Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 18 из 62 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Значит, ребенок будет в основном нормальным? – перебивает доктора Мэй, уже обдумывая, как она преподнесет новость клиентам. У них горы денег, они запросто наймут персонал для присмотра за ребенком с легкой степенью инвалидности. – Может, да… а может, нет. Некоторые дети с мозаичным синдромом Дауна отличаются очень мягкой степенью заболевания, но у других почти все черты полной трисомии. Мэй удается сохранить спокойное выражение лица. – Спасибо, Мередит. Дайте мне время подумать, как лучше информировать клиентов. Будет неплохо, если вы поприсутствуете во время разговора с ними на случай, если у них возникнут вопросы. – Конечно. Доктор Уайльд встает, разглаживает юбку и, извинившись, уходит. Черт, черт, черт! За три года работы Мэй в «Золотых дубах» – пять, если считать пробный период, – у нее никогда не было такой черной полосы. Хоста номер 80 уже на шестнадцатой неделе. Клиенты будут в шоке. Мэй заставляет себя сосредоточиться на главном – на информации. Решение тогда хорошо, когда хороша информация, на которой оно основано. Она пишет сообщение доктору Уайльд с просьбой как можно скорее представить подробный отчет о возможных исходах мозаичного синдрома Дауна. Она просит Фиону, ее знакомую в юридическом отделе, проверить, содержит ли контракт с хостой номер 80 пункт о возврате вознаграждения в случае вынашивания дефектного ребенка, и посмотреть, как именно определяется термин «дефектный». Затем она просматривает список имеющихся в наличии хост. Если клиенты решат прервать беременность, они захотят сразу же имплантировать другой плод. Проблема в том, что возможности Mэй по части хост на данный момент ограничены. Клиенты отказываются рассматривать черных или латиноамериканских хост, а большинство белых и азиатских либо уже беременны, либо находятся в обязательном периоде отдыха после родов, в течение которого имплантация не разрешена. Поиск же новых хост отнимает много времени и требует многочисленных проверок биографических данных. Чего стоит только наем частных детективов, которые должны гарантировать, что кандидатки осторожны или их можно принудить быть осторожными, если они захотят проигнорировать договор о неразглашении. К счастью, Мэй набрала горстку скаутов, которым можно доверять. Она пишет нескольким из них и просит предложить по крайней мере одну подходящую белую или азиатскую кандидатку в течение сорока восьми часов за хороший бонус сверх обычной платы. После минутного раздумья она снова пишет доктору Уайльд и Фионе, на этот раз чтобы узнать, можно ли сократить период отдыха любой из белых хост, как они дважды делали в случае с Лайзой. Если хоста подписывает отказ от заботы о здоровье, «Золотые дубы» юридически в безопасности и сокращение сроков приносит огромные гонорары… Хотя в данном случае, возможно, Мэй следует отказаться от денег. Из-за трисомии. Мэй обращается к цифрам, зная, что именно на них сфокусируется Леон. Она быстро составляет электронную таблицу с двумя наиболее вероятными исходами и их измененными формами в первом столбце и прогнозируемыми вариантами доходов в последующих столбцах. Сценарий первый: прерывание (реимплантация по себестоимости / без наценки) Сценарий второй: прерывание (без реимплантации / потеря клиента) Сценарий третий: сохранение плода (минимальная трисомия / без возврата вознаграждения) Сценарий четвертый: сохранение плода (минимальная трисомия / с возвратом вознаграждения) С точки зрения прибылей и убытков, отмеченных в записке Леону, сценарий третий, безусловно, лучший вариант, за которым следуют сценарии первый, четвертый и второй. Конечно, барабанит она по клавиатуре, самый высокий приоритет – помочь клиентам принять решение, правильное для них. В идеальном мире оно соответствовало бы тому, что подходит и для «Золотых дубов». Мэй сохраняет записку и решает посмотреть, успокоилась ли Рейган после недавней истерики. Центр наблюдения показывает Рейган в тренажерном зале. Она держит гантели и трусит по наклонной беговой дорожке. Три другие девушки занимаются рядом с ней, но Лайзы среди них нет. У них вышла стычка? Мэй пытается просмотреть предыдущие кадры, но по какой-то причине функция перемотки не работает. Она сообщает об этом в службу поддержки и просит исправить сбой. Ожидая, Мэй отвечает на полдюжины телефонных звонков, включая один от отца, который отказывается от уроков танцев. Мать Мэй настаивает на их посещении, желая, чтобы он подготовился к танцу отца с невестой на свадьбе. Затем Мэй просматривает пачку резюме кандидаток на должность координатора и заказывает учебник для Ив, которая оканчивает второй курс вечернего отделения в местном колледже в Бронксе. Она изо всех сил борется с курсом бухгалтерского учета, как это некогда делала Мэй в бизнес-школе, и этот учебник хорош. Мэй пишет на форзаце: «Как следует попотев, ты сможешь сделать что угодно. Поставь цель и никогда не сдавайся». И не беременей, думает Мэй. Что там была за статистика, которую Мэй видела этим утром в «Таймс»? Она хотела поделиться с Ив. Кажется, в газете говорилось о том, что цветные подростки в городских трущобах беременеют чаще, чем белые… где-то в два раза? Вот что сбивает их с пути: то, что у них заводятся дети, когда они сами еще не слишком взрослые. Ив привлекательна – она напоминает менее высокую версию черной супермодели, которая была знаменита в девяностые, – и у нее новый парень. Последнее, что ей нужно, – это залететь до окончания колледжа. Снова раздается стук в дверь. Ив заходит в комнату и кладет пакет в лоток для почты. – Клиентка тридцать третьей на проводе. – Не продохнуть, – весело жалуется Мэй. – Переведи ее на мой телефон. Ата Ата чувствует запах какашек, как только спускается с лестницы. – Эй, Мали! Ты сделала ка-ка? Амалия грызет кулак. У нее режутся зубы. На днях она пыталась жевать пульт от телевизора, когда Ата готовила обед. Задняя крышка сломалась, и батарейка, выдернутая изо рта ребенка, была скользкой от слюны. Рукавом Ата вытирает пятно подсохшего молока на подбородке Амалии и прислоняет сложенную коляску к потертой оштукатуренной стене подъезда. Она вынимает Амалию из переноски и поднимает повыше, чтобы понюхать. Ата морщится: – Навалила, Мали! Воз и маленькую тележку! Амалия улыбается, словно поняла шутку. Ате не хочется подниматься обратно в квартиру три пролета. Она устала сегодня, и они уже опаздывают. Ата сказала Энджел, что придет в общежитие до ланча, а сейчас уже далеко за двенадцать, и прогулка займет еще полчаса. В отличие от филиппинских подруг Ата гордится своей пунктуальностью. Она садится на корточки, сажает Амалию на колено и сбрасывает рюкзак. Расстилает пеленальный коврик, достает салфетки, чистый подгузник и кладет Амалию на спину. Амалия дрыгает ножками, весело улыбаясь. Она счастливый ребенок, каким был и ее Рой. – Мали, Мали, Мали. Мы уже опаздываем, опаздываем, опаздываем, – напевает Ата. Одной рукой она держит Амалию за ноги, другой сворачивает грязный подгузник, вытирает попку ребенка дочиста, намазывает кремом и надевает свежий подгузник. Ата сует Амалии пластиковую погремушку, чтобы та ею занялась, пока сама она обрабатывает свои потрескавшиеся руки антисептиком, упаковывает вещи в рюкзак и засовывает Амалию обратно в слинг на груди. Потом она выносит сложенную коляску на улицу и спускается по наружным ступенькам, держась свободной рукой за перила и считая каждый шаг. Раз-два-три-четыре-пять. Она не хочет снова споткнуться. Слишком уж много чего надо сделать. Как только она сажает Амалию в коляску, та начинает плакать. – Мали, Мали, почему ты плачешь? Ата надувает щеки, чтобы рассмешить Амалию. Она пытается пристегнуть ремнями коляски болтающиеся ножки ребенка, но Амалия выгибает спину и сползает с сиденья. – Нет, Мали. Ата устала. Ата не в силах тебя нести. В кармане вибрирует телефон. Миссис Эррера, мать невесты, пишет, что завтра на свадебном ланче будет на двадцать человек больше, чем ожидалось. Ата улыбается. Хорошо, хорошо. До сих пор Эрреры нанимали Ату готовить для небольших вечеринок, где ее стряпня была всего лишь одним из многих блюд, – экзотические лумпия[56] или адобо[57] среди моря американского мяса и салатов. Но любимая и единственная дочь миссис Эрреры в этот уик-энд выходит замуж за американца, и Ату наняли, чтобы та приготовила филиппинские десерты для свадебного ланча, который состоится в Квинсе, в теннисном клубе, членами которого является все семейство Эррера. Будет несколько сотен гостей – многие филиппинские врачи и юристы, и каждый из них – потенциальный клиент недавно открытого Атой кулинарного бизнеса. Это ее шанс! Она проходит мимо магазина, где Энджел покупает и продает свое золото – в основном цепочки, иногда кольца и браслеты. Ата качает головой. Энджел неразумна, вот в чем проблема. Она прожила в Америке много лет, все это время много трудилась. Неплохими по тем временам заработками она оплачивала дом в Батангасе[58], компьютеры и кроссовки «Найк» для своих детей. А ради чего? Дочери повыходили замуж слишком рано, за ленивых мужей, вечно сидящих без работы. Все они – три дочери, их мужья и дети – вернулись в дом Энджел, втиснулись в него и живут там бесплатно. Даже не платят за коммунальные услуги. Ее единственная надежда теперь на то, что внучки – симпатичные, светлокожие, с узкими носиками – станут манекенщицами! Это – запасной план Энджел. Дочери Энджел избалованны, вот в чем дело. Они выпрашивают у нее деньги, а она их посылает, хотя ее «малышки» уже взрослые женщины! Потому что, если Энджел не посылает, они перестают ей звонить. И не отвечают, когда звонит она. Когда же наконец с дочерями удается связаться, они плачут крокодильими слезами и обвиняют Энджел в том, что та оставила их в раннем детстве. Как будто у Энджел был выбор? Как будто какая-нибудь мать хочет бросить своих детей? Ата знает, Энджел боится, что, если она не будет содержать своих дочерей, они не станут заботиться о ней в старости. Боится, что внучки – она знает их только по фотографиям и видеозвонкам – не полюбят ее без денег, которыми оплачиваются их ровные зубы, их айфоны. Представьте себе: дети не заботятся о своих родителях? После всех жертв? Как будто они американцы? А еще Энджел боится банков. Она подозревает, что они украдут ее деньги, если прознают, что у нее нет документов. Ата говорит: они не могут этого сделать. Но Энджел не слушает. На любые лишние деньги, которые заводятся в ее кармане, Энджел покупает украшения. Она хранит их в сейфе, приобретенном за 109 долларов 99 центов, он открывается отпечатком пальца, как в шпионских фильмах. Когда Энджел нужны деньги, она продает ожерелье или браслет. – Я получаю хорошую цену, ведь Тони меня знает, – хвастается она. Но что это за сбережения? Золото магазин покупает по более низкой цене, чем продает. Конечно, ведь это называется «бизнес»! Ата советует: не трать деньги на дочерей, на золотые браслеты. Купи землю, еще один дом! Сделай хорошие инвестиции, тогда ты сама сможешь позаботиться о себе, когда состаришься! Но Энджел упряма. И она слишком любит красивые вещи. Ата видела, как блестят мочки ее ушей, когда она уходит на свидания со своими старыми американцами. Она все еще мечтает заполучить «гринкард» с помощью глупого мужа. Чтобы она могла навестить своих избалованных дочерей и все исправить. У Аты все по-другому. На Филиппинах она владеет тремя домами. В первом живет Рой со своей яей[59], которой Ата платит хорошие деньги, чтобы та о нем заботилась. Второй дом небольшой, она его сдает и получает доход. И последний дом Ата строит в Булакане на участке земли, где смогут разместиться еще два или три небольших дома, которые она планирует построить позже. Она мечтает о семейном поместье. Рой с Атой будут жить в главном доме, а в тех, что поменьше, поселятся Изабель с Эллен и, возможно, даже Ромуэло. А вокруг будет стоять высокий забор с автоматическими воротами. Когда Ата работала у миссис Картер, еще до проблем с сердцем, она внесла последний платеж за землю в Булакане. Однажды утром, когда Ата показывала Дине фотографию на телефоне, миссис Картер вошла в кухню и наклонилась к ней, желая посмотреть, что их так взволновало. Фотография была так себе, просто участок земли, окруженный металлическим забором, но миссис Картер поняла: «Три дома! Эвелин, да ты магнат в сфере недвижимости!» А потом нахмурилась: «Но разве вам с Роем не было бы лучше в Америке?» Конечно, она так подумала. Миссис Картер знала про Филиппины только из газет и интернета – цунами, которые смывают целые деревни, правительство, полное отставных киноактеров и чемпионов по боксу, а также алчность, всепоглощающая алчность. А еще голодные дети с большими глазами и раздутыми животами, сумасшедшие мусульмане на Минданао, отпиливающие людям головы. Для миссис Картер Филиппины были гнилым и опасным местом, где все могло рассыпаться в прах, и часто так и случалось. Но и Америка хороша не для всех. Миссис Картер этого не видела. С чего бы? Она не понимала, что в Америке, если ты не богат, нужно быть сильным или молодым. Старые, слабые, – их прячут подальше от глаз, в домах, похожих на тот, где работала Джейн. В приюте для престарелых «Эджхилл-Гарденс» садов не было[60]. Только пластмассовые растения, которые не нужно поливать, и старики, которых никто не навещает, сидящие целыми днями перед телевизором. Им даже не переключают каналы. Приземистые толстые женщины, которые поднимали стариков для купания в ванне – одна держала за ноги, другая хватала под мышки, – разговаривали громкими голосами, но только друг с другом. И эти старики еще счастливчики. По крайней мере, за ними кто-то присматривает. На Филиппинах от стариков хорошо пахнет – тальком и мылом. Дети заботятся о них, и если они этого не делают, то делают внуки. Вот почему, когда придет время, она вернется в свой большой новый дом и будет там жить с Роем, а может быть, и с Ромуэло. И, конечно, с дочерями. Они хорошие девочки. Она гордится ими, хотя никогда об этом не говорит. Не стоит баловать детей даже словами. Не следует растить их нежными, как ягнята. Маленькие ягнята, мягкие ягнята – из них получается первоклассное мясо, которое все так любят есть. Вот где, по мнению Аты, она ошиблась с Ромуэло. Она качает головой. Только вчера пришла посылка от Изабель, ее старшей. В маленькой коробочке лежало несколько пузырьков с таблетками от давления – Изабель работает медсестрой – и фотографии ее детей, единственных внуков Аты, на дне рождения. Внук высокий и красивый, как синоптик в вечерних новостях, которым Ата обожает любоваться. Мальчик помощник менеджера в колл-центре американского банка, хорошая работа. Внучка – тезка Аты, и, увы, темнокожая. Прямо как Ата! Но она достаточно хорошенькая. И у нее светлая голова, учится на врача. Изабель тоже могла бы стать врачом. Она изучала медицину, когда влюбилась в первого мальчика, который на нее посмотрел. Она захотела выйти замуж в ту же минуту. Что Ата могла сделать с другого конца света? Но, по крайней мере, позже Изабель стала медсестрой. Она хорошая. Очень старательная и исполнительная. Эллен другая. Ата беспокоится за нее. Она работает официанткой в ресторане на крыше пятизвездочного отеля в Маниле. («Старшей официанткой», – всегда поправляет она Ату.) Но старшая официантка все равно официантка! Именно там Эллен встречает своих поклонников, потому что она все еще красива, хотя уже не так молода. Когда ей было всего два года, ее фотографию выбрали из сотен других, чтобы использовать в рекламе детской присыпки. Ата хранит такую же фотографию в коробке для памятных вещиц. Ее печатали во всех журналах. Изабель, так похожей на Ату, нелегко было расти в тени младшей сестры-красавицы. Изабель сидела дома и занималась, пока Эллен встречалась с ухажерами. Каждое воскресенье после мессы она стояла одна, стараясь не обращать внимания на молодых людей, которые окружали Эллен и хвалили ее прическу или платье. А посмотрите сейчас. У кого есть муж, дети, хорошая работа? Лучше быть простой и трудолюбивой, чем красивой и полной завиральных идей. Эллен все еще не замужем, а ей почти сорок. Она звонит каждые несколько недель и рассказывает о своих кавалерах, о ресторанах, в которые они ее водят, о важных должностях, которые занимают. Ата заканчивает тем, что кричит в телефон: «Наман, Эллен! Хватит! Просто уже выбери одного!»
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!