— Это не тема для обсуждения, особенноздесь. И вообще, мои решения — не тема для обсуждения. Сага сверлила Сталь взглядом, и непонятно, чего же в нём было больше: злости или презрения. — Мне иногда кажется, — её голос прошуршал по переговорной сухим раскалённым песком, — что вам всё равно, чьим интересам служить. Лишь бы высококачественно исполнять свои обязанности, к чему бы это ни привело! — Девчонка! — сквозь зубы бросила Сталь в захлопнувшуюся за Сагой дверь переговорной, и коротким, резким движением отшвырнула шариковую ручку. Та ударилась о стену и с сухим треском покатилась по полу: пластик её корпуса всё-таки раскололся. Глава 14 — Располагайтесь! Профессор проводил Хиддена в небольшой кабинет, в котором помимо рабочего места, нашпигованного разнообразной техникой, стояло мягкое кресло и журнальный столик, у стены лежал высокий надувной матрас, а за узкой дверью наверняка была ванная комната. — Это что, тюремная камера? — пошутил Хидден, но Профессор его слов не опроверг. — Я полагаю, что одного рабочего дня на моё задание вам может не хватить. — Голос его был по-прежнему мягок, даже вкрадчив, глаза смотрели с интересом и благосклонностью. — И вам придётся оставаться здесь, пока вы не справитесь с ним или не откажетесь от его выполнения, — закончил Профессор, протягивая Хиддену пухлую папку с распечатками. — Хм… — Хидден мельком заглянул в бумаги, взъерошил волосы на затылке. — То есть «гулять не пойдёшь, пока домашку не сделаешь»? — Можно сказать и так. Отдыхать, безусловно, не запрещается, но я должен быть уверен, что вы находитесь в информационном вакууме и используете только собственные силы. Обед я вам принесу. Есть пожелания? — Если вот это у вас — «небольшой практический тест», то что же тогда «большой»? — О, над ним мы работаем уже несколько лет. Вы обязательно всё узнаете, если справитесь с заданием, Хидден. Приступайте, не смею вас задерживать, — Профессор вежливо улыбнулся. — Если понадоблюсь — я за стенкой. Задание было напрямую связано с кодами допрошивки и оказалось, как его назвал Хидден, «вусмерть хитрозадым», но он справился бы с ним за день или чуть больше. «Однако что за жук этот ваш Профессор, чтобы перед ним с порога интеллектом заголяться?» — подумал Хидден и решил потянуть время, чтобы его собственная допрошитая и выданная за естественную «гениальность» не вызвала лишних подозрений. — Что ж, приступим! Он отбросил свой «плащ-халат» на матрас и, хрустнув пальцами, уселся за компьютер. В обед в «карцер» Хиддена (надо отдать должное — предварительно постучав) вплыл Профессор, балансируя тарелками и чашками на хлипком пластиковом подносе. — Как продвигается? — поинтересовался он, поставив еду на журнальный столик. — М-м-м… — Хидден откинулся на спинку офисного кресла и сцепил пальцы на затылке. — Вы не против поговорить о моём завтрашнем успехе чуть позже? — Конечно-конечно! Как вам удобно. Вы не возражаете, если я составлю вам компанию за обедом? Хидден не возражал, и Профессор устроился в кресле, расстелив на коленях салфетку. — Как вам Город, Хидден? — Неприветливый. Профессор снисходительно прикрыл глаза: — Не судите по Саге, Хидден. Она… глубоко травмирована личной потерей. — Вообще-то я не о ней. — А о ком тогда? — О Творецке. Вы разве не про Город спросили? — Тогда я с вами, уж простите, не соглашусь. — Профессор отставил взятую было тарелку с картофельным салатом и аккуратно соединил перед собой подушечки пальцев, уперев локти в подлокотники. — Город старательно заботится о каждом из своих жителей. Выполняет их капризы. Закрывает глаза на мелкие осечки. Терпит их вечное угрюмое недовольство и не знающую границ неблагодарность. Даёт каждому по потребностям. — А в ответ спрашивает по возможностям? — Разве ж это много? Творецк никогда не попросит больше, чем вы сможете сделать. И никогда не накажет, если что-то вдруг не получится. Чего он не потерпит — так это предательства и разгильдяйства. Он щедро поощряет не только за результат, но и за честную работу. Вы когда-нибудь работали в государственных или частных структурах, Хидден? О чём я, простите, конечно же нет! — Профессор потёр средним и указательным пальцами морщинку на лбу. — Но если бы работали, на своей шкуре бы знали, что там не ценится труд, только результат. И не всегда вознаграждается тот, кто этого результата добился — чаще его отодвигают в тень, а плоды его работы и все лавры достаются бездельникам, находящимся ступенью выше. Потому что всё решают личные выгоды, интересы и лицеприятие[1]. Здесь же всё иначе: Творецк беспристрастен и справедлив. — Профессор отпил из своей чашки и вернул её на журнальный столик. — Прям предвыборная кампания получилась, а не тост, — пошутил Хидден. Губы Профессора тронула едва заметная улыбка, но взгляд остался серьёзен и проницателен. — Хидден, вы не похожи на человека с «багажом». Я прав? Вы сами по себе, одиночка без привязанностей и обязательств. Хидден дёрнул бровью и тоже отставил свою тарелку. — Если я прав, — продолжил Профессор, так и не дождавшись ответа, — вы здесь адаптируетесь ещё легче. — А надо ли? Профессор снисходительно усмехнулся. — Хидден, вы не дурак. Вы очень скоро убедитесь, что мы тут навсегда, и никакого выхода нет и не будет. Творецк не отпустит нас, даже когда мы справимся с поставленными им задачами, потому что после этих задач возникнут другие, ещё более сложные. Мы нужны Городу. Даже так: Городу нужны лучшие из нас. И те, кто действительно трудится на совесть, будут щедро вознаграждены. Так есть ли смысл сокращать свои дни и делать их остаток мучительным, если можно жить в комфорте и даже счастливо? — Достаточно лишь любить Творецк всем сердцем своим? — хмыкнул Хидден. — Не иронизируйте, пожалуйста, — мягко попросил Профессор. — Творецку нужна наша добросовестность, знания и умения. И соблюдение правил, конечно. Любовь ему ни к чему. Возьмите хотя бы Сагу — она не скрывает свою неприязнь к Городу, а он отращивает для неё отдельный спортзал с боксёрскими грушами, матами и даже душевой, терпит нарушение дисциплины и не слишком приятное поведение, а она и правда иной раз ходит по грани, мало кому здесь дозволенной. Но Творецк всё ей прощает, потому что специалист она отменный, дело своё знает и работу выполняет честно, хоть и без энтузиазма. Творецк даже терпел её мужа, которого случайно прихватил с Сагой, держал лишнего человека ради неё — настолько она ценна! — «Держал»? — скептически переспросил Хидден. — И куда в итоге дел, раз вы об этом в прошедшем времени? — О, ну, тут уже другая история! — Профессор загадочно прикрыл глаза. — Но тоже поучительная: Варвар задумал глупости, и никакие предупреждения его не остановили. — Творецк убил его? — Творецк ждал до последнего. Не из-за него, из-за Саги. А убил его в итоге кто-то из своих. Однако Город позволил этому случиться и вмешиваться не стал. — Даже та-ак? Среди жителей есть готовые убивать ради Города? — Не ради Города, — Профессор покачал головой, — тут всё сложнее. Одна паршивая овца ставит под удар всё стадо. Она опасна и для себя, и для окружающих, ибо может заразить кого-то ложными надеждами. И они заболеют так сильно, что наделают непоправимых глупостей. Я же говорю, Хидден: отсюда не выбраться. И все, кто пытается, мало того, что погибают сами, так ещё и утягивают следом тех, кто жил бы и жил, неплохо приспособившись и смирившись с обстоятельствами. Эти «слепые вожди» и есть настоящие убийцы, хоть того и не понимают. — Профессор скорбно вздохнул. — Я надеюсь, у вас хватит мудрости оценить ситуацию и сделать правильные выводы, чтобы не стать одним из них, Хидден. — Он поднялся с кресла, забрал свою чашку и тарелку с недоеденным салатом. — Благодарю за компанию. Кстати, напишите список необходимых вам личных вещей, я передам его на первый этаж. И наденьте, пожалуйста, халат — здесь так принято. …Из этого кабинета Хидден вышел только на третий день, сдав Профессору работу. Тот одобрительно приподнял брови, изучая результат. — Что ж, Хидден, вы действительно не лжец, — сказал он. — Идите поужинайте, и завтра утром вас ждёт в своём кабинете доктор Сталь. Ах, да: за дверью первого этажа вашего дома должна быть коробка — это ваш заказ, курьеры всегда оставляют их там. И оттуда же уборщики забирают мусор. Сортируйте его по двум мешкам (их вы найдёте в своей посылке): в белый — биоразлагаемый, в чёрный — всё остальное. [1] Лицеприятие — пристрастное отношение, предпочтение одного лица другому из-за родственных отношений, личных связей, выгоды и т. п. Глава 15 — Это… жестоко, — сказал Корнет, возвращая Стали листок со списком утверждённых участников новой группы для экспериментальной работы. Сталь поджала губы: ей опять выпала роль злодея. Но кто-то должен взять на себя и такие решения тоже, и кроме неё некому. — Доктор Сага не согласится. — У неё нет выбора, Корнет. Я знаю, вы ей сочувствуете, но всё же я надеюсь на ваше благоразумие. — Сталь вздохнула. «Потому что больше мне здесь надеяться не на кого», — добавила она мысленно, но Корнет понял это по её взгляду. — Я постараюсь не подвести вас, доктор. — Уж пожалуйста. И тут дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Сага. В её руках был такой же список утверждённой группы. — Как это понимать, доктор Сталь?! — едва сдерживая ярость, спросила она.