— Вы переоцениваете могущество Творецка, — сухо отчеканила Сталь, по-прежнему глядя перед собой и не оборачиваясь на Гейт. Та усмехнулась. — Не, железная леди, это вы его недооцениваете! — Хлопнул лопнувший жвачный пузырь. — Искренне не понимаю, как люди умудряются выживать без амбиций, без честолюбия, даже без элементарного чувства самосохранения! Открылась дверь. — Некоторые умудряются выживать без совести и сердца — это куда удивительней, — тихо уронила Сталь. Гейт остановилась на пороге. — С сердцем у меня всё норм — стучит. — Под капотом у автомобиля тоже, бывает, стучит. — Сталь развернулась к Гейт. — Но доказывает ли это его человечность? Гейт секунду поразмыслила, а потом улыбнулась Стали во всю пасть — так, что стало видно зажатый между «семёрками» розовый комок жвачки. — Если под человечностью ты понимаешь тупую, высосанную из пальца нравственность, да ещё и в ущерб себе — то на кой чёрт она мне сдалась? Живи проще, тётя, и будет тебе счастье! — Гейт подмигнула Стали до черноты намакияженным глазом и вышла из кабинета. — Вы были правы, Хидден, — сказала Сталь, спустившись в цокольный загон. — Эта фиолетовая мартышка абсолютно бессовестна! Впечатляет, что такого поразительного уровня беспринципности человек может достичь самостоятельно, не прибегая к допрошивке! — О, да она чем-то всерьёз вас разозлила! — усмехнулся Хидден, завершая последние приготовления к активации дремавшего на полу Оберона. — Она велела мне вынудить вас с Поланой служить Творецку, иначе всех нас допрошьют. Велела, представляете? Мне! Эта фиолетовая! Говорит, что уже пишет программу… — Много она напишет с того света, — мрачно хмыкнула Сага. — Однако мы нужны Городу настолько, что он вряд ли станет убивать нас раньше времени — это обнадёживает. Чуть-чуть. — Так, у меня всё готово, — сказал Хидден. — Сага? — Тоже. Начинаем? Модуль памяти с тихим жужжанием утонул под железными перьями. Что-то щёлкнуло внутри грифона раз, второй. Полуприкрытый, закатившийся под веко глаз ожил, открылся, потом мигнул. Вокруг зрачка затанцевали голубые молнии. Но грифон смотрел не на кого-то из присутствующих, а в пустоту перед собой. — Корнет! — осторожно позвала Сталь, и он повернул голову на её голос, однако глаза его уставились мимо — чуть выше и левее её головы. — Корнет! Теперь уже позвала Сага, и грифоньи «ушки» радостно взметнулись своими остриями к потолку. Грифон повернулся к Саге, но смотреть продолжал расфокусированно, словно сквозь неё, и при этом покачивал головой: водил ею вверх-вниз и из стороны в сторону, как сова. Совам такие движения помогают лучше видеть и лучше слышать, и соответственно, лучше ориентироваться, но грифонам с их высокоразвитыми органами чувств такие «танцы» не требовались. Что-то, очевидно, пошло не так… — Он слеп, — упавшим голосом прошептал Хидден. — Не может быть! — одновременно выдохнули Сталь и Сага, хотя тон их скорее подтверждал слова Хиддена, чем опровергал. — Либо баг синхронизации, либо что-то повреждено при замыкании модуля Бересклета. Я бы поставил на второе… — Но тогда, — сказала Сталь, и голос её едва заметно дрогнул, — мы ничего не сможем с этим сделать… — Не сможем. — Хидден стоял, сложив руки на груди, глядя на грифона, покусывая изнутри щёку. На несколько минут в загоне повисла душная тишина, лишь тихонько поскрипывал грифон, аккуратно разминая суставы. «А координация у него просто блестящая! И эхолокация, по-видимому, тоже», — отметил Хидден, наблюдая, как осторожно Корнет-Оберон взмахнул крылом и как в самый последний момент на пару сантиметров изменил траекторию взмаха, чтобы не зацепить стоявшую рядом Сагу. — Так, — наконец сказал он. — Сейчас мы отключим и перезапустим скан. Если лучше не станет, я допрошью его картами местности из памяти Инвара — у меня сохранились копии. До ночи управлюсь. — Но чем это нам поможет? — спросила Сага. — У него задача совсем другая, не как у Инвара. — Ты видишь, как он двигается? Хидден посмотрел на Сагу, но ответила ему Сталь: — Уникальное владение телом! Сходу, без адаптации! — Да, и это отлично. Но я сейчас о другом: он ориентируется на звук и, судя по всему, при помощи эхолокации. Он сможет лететь вслепую, если мы дадим ему представление — куда. — Но эхолокация, подкреплённая картой, не заменит зрение, — возразила Сага. — Не заменит. Но ты же сама говорила, что у парня военная подготовка, плюс он сообразительный — недаром же младший научный сотрудник. Уверен, карты ему хватит. Всё равно ж здесь сверху сквозь туман ни черта не видно, да и там тоже — ночью же полетит. Все трое уставились на грифона. — Справишься, пацан? — спросил Хидден, и вскинул раскрытую ладонь. — Дай пять, если согласен. И грифон, развернувшись вполоборота, легонько тюкнул набалдашником на хвосте ровно в центр его ладони. — Видели? — с облегчением выдохнул Хидден. — А мог бы в лоб мне дать и прикинуться, что просто промахнулся. К ночи всё было готово. Хидден и Сага вывели грифона на крышу Каланчи, закрепили на нём ремни. — Не оставляй их близко к Городу, — напутствовала Сага, — но и не улетай слишком далеко — время дорого. Грифон слушал, полуприкрыв слепые глаза, и, нервно перебирая передними лапами, легонько тыкался покатым клювом в её ладони, как лошадь. Сага глянула вниз: темнота и туман, ничего не видать. — Сразу набирай высоту, Профессор и Вермут тебя не заметят. Грифон кивал, но продолжал беспокоиться. — Он хочет, чтобы ты тоже летела сегодня, — подсказал Хидден, и «уши» Оберона согласно дёрнулись вверх. — Я полечу завтра, — Сага погладила стальные перья. — Обещаю. Сегодня здесь ещё нужна моя помощь. …Их оказалось двенадцать — людей, отобранных Сталью в первую партию. Она сама привела их на Грифодром: притихших и взволнованных. Большинство из них — сотрудники Каланчи. Сага узнала среди прочих пожилого добряка-охранника, который всегда безответно с нею здоровался. А ещё пышную женщину со старомодной завивкой — она из прачечной. И улыбчивую повариху из столовой. Все они жались друг к дружке, сгрудившись в центре крыши, страшась подойти и к её краю, и к грифону. — А если нас всё-таки сожжёт? — недоверчиво спросил один из научных сотрудников Каланчи. — Вы хоть удостоверились, что это сработает, или как раз на нас и проверите? — Его нервно посвёркивающие в темноте глаза уставились на доктора Сталь. — Может, первой полетите вы? Или вам не по рангу быть подопытным кроликом? Сага уже открыла рот, собираясь ответить что-то очень резкое, но вперёд выступил пожилой охранник. — Я полечу первым, — тихо, но уверенно сказал он, бросив на научного сотрудника беззлобный укоризненный взгляд. — Я доверяю доктору Стали. Слишком давно её знаю, чтобы сомневаться в её решениях. Ну, — он подошёл к грифону, взялся за один из ремней, — как тут эту сбрую правильно присандаливать? Сага с Хидденом закрепили охранника под грифоньим брюхом и отошли назад. — Давай, — кивнула Сага Корнету-Оберону, и тот, взяв небольшой разбег, взмыл вверх и почти сразу же исчез в туманной темноте. Ждать пришлось около получаса, но тем, кто остался на Грифодроме, показалось, что прошли сутки. — Я ухожу, — заявил всё тот же сомневающийся научный сотрудник. — Ясно же, что они поджарились! И только он направился к лестнице, как с чёрного неба спикировал грифон, сделал круг над Грифодромом и мягко приземлился в его центре. Под брюхом Оберона висели аккуратно связанные ремни — свидетельство того, что охранник добрался до земли живой, отстегнулся от грифона, а потом заботливо подвязал свободные ремни, чтобы те не путались в грифоньих лапах. Хидден приподнял конец одного ремня и многозначительно посмотрел на научного сотрудника: — Ещё вопросы? — Да, — не растерялся тот. — Могу я лететь следующим? — Только после того, как извинишься перед доктором Сталью, — холодно процедил Хидден. За ночь они отправили всех. Сталь боялась радоваться раньше времени и прятала в уголках губ и в морщинках вокруг уставших глаз задумчивую полуулыбку. Сага улыбалась лишь одним краешком рта — утомлённо и удовлетворённо, и потому как-то по-кошачьи вальяжно. Они оставили Оберона на Грифодроме — туда, как и в цокольный загон, тоже никто теперь не ходил, поэтому за завтрашний день его на крыше не обнаружат. Спускаясь на первый этаж, Хидден мягко сжал ладонь Саги и прошептал: — Вся ситуация по-прежнему не слишком-то весела, но хотя бы кого-то… — Хотя бы кого-то, — эхом отозвалась она. — Завтра ещё ночь… — А пока у нас есть пара часов до начала работы. Я не выходил из Каланчи три дня и чертовски хочу в душ! Составишь компанию? — Кстати… В твоём душе, на полочке для мыла, свил гнездо Гренка. — Хорошо, — усмехнулся Хидден. — Использую его в качестве мочалки. Гренку, не гнездо. Утром они, конечно, проспали. Опаздывая, Сага влетела в холл Каланчи и привычно не ответила на привычное приветствие охранника, потому что «утро в Творецке не может быть добрым», и только через несколько шагов встала как вкопанная. Медленно развернулась к будке охранника, всё ещё надеясь, что ей показалось… Но шедший следом Хидден тоже остановился напротив будки и как-то сразу сник. Улетевший вчера самым первым охранник сидел на своём рабочем месте, и по его вымученной гримасе, по вздрагивающим морщинистым щекам сложно было понять — рыдания он сдерживает или страшный, истерический смех безысходности. Сага, едва дыша, подошла к будке.