Спускаясь, мы заметили спортивного вида мужчину, поднимающегося по лестнице. Судя по выражению лица, его мысли были далеко, да и на квартирных воров мы походили мало. Спустившись на следующую площадку, меня неожиданно остановила Ева, на секунду прислушавшись. — Стой. Тот человек. Он зашел в квартиру, из которой мы вышли. Переглянувшись, мы решили проследить за сектантом. Буквально минут пять мы ждали в машине, после чего мужчина вышел из подъезда и сел в припаркованную черную мазду. Мы аккуратно пристроились за ним — благо, он явно не думал, что за ним могут следить. Дорога повела нас в сторону гусинобродского шоссе, мимо огромного старого вещевого рынка, очень популярного в начале нулевых, когда еще никто и знать не знал про торговые центры. Смутно я помнил, как в детстве мама возила меня на эту «барахолку» перед очередным учебным годом — кругом была грязь, запах беляшей, растворимого кофе и сигарет и железные контейнеры с одеждой, которую примеряли тут же, на картонках. Девчонки часто переодевались за ширмами, считая что их никто не увидит, словно не понимая, что с определенных ракурсов их можно было отлично рассмотреть. Мы выехали за город, движение на трассе было намного более оживленным, чем я привык, поэтому, чтобы не упустить машину сектанта, я прибавил скорость и стал держаться ближе. Мы ехали и молчали, пейзаж за окном тоже не радовал разнообразием: пустые поля, чуть присыпанные первым снегом. Хотелось верить, что мы едем не в Горный — общее направление совпадало. Я вспоминал вчерашний разговор в доме, окруженном рябинами. — Если я верно поняла твои эмоции, ты не просто был Хранителем Ключа, но даже, возможно, и был влюблён? — Ева уже не расхаживала, а сидела на полу напротив меня, уперевшись подбородком в колени. — Допустим, — сухо ответил я. Не люблю, когда ковыряются в ранах. — Я все равно не понимаю, как ты поняла, что я — Хранитель. И как я им стал, черт возьми. — Можно лишь предполагать, — Ева наклонила голову. — Исходя из теории, связь Ключ-Хранитель, говоря упрощенно, это магический контракт. Он происходит не между людьми, а между энергией Ключа и источником хранителя. — Так. Хранитель — всегда маг? Ну или как там правильно, посвященный в Искусство? — Да. Без источника связи не будет. До возвращения магии Ключи были беззащитны. — Энергия ключа существовала до возвращения магии? — Более того, наша знакомая Падшая ее неплохо использовала, и, думаю, не только она — многие нечистые на руку сущности явно не упускали возможность полакомиться столь вкусной энергией. Вообще люди, обладающие источником, не только ключи, от рождения имеют особенно яркие глаза, а если же эту энергию суметь отделить от человека, то его глаза станут совершенно ординарными. До меня неожиданно дошло. Ведь наши предки передали нам эти знания, но мы действительно все позабыли. Глаза — зеркало души. А еще если вспомнить, что у многих детей, у которых от рождения бывают яркие голубые глаза, впоследствии темнеющие, то можно предположить, что они обладали источником, но нашлась какая-то, тварь крадущая их дар. — Энергия ключа — по сути самостоятельная сущность, — продолжала Ева. — Она может менять хранителя на более подходящего. Давай подумаем, как ты мог им стать… Раз ты шаман, твой источник — сила духов. А значит, контракт между энергией ключа и твоим источником произошел точно не без согласия направляющих тебя сильных духов. Зачем им это нужно? Могу предположить, что это испытание. Ведь Ключ всегда в опасности — на его энергию идет непрерывная охота. С разных сторон. У Хранителя всегда есть возможности проявить себя. — Но ведь даже если Хранитель стал таковым без своего ведома, все равно же он должен это как-то почувствовать? Узнать. Получить намек от духа, наконец? — Нууу, — протянула Ева. — Намек как раз может испортить испытание. А почувствовать — это конечно. Примерные «симптомы» — это симпатия. Непреодолимое желание быть рядом. Контролировать. Защищать. Оберегать. Видеть. Соприкасаться… — каждое слово Ева произносила театрализованно и выразительно, меняя интонации. А последние — и вовсе с придыханием подавшись в мою сторону. Она не соблазняла, скорее играла со мной, но я бы соврал, если бы сказал, что это действо меня нисколько не взволновало. Но внешне я оставался холоден. Я вспомнил, как меня ошарашили фиалковые глаза Веры, как мне хотелось постоянно ее видеть, обнимать, звонить. Вспомнил, как я сгреб ее в охапку и дал клятву оберегать ее. Как я, словно дурак, звал ее прийти на день рождения вместе с парнем. «Нсамби, что это вообще было? Это точно делал я? Ну нет. Я же… Был влюблен… Ведь правда…» Я словно искал в голове спасительную ниточку, которая развеет мои внезапно возникшие сомнения. «Есть! Нашел!» — Я знал еще одного человека с теми же самыми «симптомами» и некоторыми способностями к магии. Да и Ключа он знал гораздо дольше, чем я, — конечно же я, вспомнил про Сергея. Как он звонил, контролировал, был рядом. — Так может настоящий хранитель именно он? — Зря ты отказался от отвара. Так ты точно был влюблен?» Наконец сектант свернул с трассы на проселочную дорогу. Точнее, то, по чему мы теперь ехали, можно было назвать «сибирским осенне-зимним относительно проходимым бездорожьем», а не дорогой. Мы немного оторвались от нашей цели и ориентировались по свежим следам. С одной стороны было открытое поле, с другой — лес. Ехали еще минут двадцать. Дорога начала змеиться между холмов, и мы чуть было не увязли в липкой земляной жиже, но с трудом сумели выбраться, потеряв немного времени. Вчера после общения с Евой я мучался в раздумьях всю ночь до утра… Мне было безумно жаль Веру, но с моих глаз словно спала пелена. Так жалеют о смерти близких, родственников или друзей, но никак не о возлюбленной. Мне стало мерзко. Выходило, что я был настолько слаб, что какие-то сущности могли бесконтрольно управлять моими чувствами. И снова стало жаль Веру, которая, похоже, влюбилась в меня по-настоящему. А потом меня охватила бешеная ярость. В этот момент мне всем моим естеством захотелось стать настолько сильным, чтобы никто и ничто, никакие сущности, никакие духи, никакие, пусть даже боги, никто не мог управлять моими чувствами и контролировать мои сердце и разум! Я тяжело дышал, а в ответ в голове послышались громкие аплодисменты… — Стой! — послышался крик Евы, а слева мелькнуло что-то черное. — Проехали! Я сдал чуть-чуть назад и — хонда подперла черное авто сектанта. Через незатонированные окна было отчетливо видно, что в машине напротив никого не было. Мы стояли у края небольшого лесочка, который резко уходил в низину. Там внизу, между голых ветвей деревьев, виднелось большое озеро. Выглядело это настолько красиво, что при других обстоятельствах я бы не отказался приехать сюда с палаткой и мангалом. Или посидеть на берегу с той же Евой и парой бутылок шампанского… — Обсудим наши действия? — прервала фейри мои мечтания. — Сектант где-то внизу. Я прослежу, меня он не заметит. — Согласен, в таком случае на мне его машина и подстраховка. Я уже собирался аккуратно, чтобы не наделать лишнего шума, выйти из машины, как внезапно, будто бы прямо из-под бампера, возник здоровенный громила с бородой, заплетенной в косу. Его глаза были налиты кровью и яростью, светлые длинные волосы как-то неестественно развевались на ветру. С диким ревом он поднял массивный молот, размером с мою голову, и что есть силы обрушил его на капот. В голове за мгновение промелькнули тысячи мыслей. «Что за урод? Моя машина! Откуда он взялся?». А в следующее мгновение верзила каким-то очень плавным движением перетек к моей двери и буквально одним рывком выдрал ее. Понимая, что меня сейчас будут убивать, я кувырком выпрыгнул из машины, в движении доставая кукри. «Посмотрим, кто кого, урод!» Интерлюдия — Добрый день, Георгий Семенович, вы смотрели новости о вчерашнем пожаре? — Да, Василий, надеюсь, ты позвонил не только затем, чтобы узнать, смотрю ли я местные СМИ? — в голосе говорившего была слышна легкая усталость. — А про выжившего в эпицентре слышали? — Слышал. Только не говори мне, что он сейчас у нас в клинике, — заинтересованный этой информацией, Георгий Семенович словно отбросил все другие эмоции в сторону. Даже усталость пропала из голоса, словно ее и не было. — Именно так. Его доставили в наш ожоговый центр. Георгий Семенович, мне поставить вам дежурство на сегодня или на завтра? — даже по телефону ощущалось, что говоривший улыбается. Слишком хорошо он знал своего шефа. — На сегодня, Василий. Будет тебе в этом месяце дополнительная премия. И не забудь — обо всех подобных «интересных» случаях сообщай мне. — Конечно, Георгий Семенович. Мужчина откинулся в кресле и закрыл уставшие глаза. «Чудом выживший, скорее всего, спонтанно сумел пробудить в себе магические способности и за счет этого выжить. Еще один потенциальный кандидат в мою команду. Пусть функционеры и силовики мечтают удержать власть в своих руках, но правда в том, что будущее за такими, как мы», — зеленоватое пламя окутало руку, а на губах немолодого мужчины впервые за несколько дней заиграла улыбка. — Они или отдадут власть сами, или я возьму ее из их ослабевших рук!» Глава 4. «Новые знания» Сегодня утром в новосибирском крематории был произведен обыск. О том, что в крематории сегодня с утра был произведен обыск, стало известно из сообщения на сайте учреждения. Сообщение подписано генеральным директором ООО «Похоронный дом «Некрополь»» Родионом Якушевым. Информацию об обысках корреспонденту НГС подтвердил брат Родиона Якушева Борис Якушев. «Всё есть так. С утра там 3 машины ОМОНа, но сотрудники рассказывали, очень впечатлены были… Сейчас часть сотрудников уехала, часть осталась, уже не так страшно», — сообщил Борис Якушев. Официальных комментариев от служб ОМОНа не поступило. Пресс-секретарь лишь сообщила, что операция произошла в рамках служебного расследования. Новостные каналы. Молот со свистом пролетел над моей головой. Ногой в колено — этот амбал даже не поморщился. Кто бы он ни был, двигался он с грацией танцора, а двуручный молот парил в его руках, словно пушинка. Мне приходилось лишь уклоняться, изредка огрызаясь одиночными ударами. Никогда в своей жизни я не встречал противника, настолько меня превосходящего в силе и скорости. Уход, уклон, пропустить молот мимо. Рубануть кукри по пальцам. «Вот дерьмо! Так мне никогда не выиграть». Рывок на него. Мне казалось, я успел, но резкая боль в груди говорила об ином. Пинок по ребрам ощущался как удар копытом лягающейся лошади. Кувырок назад — в место, где только что была моя голова, врезался боек молота. Ощущение близкой смерти словно что-то во мне переключило. Зверь внутри меня перестал яриться, он словно прижался к земле и ощерил клыки в глухом рычании. Внешне я был абсолютно спокоен. Лицо превратилось в неподвижную маску оскаленного зверя. При взляде на верзилу, ноги сами вышли в джингу. Левая рука с согнутыми, будто когти, пальцами перед лицом. Правая, с кукри на изготовке. — Я убью тебя, — спокойно сказал я, глядя в глаза здоровяка. Тот лишь что-то нечленораздельно гаркнул, оскалившись, и снова рванул в атаку. Бой был не из тех, в которых можно экономить силы — мне приходилось пускать в ход все, что я умею. Ринувшись в контратаку, я понимал, что этот раунд станет решающим для одного из нас. Бой нельзя было затягивать. Он явно выносливее меня. Защита — только способ оттянуть неизбежное. Малейшая ошибка, один пропущенный удар молотом — и я труп. Громила снова бросился в атаку и, похоже, тоже решил, что схватку пора заканчивать. Посреди серии ударов он снова завертелся вихрем. Я едва успел уйти с линии атаки, чудом уйдя от очередного удара. Противник метнулся ко мне, мгновенно сократив дистанцию. Я же вместо того, чтобы в очередной раз уворачиваться, ринулся навстречу. Все решили какие-то доли мгновений. Левой рукой я успел перехватить его правое запястье, смещая его удар. И нанес свой. Кукри пробил кожаную куртку с металлическими заклепками и врубился в ребра. Удар наотмашь отбросил меня и словно почему-то выключил звук. В глазах чуть двоилось. Зверь внутри меня вновь зарычал, снимая наваждение. Я снова был готов убивать. С пальцев правой руки, зажавших кукри, обильно капала кровь. Зеленая. Здоровяк недоверчиво провел пальцами по груди. Увидев на них свою кровь, он жутковато улыбнулся.