– Мрачненько, – наконец первой высказалась Марика, сдвинув кепи на затылок. – Но парни Адамса не соврали – высоченные горы-то, на такие даже со снаряжением не всякий заберется. Горы. Пожалуй, да, это скорее горы, чем скалы. Чтобы хоть как-то разглядеть их верхнюю точку, приходится изрядно задирать голову вверх. Да и то у меня уверенности нет, что там на самом деле вершина. – Маленько ход сбавлю! – проорал нам Одессит из рубки. – От греха. Сдается мне, что тут все же могут быть сурпрызы в виде неожиданных поворотов. Не дай боже в такой не впишемся – и все, привет, будем рыб кормить. – Дурак, дурак, а предусмотрительный, – проворчала Марика негромко. – А еще умеет друзей приободрить, это тоже талант. Майк, который скромненько устроился у левого борта и все это время помалкивал, застенчиво улыбаясь, негромко поинтересовался у Насти, о чем это сейчас сказал капитан. Русского «атомщик» не знал, а на английском наш Одессит не говорил из принципа. Не любил он его по какой-то личной причине. – Обживается вроде пацан, – отметил Голд. – Опять же – коммуникабельный, не стал ждать, пока кто-то что-то объяснит. Это хорошо, это нам на руку. Как я и предполагал, мой советник собирался вытрясти из парнишки всю информацию, какую только можно. Мирным путем, конечно же. Хвала небесам, ну или еще кому-то там, опасения Одессита остались только опасениями. Мы тихонько двигались вверх по течению, но никаких сюрпризов река нам не преподносила. Более того – часа через три русло даже стало пошире, что нас очень порадовало. Ненамного, но все же. Поворот – это поворот, его хоть как-то, да можно миновать, а вот сужение – это беда. Я гробить наш корабль, если что, не дам, мне проще будет тогда назад повернуть. Только вот делать этого очень уж не хочется. А вот скалы по бокам становились все выше и выше, в какой-то момент стало понятно, что как голову ни закидывай, кроме неба и монолитного камня, упирающегося прямиком в него, ты ничего не увидишь. – Мне вот сейчас подумалось знаете о чем? – негромко сказала Марика. – А что если здесь планета не круглая? Ну как на старой картинке, где монах добрался до самого края Земли и смотрит вниз. Вот мы сейчас плывем, плывем, плывем, а в какой-то момент этот тоннель кончится, мы ка-а-а-ак навернемся! – Не бойся, – приобнял ее за плечи Жека. – Нас тогда один из слонов хоботом поймает и обратно забросит. Там же на черепахе их сразу три в наличии имеется, и все дрессированные. – Дурак, – дернув плечом, Марика сбросила его руку. – Я серьезно говорю. – Глубокие познания – это прекрасно, – поддержал разговор Голд. – Но вот только вряд ли стоит искать у этого мира сходство со старой Землей в ее физическом смысле. Не забывайте, мы в рукотворной Вселенной. – И что? – Настя, как всегда возившаяся с оружием, и в данный момент разбирающая подаренную винтовку, фыркнула. – Хоть этот мир не настоящий, определенные вещи в нем все равно должны остаться статичными. Человек, выйдя из определенной точки и все время двигаясь вперед, обязательно должен вернуться туда, откуда ушел. Не бывает бесконечного пути в принципе. В этом случае само понятие «дорога» теряет смысл. Всегда должна быть начальная и конечная точка, то есть – пределы мира. – Вовсе не обязательно, – усмехнулся Голд. – С чего ты вообще взяла, что этот мир живет по правилам? Откуда такая уверенность? Ладно бы подобную ахинею нес кто-то из новичков, но от тебя такого я не ожидал! – Ну сейчас начнется, – отмахнулась от него Настя. – Ты, Голдище-вредище, слишком много с Профом общаешься! Я вообще начинаю думать что Проф – он научный вампир! – Это как? – удивленно махнул ушами Павлик, которого Одессит выставил из рубки, попросив не отсвечивать. – Вот так. – Настя придала лицу таинственное выражение. – Говорят, что в безлунные ночи Проф бродит по крепости, отыскивает тех, в ком есть искра разума, а после кусает их в шею! И все, пропал человек. Он после этого знаешь что? – Что? – вытаращил глаза Павлик. – Думать начинает! – И девушка скорчила шаловливую рожицу. – Но тебе, Пашка, это не грозит, тебя он точно не укусит. А особенно после того, как ты в компанию Одессита попал. – Дура! – насупился Павлик, но после, слушая наш дружный смех, тоже заулыбался. – Смех смехом, но я закончу, – снова взял слово Голд. – Как мне думается, здесь все происходит совершенно не по правилам. Да вот, простой пример – а ведь мы все, те, кто сейчас на корабле, вместе вообще не должны были собраться. Каждый из нас должен был попасть в свой собственный мир, кто в «Нормалити», кто в «Мэджик». Кто-то из нас, возможно, и столкнулся бы друг с другом, но не более того. А что в результате? Сидим здесь все вместе и спорим о вопросах мироздания. Так что, Настенька, запросто может выйти и так, что мы в какой-то момент упремся в стену, которую не пройти. Говоря пафосно – мы дойдем до возможных пределов этой Вселенной. Хотя бы даже просто потому, что она целиком не подгрузилась в систему. А может, и вовсе никогда не подгрузится. Все ведь помнят начало начал? Как там было? «Перенос совершен условно успешно». Условно, други мои, условно. Выходит, и здесь все условно, включая законы логики. – Сказано хорошо и аргументированно, – одобрила его слова Марика. – А главное – вовремя. Умеешь ты поднять настроение у личного состава! – А я с Голдом во многом согласен, – вдруг произнес Джебе. – Видно же, что мир еще не до конца сформирован. В нем все время что-то меняется, будто сверху кто-то кирпичик к кирпичику подгоняет и смотрит, так ли все выходит, как нужно. – «Кто-то»? – язвительно произнес Павлик. – Лют и Хлюп, кто же еще! На этом, собственно, космологическая дискуссия и заглохла, поскольку из нее ушла хоть какая-то серьезность. Оно и понятно – после упоминания парочки сомнительных личностей, которых никто всерьез у нас не воспринимал, оставалось только начать анекдоты травить, а обстановка к этому совершенно не располагала. Хотя лично я смеяться со всеми смеялся, но при этом хорошо помнил иссиня-черные грозовые тучи над степью, молнии, буровящие землю, и лицо недовольного и мстительного божества в них. Не факт, что я видел тогда Хлюпа или Люта, но что это был надмировой разум – к бабке не ходи. Не верю я в подобные совпадения. И то, что более мне с подобными мистическими вещами сталкиваться не приходилось, не означало того, что данная тема исчерпана навеки. Спинным мозгом чувствую, что все еще впереди. Народ тем временем похихикал, да и снова затих, погрузился в какие-то собственные мысли. Нет, никакой опасности никто из нас не ощущал, но очень уж вокруг было сумрачно. Скалы все так же нависали над нами, только теперь еще и спрятав от нас солнце. Оно осталось где-то там, за Великим Каньоном, за толщей каменных исполинов, казавшихся бесконечными и несокрушимыми. Вода плескала за бортом, труба «Василька» попыхивала дымком, время плавно перевалило за полдень, а после стремительно покатилось на вторую половину дня, а мы все шли и шли вперед. Без сюрпризов, слава богу, но и без каких-либо значимых географических открытий. – Сват, – окликнул меня Одессит из своей рубки. – Знаю, что сейчас скажу неправильно, но ты не подойдешь до меня? – Что, что там? – оживилась окончательно заскучавшая Марика. – Мы наконец-то вырвемся на оперативный простор из этого каменного мешка? Ты видишь свет в конце тоннеля? – Ничего такого я не вижу, – дружелюбно объяснил ей наш капитан. – Все те же камни да вода. Просто мне с лидером пошептаться надо. Могут же у нас быть свои секреты? – Не могут, – возразила ему Настя. – Ну или не в данной ситуации. Скажем так – своими словами ты заронил в меня зерно сомнений. Я уже подверглась панической атаке и вот-вот начну орать что-то вроде: «А-а-а-а-а! Мы все умрем!». Тор и Джебе, сидевшие неподалеку от девушки, дружно рассмеялись. Даже Майк, не понявший из этого разговора ни слова, и тот заулыбался, как видно, чтобы не отделяться от коллектива. И правда – смешно. У Насти – паническая атака? В это невозможно поверить. – Ну хорошо, хорошо, – примирительно сообщил из рубки Одессит. – Вы хотите слышать, что я таки думаю? Да не вопрос, берите мои слова, и кладите их себе в уши. Сколько мы уже шлепаем по этому коридорчику? Полдня с гаком! И что? Пока ничего, однообразие и скука. А топливо расходуется, бо мы идем против волны. Я так думаю, половина запаса уже всё, сгорела в топке. – Ну это не самое страшное, что может случиться, – резонно заметил Голд. – Если что, мы всегда обратно и своим ходом дойдем, без машины. Вниз по течению идти – это не против него. – Вы мудрый человек, Голд, – протянул Одессит. – Вы всегда глядите в корень и вас хочется слушать постоянно, вот как вы хорошо и складно говорите. Только есть одно «но» – корабль кормой вперед не плавает. Если вы покрутите головами, то увидите, что развернуться здесь я уже не смогу, места мало. Проход стал узким, как… Не буду при девочках говорить те сравнения, что у меня в мозгу вертятся. Но отдельно замечу, что именно эти сравнения будут отражать суть того положения, в которое мы попадем, когда кончится топливо и ежели здесь не станет шире. Как я там говорил? «Если что, проще назад повернуть»? А ведь наш капитан прав, фиг мы тут сможем развернуться, либо нос о скалы стешем, либо корму. – И что ты предлагаешь? – полюбопытствовал я у капитана. – Я? – Одессит поправил фуражку. – Ничего. Мое дело известить лидера о том, что всё у нас не так славно, как хотелось бы всем, а после крутить себе штурвал дальше. А предлагать – это не по моей части, извини, Сват. Ты командир, тебе решение принимать. И имей в виду, течение становится все сильнее, причем чем дальше – тем больше. – Права эта морская душа, – сообщил мне Голд, который уже успел сунуть нос в машинное отделение, благо до него рукой подать было. Невелик наш кораблик по площади, три ступеньки вниз – и вот тебе и трюм, и все остальное. – Половину запаса сожгли. Топка «горючку» жрет, как проглот какой-то. Неудивительно, что в Штатах лесов не так много, они, небось, их большую часть на дрова извели как раз тогда, когда такие корабли начали изготавливать. Надо было что-то сказать, а что – я не знал. Это была как раз та ситуация, в которой выхода как такового просто нет. Повернуть мы не сможем, погасить топку – тоже, нас тогда закрутить может. – Течение так просто усиливаться не будет, – подал голос Тор. – Если подобное происходит, то почему-то, на это обязательно должна существовать причина. – Я о том же самом подумал, – кивнул Голд. – И я даже знаю эту возможную причину. Если река с той стороны этого коридора такая же полноводная, как там, где мы живем, то ничего удивительного и не происходит. Сужение скал не может не привести к увеличению скорости потока воды. – Оптимистично, – заметил я. – Сомнительный повод для радости, – не поддержал меня Жека – Нет, что ты имеешь в виду, мне ясно, раз вода потекла быстрее, значит, мы скоро можем выбраться на волю из этих скал. Вот только как бы еще хуже не стало. Кто его знает, что там, у этого выхода, творится? – Вот что у тебя за характер, Евгений? – спросила у него Настя. – В каждый же котелок плюнешь! Нет чтобы сказать: «народ, все будет нормально», а не грусть нагонять. – Никому из наших так далеко еще не доводилось забираться, – подал внезапно голос Майк. – Я тут посчитал, получается, что мы почти на полторы сотни миль от Атом-Сити отъехали. Интересно, а Черная пустыня там, за Великим Каньоном, уже кончилась? Как ни странно, реплика этого юного «атомщика» разрядила обстановку, и Жека, уже собравшийся защищать себя, просто выдохнул воздух, было набранный в грудь. Они вообще с Настей друг друга недолюбливали все сильнее, а потому не упускали возможности сцепиться в споре, не переходя, правда, на личности. Просто спор до поры до времени я не прерывал, а вот ругань пресекал сразу. Но довольно скоро мы убедились в том, что слова Жеки были вполне себе резонны. Течение становилось все быстрее, а волны вокруг нас плескались уже такие, что то и дело вода попадала на палубу. – Крепить по-штормовому! – проорал вдруг Одессит. – Вот шапито и начинается! Держись, братва, сейчас все будет весело! Глянув вперед по носу, я понял, что он имел в виду. Поворот. Тот самый поворот, которого мы опасались. И, что самое паршивое, русло изгибалось почти под прямым углом, мы даже не видели, что там, за ним, нас ждет. – Елки-палки, – пробормотала Настя и подобралась поближе ко мне. – А вода-то, вода… И то – там, на самом изгибе, вода внешне напоминала кипяток, она бугрилась белой пеной, вздымалась гребнями и дробилась о скалы. – Если вернусь домой и расскажу об этом парням, то они обзавидуются, – сообщил всем Майк и натянул на самые уши щегольской фетровый «Стетсон», из тех, что называют «десятигалонными». Эту шляпу напялил ему на голову Адамс при самом прощании, вызвав тем самым вздох зависти у остальных «атомщиков». Я так понял, что такие головные уборы были предметом большой роскоши и вот так, запросто, их обрести было непросто. Причем я их понимаю, шляпа и вправду была красивая. – Но это если вернусь. – Одессит, правь левее! – заорал я, настороженно глядя на то, как мы стремительно приближаемся к жуткому месту. – Правее, говорю! – Да куда правее! – возразил мне Тор. – Надо… – Заткнулись все! – Рык Одессита перекрыл все что можно. – Вот теперь только мне решать, что делать, бо я капитан корабля! А кто не согласен – сигайте в водичку и выгребайте сами!!! Это прозвучало убедительно, и мы замолчали, вцепившись в борта. Будет враньем, если я скажу, что в этот момент пожалел о своем решении организовать данный рейд. Он все равно случился бы, потому что неизвестное манит таких, как я и мои друзья. Невозможно изменить то, что предначертано. Не сегодня, так через месяц мы все равно оказались бы на этом самом месте и испытывали ту гамму чувств, что и сейчас. Но страшно все равно было. Но при этом и наслаждение происходящим тоже присутствовало, потому что эти два чувства всегда идут бок о бок. Скалы, казалось, стали сплошной стеной, и только кипящая вода давала нам понять, что это не монолитное единство, что за ними есть продолжение пути. Одессит, на чью напряженную спину, обтянутую тельняшкой, мы то и дело поглядывали, затянул, точнее, заорал какую-то песню, правда, слова ее мы почти не могли разобрать, их заглушал шум воды. Речь в ней шла о каких-то мне неведомых «шаландах» и каком-то Косте-моряке. Никогда ничего подобного я раньше не слышал. Но это же Одессит! У него и песни такие, которые никто не помнит. «Василек» подпрыгивал на волнах, которые становились все круче, его нос поминутно задирало вверх, заставляя взвизгивать наших спутниц, которые изрядно побледнели и растеряли свою обычную независимость и самоуверенность. По крайней мере, пальцы Насти так сжали мое предплечье, что становилось ясно – девушке очень страшно.