На всякий случай оставив на столе Николаю записку с предупреждением о незапланированной прогулке, я в компании своего потустороннего питомца направилась на деревенское кладбище. От мамы я знала, что дедушкина могила располагалась в десятом ряду (считая от церкви) с самого края, так что нашла я её без труда. С надгробия из серого мрамора на меня смотрело знакомое лицо с тёплыми карими глазами — рука сама собой потянулась вперёд и огладила фотографию. — Ну, здравствуй, дедуль, — сглотнув огромный ком, застрявший в горле, проговорила я. — Прости, что так долго не приходила. Я сразу же заметила, что могила была в идеальном состоянии: ни единого сорняка, только разноцветные фиалки, столь любимые дедушкой, да и сам памятник чистый, без каких-либо пятен и разводов. Должно быть, бабушка часто сюда ходит… Традиционная скамейка отсутствовала, так что я опустилась на колени справа от надгробия и прижалась лбом к его прохладному боку — мне казалось, так будет проще, но нет, внутри что-то премерзко скреблось, пытаясь вырваться наружу. Быть может, застарелая боль? Я не знала, что говорить. Зачем я вообще сюда пришла? Здесь нет человека, которого я когда-то любила, только сырая земля да надгробный камень. — Знаешь, я никогда не понимала, зачем это нужно: приходить на могилу, сажать цветы и всё такое, — слова слетели с языка сами, хотя это было не совсем то, что мне следовало сказать. — Мертвецу ведь всё равно, моют ему памятник или нет, зарастёт его могила сорняками или на ней будут цвести цветы. Так какой в этом всём смысл? Лишь напрасная трата сил и времени. — Стоять на коленях на сырой земле и говорить самой с собой кажется тебе более продуктивным занятием? — внезапно раздался позади меня знакомый чуть хрипловатый голос, от которого у меня по спине пробежала стая мурашек. Резко обернувшись, я увидела призрак дедушки, замерший в какой-то паре шагов от меня. — Ты пришёл… — тихо, на грани слышимости выдохнула я, глядя в синеватое лицо с запавшими, абсолютно чёрными глазами. — Ты звала меня, — пожал он плечами. — Я не звала, — покачала я головой. — Не вслух. Но ты хотела, чтобы я пришёл. И я здесь. Только вот не пойму, зачем? — Прости меня, — неожиданно даже для самой себя жалобно всхлипнув, проговорила я. — За то, что не была рядом все эти годы. За то, что не ответила тогда на звонок и не приехала на похороны. Лицо деда не выражало ровным счётом ничего — сплошная посмертная маска. — Тут не за что извиняться, — ровным голосом выговорил он. — Ты жила своей жизнью, разве не в этом смысл взросления? Я знал, что ты жива и здорова и что у тебя всё хорошо — мне этого всегда было достаточно. Мы ведь с Аней сделали всё возможное, чтобы ты никогда сюда не вернулась. И всё же ты здесь. — Да, я здесь, — шмыгнув носом, я вытерла слёзы рукавом куртки. — Я знаю, ты против. Но я не могла бросить бабушку одну. — Аня сама выбрала свою судьбу, — в голосе дедушки послышались металлические нотки. — Ты не должна была вмешиваться. Но теперь уже поздно. Ты забрала кольцо, и теперь она придёт за тобой. — Она? — я удивлённо приподняла бровь. — Кто, она? Ты имеешь в виду Серафиму? — Нет, — покачал головой призрак. — Не её. Дед резко приблизился ко мне, и я почувствовала острый запах тины, почему-то исходивший от него. — Не верь демону, в его словах нет ни слова правды. Он тебе не друг. Он играет с тобой, заставляет довериться, а потом растопчет, как букашку. Ты для Леонарда лишь средство достижения цели. — Какой цели? — Получить свою ведьму, — на лице дедушки отразилась кривая усмешка. — Ты знаешь, что он за демон? — я отрицательно покачала головой. — Хозяин Шабашей. Испокон веков он соблазняет женщин, подчиняя их своей тёмной воле. Его не интересуют ни власть, ни богатство, ни сила — только жажда обладания. Сейчас его выбор пал на тебя. Только вот что будет завтра? — С кем это ты тут разговариваешь? Погрузившись в беседу с дедом, я, видимо, полностью отрешилась от реальности, потому что появление хмурого Митрича стало для меня полным сюрпризом. — Ни с кем, — поспешно ответила я, нервно улыбнувшись. — Просто разговаривала сама с собой. — Беседы с самим собой — признак безумия, — заметил мужчина, сверля меня пристальным взглядом. Я неопределённо пожала плечами. В последние дни я всё чаще задавалась вопросом: а всё ли в порядке у меня с головой? Все эти призраки, демоны, ведьмы… быть может, я просто сошла с ума, и всё это мне мерещится? Если это так, то я должна признать, что, по крайней мере, с воображением у меня точно полный порядок. — Что вы здесь делаете? — я решила, что обсуждать собственное психическое здоровье с Митричем точно не буду, поэтому поспешила сменить тему. — К жене пришёл, — мужчина кивнул куда-то в сторону склона, где располагались более свежие захоронения. — Заодно дай думаю взгляну, что от нашей церквушки осталось. — Митрич встал ко мне в пол-оборота и послал долгий, нечитаемый взгляд в сторону пепелища. — Бабы наши думают, это ты или Анка церковь сожгли. Я внимательно смотрела в отрешённое лицо старика, пытаясь понять, что он сам думает по этому поводу. — Когда начался пожар, я мирно спала у Николая дома, — спокойно проговорила я. — За бабушку, конечно, ручаться не могу… но я очень сомневаюсь, что она имеет к этому хоть какое-то отношение. — Кто знает, — Митрич поднял руку и задумчиво поскрёб заросший щетиной подбородок. — Чужая душа — потёмки. Особенно ведьмина. — Почему вы её всё время так называете? — я поднялась на ноги и отряхнула перепачканные землёй колени. — Потому что ведьма она и есть, — уверенно. — Но откуда вы это знаете? — я подалась вперёд, требовательно глядя в глаза мужчине. — У вас есть доказательства? Митрич усмехнулся. — Она забрала кольцо старой ведьмы, — сухо бросил он, — когда та умерла. А значит, получила её дар. Я шумно вздохнула: не такого ответа я ожидала. — Откуда вы знаете об этом? — мой голос предательски дрогнул. — Я был там, — пожал плечами старик и добавил, криво усмехнувшись: — Я ведь Грише племянником прихожусь. — Вы сын Константина? — не удержалась я от изумлённого вздоха. — Он самый, — коротко кивнул Митрич. — Вернее, пасынок. Он женился на моей матери, когда мне было три года. Своего родного батьку я даже и не помню. А Константин относился ко мне, как к родному, да и Гриша всегда племяшом называл, хоть и разница в возрасте у нас была всего лишь пять лет. — Ясно, — я уже начала переставать удивляться хитросплетениям собственного семейного древа. — Получается, в день, когда погибла Серафима, вы были там. — Был, — подтвердил мужчина. — В тот день мы как раз отца схоронили, мать была сама не своя от горя, вот Гриша и забрал меня к себе. А к вечеру пришла зарёванная Анка — её старая ведьма тогда, видать, совсем допекла. Ну, Гриша и пошёл разбираться. А я увязался за ним следом и видел, как он во время ссоры толкнул старуху, и та упала, ударившись головой об стол. Анка, ясное дело, сразу же в слёзы и выбежала из дома. Гриша за ней пошёл, успокаивать. А я в доме остался. — Зачем? Митрич криво усмехнулся и сплюнул на землю. — Убедиться хотел, — сухо ответил он, — что ведьма, действительно, умерла. Что-то в его голосе заставило толпу мурашек пробежать по моей спине, и я невольно поёжилась. — Пока Анка с Гришей разговаривали во дворе, я накрыл старуху покрывалом — в нём мы её и закопали. Я не знала, что на это сказать. Разве что поразиться хладнокровию, с которым Митрич об этом рассказывает? — Кто-нибудь ещё знает? — нервно переступив с ноги на ногу, спросила я. — Коли Анка с Гришей никому не сказали, то никто. Я нахмурилась. Получается, они втроём хранили этот страшный секрет больше полувека. Тогда почему именно сегодня оба решили мне его поведать? — Зачем вы мне всё это рассказываете? Митрич развёл руками. — Ну, так вы ж Семёном и так уже почти всё знаете, — заметил он. — Семён приходил ко мне на днях, спрашивал о могиле отца, сказал, какие-то вандалы её раскопали, а внутри обнаружилось два трупа. Вот я и подумал: пора облегчить душу. В конце концов, столько лет прошло… да и убийца уже давно лежит в земле. А с меня, малолетки, вообще тогда спроса никакого не было. Что ж, определённая логика, пусть и весьма своеобразная, в его словах была. — Ко мне сегодня Глафира Фёдоровна приходила, — сообщила я старику после короткой паузы. — Она сказала, вы утверждаете, будто церковь нечистая сила спалила. Почему вы так решили? — А кому ещё это могло понадобиться? — невесело рассмеялся он. — Только нечисть не выносит святую землю — это все знают. — Моя бабушка каждое воскресенье ходила в церковь, — напомнила я. — Разве это не показатель того, что она не нечистая сила? — Конечно, ходила, — презрительно скривился мужчина. — Грехи поди-кась замаливала. Я лишь укоризненно покачала головой, но дальше пререкаться не стала, понимая, что это бессмысленно: что бы я ни сказала, Митрич останется при своём мнении. Да и какая, в сущности, разница? Пусть думает, что хочет. Мне, в общем-то, всё равно. Лишь бы под ногами не мешался да слухи по деревне не распускал. Потеряшка — Ты ведь знал, что я родилась мёртвой? Поздно вечером мы с Леонардом сидели за столом и неторопливо ужинали жареной картошкой с котлетами, и я не смогла удержаться от вопроса.