, – в небе металось уже две точки. Все было именно так, как сказал «атомщик», – этот дракон вел себя совершенно так, как положено влюбленному существу, желающему доказать прелестной избраннице, что он лучший из лучших, дабы потом, так сказать, «зайти ей в хвост». – Как это мило! – вздохнула Настя. – Как трогательно! Марика же и вовсе учудила невозможное – она сплела из пальцев «сердечко». Может, она на какую местную экзотическую «дурь» подсела? Откуда вся эта лирика берется? – «Детка» его не возьми, – практично заметил Азиз. – Моя думай, у него твердый чешуя на груди, надо калибр крупнее. Или гранатомет. – Бесчувственный ты тип, – возмутилась Настя и забрала у него бинокль. – Там любовь, а ты про гранатомет! Девушки еще минут десять глазели на крылатых рептилий, которые махали крыльями в унисон, сплетались шеями и выделывали фигуры высшего пилотажа. Созерцая это шоу, они глубоко вздыхали и издавали звуки вроде «оу!», так их это все тронуло. Как видно, несмотря на то что они стали такими же убийцами, как мы все, какие-то извечные девичьи эмоции и переживания в них все же остались. А после пара влюбленных драконов удалилась куда-то в сторону гор, следует полагать, для романтического продолжения совсем уже наступившего вечера. Что до нас – мы остались там же, где и были, разве что чуть поближе к правому берегу подошли, чтобы якорь бросить. На берегу, конечно, лучше, но на воде все же безопасней. Да и потом – день выдался хлопотный, нервный, так что народу все одно, где поесть, а после сразу же залечь спать. – Народ, а знаете куда мы попали? – с аппетитом жуя ломоть вяленого мяса, спросил у нас Павлик, нарушив общее молчание. – Это «Мэджик Дрим». Точно вам говорю. – Какая чушь! – поморщился Голд. – Какой «Мэджик Дрим»? – Обычный. – Павлик потеребил левое ухо. – Все же сходится! Вон у Майка его «Атом-Сити» и пустыни прямо из «Фьюче». Здесь драконы, значит это он и есть, «Мэджик». – Тогда у нас, получается, «Нормалити»? – хихикнула Настя. – Только вот ни бассейнов, ни пенных вечеринок я не приметила. – Паш, боюсь, ты ошибаешься, – вставил свое слово и я. – Знаешь, я, когда этих летучих увидел, тоже сразу подумал про «Мэджик Дрим». Явно тамошний антураж. Но вот только увидев драконов, даже пусть и в двух экземплярах, глупо делать вывод о том, что здесь будет и все остальное оттуда же. Просто, возможно, именно на эти земли занесло какие-то атрибуты мира меча и магии. – И у нас никакое не «Фьюче», – добавил Майк. – Разве что климатически похоже. Хотя, скажу тебе так, Пол, – Техас от нашего Атом-сити не сильно отличается. Да еще и неизвестно, где лучше. У нас вот вода имеется, а там, на старой Земле, в Техасе с ней вовсе никак дела обстояли. Пустыня – и только. Только ближе к Мексике в колодцах что-то найти можно было. У нас фронтир, это да, если что, мы стреляем сразу, без раздумий, но ни о каких радиоактивных мутантах никто и слыхом не слыхивал. Чудные твари есть, но они обычные, из мяса и костей, никаких генетических трансформеров мы не заметили. Правда, в Мусорных Горах разное встречается, но они у нас одни такие и есть. – Гады вы, а не друзья. – Павлик доел мясо и вытер руки о правое ухо. – Я уже было обрадовался, что хоть в чем-то и где-то логика появилась, а вы взяли и всё разрушили. – По этой причине тебе теперь не уснуть, – подытожил Жека. – Стало быть, первая смена – твоя. Место – по правому борту. Джебе, левый на тебе. Через четыре часа разбудите меня и Тора, наша смена – вторая. – Дискриминация, подруга, – обняла Марика Настю за плечи. – Нас с тобой в ночной дозор не садят, стало быть. Не доверяют. Ну и черт с ними, хлопот меньше будет. – Спать пойду, – зевнула как котенок та, дернув плечом, сбросила руку Марики, подошла ко мне и пристроилась рядом. – Если что – будите. При этом, уже засыпая, она все равно инстинктивным движением расстегнула кобуру, а в винтовке патрон уже был загнан в ствол, это мне было известно наверняка. И проснется она, в случае чего, совсем не так, как относительно недавно пробуждалась дома, – лениво и медленно выплывая из сна. Здесь на подобное времени нет, каждая секунда, потраченная на осознание того, кто ты и где, может стоить жизни. Причем слово «жизнь» для меня и тех, кто рядом, все большее становится аналогом того, староземного. Не страшно было терять память о происходящем тогда, когда ты с палкой бродил по лесу, но сейчас все изменилось, и очень сильно. Сейчас посмертная потеря памяти – это не шутки, это значит, что ты теряешь все, что приобрел – дом, друзей, цели, планы. И чем дальше, тем страшнее станет умирать любому из нас, поскольку каждый новый день в этой реальности приносит нам новые знания, открытия, возможности. Вот думал об этом всем перед сном, хвалил мысленно Настю, себя тоже по голове поглаживал за то, что все рефлексы, вроде бы прочно и давно забытые за время работы в банке, вернулись на свои места. И на тебе – проспал все на свете. – Сват, – тряхнул меня за плечо Голд. – Вставай. Слышишь? Я открыл глаза. Утро. Раннее, часов шесть, не больше, солнце еще высоко не поднялось, да и туман прибрежный не рассеялся пока, над водой стоит. – Ты о чем? – было поинтересовался у своего советника я, но тут же понял, о чем он речь ведет. Стреляют. Не сильно близко, километрах в трех отсюда, поскольку выстрелы более всего похожи на тихие хлопки. Хотя, может, и дальше. Утро же, воздух сырой, звуки разносятся лучше. – Стволов двадцать лупит, – заметил консильери, прислушиваясь. – Не меньше. Прямо война. – Как интересно, – мурлыкнула Марика, подбираясь к нам. – Да, Ст… Сват? – Эй-эй, я знаю эти интонации! – дернулся уже проснувшийся Жека. – Помнишь Берег Слоновой Кости? Вся заводка с нее началась, с вот этого вот «Как интересно»! Сват, не вздумай! – Да пофигу мне эта местная войнушка, – успокоил я его. – Только ее нам и не хватало. Другое важно – если палят, значит, кто-то что-то с кем-то делит, значит, не совсем дикие здесь места. А то я уж начал сомневаться в населенности этих берегов. Но нет, есть люди, есть, что радует. И, разумеется, очень может быть, что мы до них доберемся, идя вверх по реке, вот только… Хотелось бы найти собеседника побыстрее. – Согласен, – неожиданно поддержал меня обычно осторожный Голд. – Разумно. И заварушка нам на пользу. Когда идет бой, людей особо не пересчитывают, а в наших реалиях вообще никто точно сказать не сможет, погиб кто-то или нет. Правда, может возникнуть вопрос, где вещи пропавшего, но это потом, а не в моменте. – Я предложила – мне и идти, – немедленно заявила Марика. – Иначе нечестно получится. – И я тогда, – буркнул Жека. – Ну… И Джебе. Троих за глаза хватит, чтобы «языка» выцепить. – Если надумали идти – то поспешите, – посоветовал им Павлик. – Стрельба стихает. – На лодке доберетесь, – сообщил, зевая, нам Одессит, выходя из рубки. – Не буду я машину раскочегаривать ради вас. Нам тут еще стоять, ждать. Вон оно мне надо? Специально для таких целей мы, как я уже говорил, прихватили с собой один «Зодиак», как чуяли. Без мотора, понятное дело, он остался в замке. Правда, Жека намекал, что лучше бы его на всякий случай взять с собой, мол – кто знает, как оно там повернется, но переубедить меня не смог. Мы и так рискуем неслабо, случись что, Сватбург останется без доброй половины флотилии, которую составляет «Василек». Компанию лихой троице составил Тор. Правда, он не последовал за ними в березовую рощицу, а остался на берегу, рядом с лодкой, готовый в любой момент спустить ее на воду. Да и мы с борта внимательно следили за окрестностями, которые оказались не такими уж безлюдными. – Хуже нет ждать и догонять, – заметил Одессит минут через тридцать после того, как наши товарищи неслышными призраками скрылись за деревьями. – И очень много на эти два занятия времени уходит. Скажу тебе, Сват, как родному, – зря ты в это полез. Что там за люди, чего они не поделили? Ты не знаешь? И я не знаю. И, может, хорошо, что не знаем. Ладно Марика, у этой девочки большое сердце и такое же шило в заднице, но тебя-то я знаю за умного человека. Таки надо было идти по реке дальше и не кипятить себе мозг. Если есть вода, то где-то рядом с ней обязательно живут люди. Там бы все и узнали. А теперь что? Теперь сидим, ждем, переживаем чувства. И какая в этом радость? – Да не шуми ты, – потребовал Павлик, вертя головой. – Мешаешь! – Этого мальчика я учу жизни как собственного сына, – возмутился Одессит. – А он таки кричит на меня. И что мне теперь, доставать ремень из штанов, как это когда-то делал мой собственный папа? – Странно, – удивилась Настя. – Жора, тебя отец что, порол? – А как же! – радостно, как о чем-то приятном, ответил ей Одессит. – И с какой душой! Мой папа всегда все делал на совесть – и финансовую аналитику в фирме, где служил, и небольшой гешефт с материей у дяди Семы на «Привозе», и внушения мне, любимому, за очередное разбитое стекло у соседки. Он был очень, очень добросовестный человек, доложу я вам, чтобы ему было хорошо там, где он сейчас есть! – Странно, так почему тебя из семьи не забрали? – Настя даже глазами от изумления захлопала. – Безопасность ребенка священна, домашнее насилие недопустимо. Ты должен был пойти в службу охраны детства… – И жить в приюте, чтобы любящих меня папу и маму видеть только на Новый Год, и то не каждый? – ехидно завершил ее фразу Одессит. – В нашем городе эти европейские штучки не проходили. И потом – они мне зла не желали, только добра, если же и стегали по попе розовой ремнем, то не для удовольствия, а… – Пока тихо, – не обращая на него внимания, сообщил нам Павлик. – Я ничего не слышу. Даже не знаю, что мне не нравилось больше – то, когда где-то там стреляли, или то, что все стихло. Тишина иногда хуже, чем шум боя. Не знаешь, что за ней последует. От сердца у меня отлегло только тогда, когда из-за березок показались три фигуры, тащащие за собой четвертую, облаченную в серое рубище, с приличных размеров седой бородой и такими же патлами. Надо же, старика приперли. В первый раз вижу здесь настолько пожилого человека, если честно. Джон Адамс, конечно, тоже не юноша резвый, как и наш Оружейник, да и на территории «Картеля» мы встречали седоусых мексиканцев, но это прямо дед какой-то. Интересно, а какой смысл в этом мире существовать в столь немолодом теле? Это же перекрывает путь ряду предоставляемых «Ковчегом» возможностей? Мало того – сразу ставит тебя в жутко невыгодное положение. Потому, когда первого встреченного нами обитателя этих мест выволокли из лодки на палубу «Василька» и поставили передо мной, я против всякой логики первым делом спросил: