Я хотел скомкать билетик. Но вдруг почувствовал странную бодрость. Словно искры по ногам пробежали, затанцевали тараканы в голове, а за спиной крылья распахнулись. Как это говорят в рекламе: мотивация! Что ж, я готов на подвиги. …Сначала услышал звон и противный смех. Пригляделся. У автобусной остановки трое вульгарных киборгов пинали автомат с жетонами. Обычно я прохожу мимо. Но сейчас… — Эй, молодежь, как не стыдно. — Хиляй на свалку, ржавое чучело! Я бы и похилял, но мои искры, тараканы и крылья взбунтовались. Удивляясь внезапной уверенности, пошел навстречу хулиганам. Они напали первыми, хамы. Отечественная картошка в капроновой сетке оказалась эффектным оружием против наглых киборгов. Взмахнув сеткой, я обрушил ее на голову первого наступающего. Второму весьма ловко врезал хеком по сусалам. Третий удалец влепил мне кулаком прямо в лоб, и моя правая линза вылетела, как пчела из улья. Дебошир бросился наутек, я метнул ему вслед хека. Хек полетел бумерангом, высоты не набрал, но удачно шлепнул убегающего по спине. Тот рухнул с лязгом. — Поздравляю, коллега! — прошамкал спасенный автомат и выдал мне в награду десяток жетонов. Я ошеломленно вертел головой. Уцелевший глаз стал прекрасно видеть! Может, от удара в нем что-то сместилось. Скорее всего, мой подвиг оказался незавершенным, зато он стоил двух билетов удачи по цене одного глаза. Домой вернулся в отличном настроении. Поцарапанный, одноглазый, с ободранной на лбу краской. Анатолий Иваныч, сверкая лысиной и очками, изумленно уставился на меня: — Это… чего такое? — Чяво, чяво… — передразнил я хозяина, шмякнув на стол останки хека. — Через час ужин, а потом засядем за шахматы. Иваныч аж рот открыл. — Кстати, вот в маркете дали за полцены. — Вручил ему второй билет удачи. Хозяин вскрыл конвертик и прочитал: — Выигрыш: последняя модель фоторецепторов зрения. Ого! Как раз тебе нуж… — Уже не нужно, — ухмыльнулся я и стал чистить картошку. Ника Сергей Резников 19.07.2045, Новосибирск. — Ты не можешь так со мной поступать! — Аня кричала, плакала, умоляла. Её мокрые глаза из-за потёкшей туши были похожи на уродливые пятна. — Мы с тобой уже год вместе, а теперь, когда такое случилось… Иван молча курил и ждал, пока она перебесится. За окном лютовала метель. Белые хлопья снега кружили в беспорядочном танце. Безлистые уродливые деревья гнулись от ветра. Иногда некоторые из них с треском ломались и падали на землю, а снег, необычайно чистый, покрывал их, засыпал дороги, тротуары, застывшие автомобили. Случайные прохожие, проходившие мимо, закрывали лица руками, кутались в пальто и куртки. Они хотели быстрее скрыться от этой непогоды. Убежать от метели. Июльской метели. Иван поёжился, подумав о том, что будет зимой. Прошлую пережили не все: мороз парализовал коммуникации, заморозил дома. Более трёх миллионов человек в стране погибли. И это только по доступным данным. Сколько жертв было в мире, Иван понятия не имел. Аня продолжала скулить. — Тебе наплевать на меня, тебе совершенно безразлично, как я буду выживать. — Заткнись! Она замолчала. На несколько секунд стало тихо, лишь ветер свистел и завывал на улице. Девушка беспомощно опустила руки, словно выключенная игрушка и села на стул. Ивану надоел её вой и плач, ему хотелось выпить. Он мечтал, чтобы она ушла и не возвращалась. Ему хотелось включить ту, которая не плачет, не нудит, не просит. Ещё раз потрогать её идеальную кожу, посмотреть в её необычайно живые глаза. Тёплая. Ласковая. Безотказная. — Забирай свои вещи и вали. Есть, — он на секунду задумался, подбирая слова, — есть общественные убежища. Там и перезимуешь. Аня повернула к нему мокрое от слёз лицо и медленно процедила: — Общественные убежища. Вот куда ты, скотина, меня посылаешь. Бросил меня, чтобы шкуру свою спасти. Променял на робота… Иван залепил ей пощёчину. — Вали отсюда, сучка тупая. Я тебе ничего не должен! — Ненавижу! Аня вскочила с дивана, схватила сумочку и молча выбежала из комнаты, прикрывая рукой лицо. Хлопнула дверь. «Наконец-то избавился от неё», — подумал Иван и посмотрел на Нику, стоявшую в углу. Её глаза были открыты, лёгкая улыбка делала лицо ещё более красивым. Иван внезапно почувствовал сильное желание и медленно произнёс код активации. Красные губы Ники слегка задрожали. Взгляд стал живым. — Здравствуй, дорогой. «А что будет, если я залеплю пощечину ей?» Почему-то это навязчивая идея не покидала его, когда он в спешке раздевал Нику, целовал её в тёплые губы, трогал упругую грудь. «Ведь она не будет возражать». Иван отогнал назойливые мысли. У него ещё будет много времени там, в бункере. Они попробуют всё. — Ты такой классный. Чувствуешь, как бьётся моё сердце? — чуть хриплым голосом сказала Ника, прижимаясь к нему. 20.07.2045, Новосибирск. — Ну и как тебе твоя? — Эдуард развалился на диване, держа в руке бокал с вином. — Она идеальна, — Иван собирал вещи, стараясь не забыть что-нибудь важное. — Моя тоже ничего, — Эдуард мечтательно улыбнулся, — зачётное тело и классный рот, который всегда можно закрыть. — Как думаешь, эта фигня с климатом затянется надолго? — Надолго. Я узнал у одного чувачка, который там, — Эдуард неопределенно махнул рукой, — в научных кругах. Говорит, что нынешней зимой всем полярный зверёк наступит. Всем, кто не в бункерах, конечно. До минус восьмидесяти, представляешь, Ваня. Минус восемьдесят. Охренеть! — А дальше что? — разгребая вещи, Иван наткнулся на фотографию своей сестры Маши. Лёгкий укол совести едва задел его, но настроение упало. — Дальше будет хуже, говорит, — Эдуард сделал большой глоток вина, — даже летом наружу опасно будет выходить. Поэтому нам и пришлось потратиться. Бабло-то нынче совсем не в цене, что только мой батя не придумывал, чтобы этот бункер построить. Да и запасы еды, топлива. Сам понимаешь. Ивана опять кольнуло. Зависеть от Эдуарда было неприятно, от Гришки тоже. Если бы не друзья, его бы тоже ждали общественные убежища. Но Эдик с Гришкой согласились взять его с собой в бункер за минимальную долю. Естественно, одного. Аня с Машей отпадали сразу. Первой он об этом объявил без обиняков. Но вот сестра, вернувшись с Камчатки, его не застанет. Решил позорно убежать. Иван поморщился, отгоняя неприятные мысли, схватил со стола бутылку вина и глотнул прямо из горла. Что ж, Маша взрослая, сможет о себе позаботиться. 21.07.2045, бункер. Говорили, что бункер оснащён всем самым современным. Спускаясь по дребезжащей лестнице и вдыхая затхлый воздух, Иван в этом засомневался. А когда вверху закрылся тяжеленный вертикальный люк, с лязгом и щелчками сработали замки, он почувствовал, как лёгкий холодок побежал по спине. Рядом не прекращал трындеть Григорий. В отличие от худощавого дылды Ивана и накачанного метросексуала Эдуарда, Гришка был маленьким чернявым весельчаком. Любил шутить и, в общем, задавал неплохой настрой в их небольшой компании, собранной ещё в институте. Компании бездельников, в которой Иван выделялся среди сынков богатых родителей, как белая ворона, продолжая дружить с ними из-за халявных вечеринок, терпя насмешки. Он так и не завёл семью, не сделал карьеру, но не жалел об этом. Многие карьеристы и примерные семьянины замёрзнут наверху, а они здесь внизу ещё долго будут жить, радовать себя алкоголем и сексом с кибернетическими девками. Крупные чиновники и воротилы бизнеса, не говоря о членах правительства, несколько лет занимались тем, что подготавливали бункеры для себя и своих близких. Весь старый мир продолжал жить, словно по инерции, толком и не осознавая, что обречён, а элита готовилась войти в мир новый. У тех, кто надеялся переждать грядущий ледниковый период, бункеры были оснащены термоядерными реакторами, имели огромные запасы всего необходимого. Убежище, в которое прибыл Иван, было попроще, и в будущем их ждали определённые проблемы, но всё же такой вариант куда лучше, чем сдохнуть наверху. Туннель, скупо освещённый светодиодными лампами, которые гасли за спиной, привёл их к ещё одной двери. — Ну, пацаны, тут у нас самое интересное, — Григорий активировал замок, и дверь с шипением открылась.