Падж и Остер бросились бежать, стуча сапогами по мокрым булыжникам, а Хэмиш закусил кулак, плотно прижав его ко рту. – Что… Кто… – я запнулась. Но Уилла уже развернулась, и ее взгляд заскользил по линии кораблей, пришвартованных на причале, пока она не увидела герб, который искала. Герб «Луны». – Зола… – прорычала она. Мы побежали за Остером и Паджем, проталкиваясь сквозь толпу людей, которые уже собрались вокруг корабля и рассматривали его. Двое мужчин, которым Хэмиш заплатил за дежурство, лежали на причале в лужах собственной липкой крови; их широко раскрытые пустые глаза были обращены к небу. – Уэст! – выкрикнула Уилла, взбираясь по лестнице так быстро, насколько ей позволяли ноги. Я последовала за ней, обдирая ладони веревками. Но Остер и Падж уже были на палубе. – Его здесь нет, – сказал Падж, по-прежнему не сводя взгляд с порезанных парусов. Выражение его лица было таким же шокированным, как у тех, кто стоял на причале. «Мэриголд» был вынесен смертный приговор. Стоимость абсолютно нового комплекта парусов оставила бы команду без гроша, а время на их установку выбило бы их из графика еще больше. В итоге они потеряют в прибыли даже больше, чем потеряли во время шторма вместе с затонувшим грузом. Для богатого торговца подобное было бы серьезным ударом. Для такой команды, как «Мэриголд», это означало полный крах. Щеки Хэмиша вспыхнули ярким оттенком бордового, когда он зашелестел страницами записной книжки, скользя пальцем по страницам слева направо. Способа сделать какие-то перерасчеты, поспорить или избежать катастрофических последствий не было. Зола нанес прицельный удар решительно и быстро. Уилла подошла к бортовым ограждениям, ее лицо пылало. Через три причала на палубе «Луны» стоял Зола, устремив на нас пристальный взгляд. – Я убью его. Я выпотрошу ему кишки и переломаю кости голыми руками, пока он еще дышит, – прошептала она, и слезы покатились по ее щекам. – Он предупреждал меня, – сказала я, вспоминая Золу в тумане прошлой ночи. – Что? – Хэмиш и остальные подошли ближе и встали рядом со мной и Уиллой. – Прошлой ночью он сказал мне, что «Мэриголд» еще недолго продержится на плаву. Уилла сжала зубы, и кровь отхлынула от ее лица. Но это было не все, что он сказал. Не думаю, что «Мэриголд» еще долго продержится на плаву. Впрочем, как и ее шкипер. Внезапно ветер стал холодным, кружа вокруг нас на пустой палубе, и я обхватила себя руками. Как и ее шкипер… Одна и та же мысль, казалось, мелькнула в головах у всех присутствующих, и в тот же миг выражения их лиц почти синхронно изменились. Глаза Уиллы расширились, наполняясь ужасом. – Где, черт возьми, Уэст? Двадцать шесть – Кто все видел? – Падж схватил начальника порта за грудки и припечатал его к столбу прямо на глазах у толпы. Вокруг нас гудели голоса, и взгляды всех присутствующих были прикованы к «Мэриголд». – Кто? – взревел Падж. Мужчина вырвался, поправляя воротник рубашки. – Я же тебе говорил, что, когда взошло солнце, паруса уже были разрезаны. Никто ничего не видел. А даже если бы кто-то что-то видел, то ни за что бы в этом не признался. Среди торговцев Узкого пролива существовало негласное правило, которое никто никогда не нарушал. Если ты что-то видел, держи язык за зубами. Никому не хотелось вмешиваться в неприятности подобного рода, и это было как раз то, на что рассчитывал Зола. Если на него донесут в Торговый совет, то он может лишиться лицензии за то, что разрезал паруса другого корабля. Однако никто не хотел быть доносчиком. Начальник порта махнул рукой в сторону двух тел, лежащих на земле. – Вам бы лучше отыскать своего шкипера. Я не настолько нуждаюсь в ваших деньгах, что буду терпеть подобный бардак на своем причале, – он повернулся, направляясь вниз по дорожке, и толпа вокруг нас начала медленно рассеиваться. – Пошли, – Уилла протиснулась сквозь нас, направляясь обратно к Уотерсайду. Мы выстроились в колонну, и, пока шли, Остер и Падж внимательно наблюдали за тенями дверных проемов и окон. Мое сердце учащенно билось в груди, пока я пыталась вспомнить, видела ли я Уэста в размытых очертаниях таверны прошлой ночью. Нет, не видела. Или, может быть, не помнила. В моей голове были лишь воспоминания о встрече с Уиллой, Золой и тем человеком в переулке, на которого я замахнулась ножом. Падж толкнул дверь в таверну, и мы сразу поднялись по деревянным ступенькам в темный коридор. Уилла не стала стучать и толкнула дверь плечом, выламывая замок и распахивая дверь перед нами. В комнате было чисто, серое шерстяное одеяло разглажено и аккуратно застелено на кровати. У меня внутри все оборвалось. Уэст не ночевал здесь прошлой ночью. – Кто последним его видел? – голос Уиллы звучал слабо. Растерянность очень странно смотрелась на ней, впрочем, как и на остальных. Все они были напуганы. – Вспоминайте. Кто последним его видел? – Прошлым вечером он поужинал и… – Остер в задумчивости провел рукой по своим распущенным темным волосам. – Я не уверен, видел ли я, как он поднимался по лестнице. – Не поднимался, – Хэмиш кивнул в сторону маленького столика в углу, где стояла незажженная свеча. Он, наверное, даже не переступал порог этой комнаты. Уилла расхаживала перед окном, и ее пальцы нервно постукивали по пуговицам на кителе. – Хэмиш, сходи к Сейнту. Спроси, не слышал ли он чего-нибудь. Может быть, Уэст ходил в Пинч прошлой ночью. Падж и Остер, проверьте каждую таверну в городе. Фейбл и я сходим в комиссионную лавку после того, как потолкуем с барменом. Мгновение спустя мужчины спустились по лестнице, и как только скрылись из виду, Уилла глубоко вздохнула. В ее глазах блестели слезы. – О чем ты думаешь? – я внимательно наблюдала за лицом девушки. Ярость, которая горела в ней там, в порту, теперь погасла, оставив лишь страх. – Я думаю, что сожгу этот город дотла, если не найду его. Она протиснулась мимо меня, и я последовала за ней вниз по лестнице, прямо к стойке, где бармен аккуратными рядами выставлял чистые зеленые рюмки. Уилла взяла бутылку виски со стойки, и мужчина поднял взгляд, краем глаза наблюдая за девушкой. – В чем дело, Уилла? Растерянность, которая была наверху, исчезла, сменившись холодной жесткостью, которая была свойственна торговцам. – Ты видел Уэста вчера вечером? – она откупорила бутылку и сделала большой глоток. Бармен облокотился на стойку, переводя взгляд между нами. – Нет, а что? – Слышал какие-нибудь разговоры о нем? – в ее голосе звучало жуткое спокойствие, а ее глаза по эмоциональности могли сравниться со взглядом мертвеца. – Сплетни – это не мое дело, – он взял очередную рюмку, игнорируя ее. – Теперь твое, – Уилла вытянула бутылку перед собой и перевернула ее вверх дном. Виски разлился по стойке, стекая на табуреты и образуя лужицы у наших ног. – Что за… Он потянулся через стойку, но Уилла уже схватила вторую бутылку и разбила ее о деревянный пол. Вокруг нас разлетелись осколки, и я поняла, что Уилла задумала, за секунду до того, как она развернулась и прошла мимо него к тому месту, где в стеклянном фонаре на стене горели три свечи. Она сняла фонарь с крючка и вытянула его перед собой. – Уилла… – бармен поднял ладони вверх, и его широко раскрытые глаза уставились на фонарь. Фонарь нависал над лужицей виски у ног Уиллы. Мы все понимали, что будет, если она его уронит. Таверна вспыхнет, как спичка. Она сгорит дотла, и огонь перекинется на соседние здания так быстро, что никто не успеет ничего предпринять. Пожар в таком городе, как этот, был гарантированной смертью для всех нас. Уилла не шутила, когда сказала, что собирается сжечь город дотла. – Ты слышал какие-нибудь разговоры об Уэсте прошлым вечером? – медленно повторила она. Свечной воск капал на стеклянные стенки фонаря. – Возможно! – бармен сделал шаг вперед, и его руки задрожали. – Возможно, о нем упоминал казначей одного из торговых кораблей. – Кто? – Я не знаю. Клянусь! Он только спросил, здесь ли остановилась команда «Мэриголд». – И что ты ему ответил? – голова Уиллы склонилась набок. – Я сказал, что да. Это все. Больше ничего, – он сглотнул. – Клянусь, я больше ничего не знаю. – Я думала, сплетни – не твое дело, – Уилла посмотрела на белое пламя. – Если я не найду Уэста к закату, я вернусь. И прежде чем подожгу таверну, я прибью ножами твое тело к барной стойке. Мужчина отчаянно закивал; на его лбу блестели капли пота. Уилла вселяла ужас, ее красивое лицо со шрамом от раскаленного лезвия было полно решимости. Она открыла дверцу фонаря и задула свечу, прежде чем уронила его на пол, и осколки разлетелись в разные стороны по половицам. – Пойдем, – Уилла открыла дверь, впуская в таверну дневной свет, и мы вышли на улицу.