– Я же сказал тебе, что сам обо всем позабочусь. Уилла уставилась на грязную мостовую, и ее подбородок опустился, как будто девушка пыталась дышать сквозь слезы. – Когда ты начнешь доверять мне, Уилла? Девушка резко вскинула лицо, на котором сверкали глаза, полные гнева. – Тогда, когда ты перестанешь относиться ко мне как к бродяжке Уотерсайда, ради которой воровал еду! Уэст отпрянул назад, как будто расстояние могло облегчить вес ее слов. Но этого не произошло. Они повисли между ними в воздухе, как вонь разлагающегося трупа. В них было напоминание о том, что и так не забывалось. Получается, Уилла говорила правду, когда сказала, что они были беспризорниками Уотерсайда. И когда сказала, что они с Уэстом знали друг друга задолго до «Мэриголд». – Прости, – она вздохнула, смягчаясь. Ее рука потянулась к Уэсту, но он отступил в сторону, освобождая ей дорогу, и засунул нож обратно за пояс. Она долго смотрела на него, прежде чем направилась обратно по переулку. Только когда она скрылась из виду, Уэст повернулся, и когда он поднял глаза, я застыла. Он смотрел прямо на меня, его взгляд был подобен сфокусированному лучу света, направленному на мое укрытие. Я оглянулась через плечо, но там ничего не было. Меня окружала лишь тьма. – Иди сюда, – он говорил так тихо, что я едва могла расслышать его слова из-за ропота прогремевшего вдалеке грома. – Живо. Я замешкалась, но затем вышла из тени на мощеную дорожку. Холодная капля дождя упала мне на щеку, пока Уэст медленно окидывал меня взглядом. Его плечи по-прежнему сковывало напряжение. – Что ты здесь делаешь? – Я же тебе сказала, – я встретилась с ним взглядом, – я не заплатила за тюремную камеру. Я заплатила за проезд. Его пристальный взгляд прошелся по мне, пока не остановился на моей руке. В моих пальцах был сжат золотой, блестевший в свете фонаря браслет. – Ты знаешь, что будет, если пассажира, которого я привез в эту деревню, поймают на воровстве? Я знала. Его бы оштрафовали. Торговый дом Дерна мог даже закрыть ему вход в порт, в зависимости от количества черных меток в его послужном списке. Как шкипер, Уэст нес ответственность за каждую душу, которая сходила на берег с его судна. Я уставилась на него, опуская браслет в карман. – Я отдала тебе все деньги. Я не могу отправиться в Серос ни с чем. Уэст пожал плечами. – В таком случае ты можешь провести следующие шесть месяцев здесь, в Дерне, пытаясь заработать деньги, которые тебе понадобятся, чтобы тебя взяли на борт какого-нибудь другого торгового судна. Мои глаза округлились. Он говорил серьезно. – Ты только что лишилась своего билета на «Мэриголд», – сказал Уэст, и его взгляд опустился на мои грязные ноги. – Если только ты не согласишься заключить со мной новую сделку. – Что? – я с трудом узнала звук собственного голоса, приглушенный темнотой. – Я предлагаю тебе проезд до Сероса и тридцать медяков. – Тридцать медяков? – мои глаза подозрительно прищурились. – И что я должна сделать взамен? На мгновение в его глазах вспыхнула непонятная мне эмоция, которой я никогда раньше у него не видела. Намек на какую-то уязвимость, скрывающуюся под внешней твердостью. Однако эта непонятная эмоция исчезла так же быстро, как появилась. – Оказать мне услугу. Тринадцать Пока я стояла в переулке, начал накрапывать дождь. Туман, окутавший Дерн, растекался по улицам, словно дух давно погибшей реки. Уэст велел мне ждать, прежде чем исчезнуть в конце улицы. Когда он наконец вернулся, в руках у него был сверток, который я не могла нормально рассмотреть в темноте. Он сунул его мне в руки, когда подошел, и я отступила назад в лунный свет, глядя сверху вниз на пару ботинок и куртку. – Никто тебе ничего не продаст. Что уж говорить, да с тобой даже разговаривать в таком виде не будут. Я почувствовала, как румянец заливает мое лицо. Ботинки явно были не новыми, но это неважно. Их кожа была отполирована, застежки блестели. Я уставилась на них, внезапно почувствовав себя неловко. – Обувайся. Я повиновалась, натягивая ботинки по очереди на каждую ногу и завязывая шнурки, пока Уэст наблюдал за аллеей, окружавшей нас. Он вытащил носовой платок из заднего кармана, наклонился к лужице, которую образовывала стекающая с крыши вода, и намочил его. Он протянул свой платок, и когда я не пошевелилась, он вздохнул. – Твое лицо. – А, точно, – кровь снова прилила к моим щекам, когда я взяла платок и провела им по лбу и шее. – Нужно было дать Остеру подлатать это, – сказал он, кивком указывая на мою разбитую губу. – Шрамом больше, шрамом меньше, – раздраженно буркнула я. Уэст выглядел так, словно собирался возразить: его губы приоткрылись ровно настолько, чтобы я могла рассмотреть край его зубов. Однако, так и не сказав ни слова, он сжал челюсти, после чего распахнул куртку и придержал ее для меня. Я просунула руки внутрь, после чего Уэст по очереди затянул пряжки. – Не начинай сразу торги за кинжал. Сначала немного осмотрись. Задай несколько вопросов, – он натянул капюшон мне на голову и провел руками по моим плечам, чтобы расправить куртку. – Что я предложу ему взамен? Уэст снял кольцо со своего пальца и вложил его мне в ладонь. Я подняла его перед собой так, чтобы золото засияло. По всей поверхности украшения вились замысловатые бороздки. – Что, если этого будет мало? – Придумаешь что-нибудь, – хрипло сказал Уэст. – Не упоминай мое имя или имя Уиллы. Если он спросит, кто ты, просто скажи, что ныряльщица на маленьком судне, которое зашло в порт на ночь. – Хорошо, – я протянула ему раскрытую ладонь. Он посмотрел на нее в недоумении. – Что еще? – Тридцать пять медяков. – Я сказал тридцать. Я пожала плечами. – Мы же ведем торги. Уэст окинул меня долгим недоверчивым взглядом, залез в карман и выудил кошелек с монетами. Я наблюдала за ним, пока он отсчитывал монеты, вкладывая мне их в руку. Я изо всех сил сдерживала улыбку, которая пыталась растянуть мои губы. Однако веселье тут же угасло, когда я посмотрела Уэсту в лицо. Его брови были нахмурены, а глаза выглядели такими усталыми, какими, вероятно, я никогда их не видела. Он был встревожен. Кинжал хоть и принадлежал Уилле, но он явно также что-то значил и для Уэста. Я сунула медяки в карман и, развернувшись, вышла в переулок и направилась прямо к комиссионной лавке. Дождь бил по моему капюшону тяжелыми каплями, но вот я поднялась по ступеням и два раза стукнула в проржавевшую зеленую дверь. Внутри раздались стучащие по полу шаги, прежде чем дверь открылась и на пороге появился лысый мужчина с длинной темной бородой. Я медленно вытащила клинок из ножен и нырнула внутрь. Дверь за мной закрылась, звякнув колокольчиком. Хозяин лавки даже не потрудился взглянуть на меня и вернулся к табурету, стоящему в углу, где над увеличительным стеклом горела керосиновая лампа. Рядом с ней все еще дымилась трубка, наполняя маленький магазинчик сладким, пряным запахом коровяка. Свечи, вставленные в старые, грязные бутылки из-под виски, стояли практически на каждой поверхности, и их свет отражался от всех блестящих вещей, которые располагались по углам, на полках и на столах. Необработанные камни, полированные украшения, позолоченные инструменты картографа. Безделушки, которые когда-то что-то значили для кого-то. Однако для таких людей, как я, мало что имело бо́льшую ценность, чем крыша над головой или пища. Все, что имело для меня значение, я уже давно обменяла на еду и кров. Я подняла расческу, украшенную чередой редких ракушек, похожих на те, что Фрет продавал на барьерных островах, и осмотрела ее. Рядом с ней стояло такое же ручное зеркало, в котором отразилось мое лицо, и я застыла, увидев свою губу. Уэст был прав: ее нужно было бы зашить. Опухшая кожа покраснела по краям, а синяк доходил почти до подбородка. Я перешла к следующему столу, не в силах еще хоть мгновение провести, разглядывая свое отражение. Мне не хотелось видеть, насколько сильно отличается девушка в зеркале от той, которая жила внутри меня. – Что это? – я подняла бронзовую статуэтку обнаженной девы, завернутую в корабельный парус. Скупщик оторвал взгляд от своего увеличительного стекла и сжал в зубах трубку. Он взглянул на статуэтку, ничего не ответив, а затем вернулся к работе. – Если ты пришла сюда, то не за этим. Я поставила статуэтку на место и направилась к рабочему столу скупщика. Мои глаза обшарили стеклянные шкафы позади него, где на каждой полке были выложены клинки. Однако среди них я не видела нужного мне кинжала. Вспышка осветила угол магазина, и я направилась к одинокому лучу лунного света, проникающему через темное окно. Он падал на маленькую деревянную шкатулку с потускневшим медным замком. Внутри на бархатной подкладке лежал кинжал. Брови скупщика поползли вверх, когда он увидел, на что я смотрю. Мои пальцы ухватились за край крышки, и я подняла стекло. Я почувствовала его за своей спиной прежде, чем услышала, и опустила руку, отступая назад. Лицо было вытянуто в немом вопросе, пока он изучал меня. Его рука потянулась над моей головой, и он поднял шкатулку, чтобы поставить ее на рабочий стол между нами.