Чейзу тринадцать лет. Во втором классе ему поставили диагноз СДВГ, но он сразу же начал противиться приему лекарств. Младшую школу Чейз закончил с неплохими оценками, поведение тоже было в пределах нормы, однако после перехода в среднюю школу у него появились проблемы не только с учебой, но и в общении со сверстниками. Мама Чейза переживала из-за того, что чрезмерная эмоциональность сына мешала ему адаптироваться в новой среде: он говорил и делал такие вещи, которые отталкивали от него других детей. Кроме того, из-за своей невнимательности Чейз пропускал вербальные и невербальные сигналы и слишком остро реагировал на поступки сверстников, так как не мог справиться с малейшей неприятностью. Он по рассеянности делал ошибки и часто забывал сдавать домашние задания. Когда Чейзу подошло время перейти в старшие классы, его мама заволновалась еще больше: мальчик утверждал, что у него все хорошо в школе и у него много друзей, но мама считала, что он либо не понимал, либо не хотел признавать, насколько сильно его диагноз влияет на его оценки и взаимоотношения с окружающими. Год назад Чейз, несмотря на рекомендации педиатра, наотрез отказался принимать лекарства, и мама Чейза обратилась к Биллу за помощью. Билл объяснил маме Чейза, что заставить детей делать что-то против их воли невозможно. Однако он пообещал поговорить с Чейзом, чтобы убедить подростка в том, что прием лекарств может ему помочь. Вот как прошел их разговор. Билл. Я совсем не хочу, чтобы тебя заставляли принимать лекарства. Во-первых, такое принуждение отрицательно влияет на твою психику, а во-вторых, никто не может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь. На какие только хитрости не идут дети, чтобы не принимать лекарства: прячут таблетки под язык или вызывают у себя рвоту. Чейз. Я никогда не хотел их принимать. Билл. Я знаю. И никто тебя не заставит их принимать, я обещаю. Но для меня важно, чтобы дети делали осознанный выбор, тем более если это касается их жизни, и, если ты не возражаешь, я бы хотел изложить тебе свою точку зрения. Чейз. Ну давайте. Билл. У многих твоих сверстников, с которыми я работаю, лекарства от СДВГ заметно улучшили качество жизни. Иногда мои пациенты даже говорят, что произошло маленькое чудо. Поэтому я обычно рекомендую попробовать принимать лекарство и посмотреть, каким будет эффект, а уже потом решить, использовать этот препарат или нет. Даже если окажется, что лекарство помогает, ты не обязан его принимать — выбор за тобой. Но узнать, поможет ли тебе лекарство улучшить оценки, повысить шансы поступить в ту школу, о которой ты мечтаешь, и справиться с нагрузкой в старших классах, все-таки стоит. Неудивительно, что, как только Чейза перестали заставлять, он согласился попробовать принимать лекарство. Заручитесь поддержкой ребенка Итак, основное правило — вы ни к чему не принуждаете ребенка. Когда он четко уяснит это, переходите к следующему шагу: заручитесь его поддержкой. Хочет ли ребенок узнать ваше мнение о проблеме? Спросите себя честно: чья это проблема? Ведь это не ваша проблема, а проблема ребенка, не так ли? Самый простой способ заручиться поддержкой ребенка — спросить его: «Мы можем поговорить пару минут?», «Я кое-что думаю по этому поводу, хочешь узнать, что именно?» или «Можно поделиться с тобой своими соображениями?» Вот как Нед однажды добивался поддержки от своего сына-подростка Мэтью. В какой-то момент Мэтью серьезно подсел на видеоигру Fortnite. Нед прекрасно понимал: даже если он станет ворчать на сына за то, что тот слишком много времени тратит на игру, сын попросту проигнорирует его замечания. Нед стремился к конструктивному диалогу с сыном, чтобы Мэтью сам осознал, что злоупотребляет видеоиграми. В течение нескольких недель Нед выдерживал мучительную паузу, наблюдая за тем, как все выходные Мэтью просиживает перед компьютером. Переживал ли Нед? Еще как. Было бы лучше, если бы он принудительно установил лимит времени, которое Мэтью дозволено проводить за игрой? Конечно. Однако Неду отлично известно, что такой подход неэффективен, а потому он не высказывал свои мысли вслух. В четверг вечером Нед спросил Мэтью, какие у него планы на пятницу, поскольку в этот день у Мэтью не было занятий в школе. — Буду играть в Fortnite. — А еще? — Не знаю пока. Подумаю. Вернувшись с работы в пятницу вечером, Нед увидел, что Мэтью сидит за компьютером, и, судя по всему, он прекрасно провел время, потому что даже не потрудился снять пижаму. Нед, сдерживая раздражение, спросил у Мэтью, не будет ли он так любезен закончить игру и одеться (!), поскольку они всей семьей собирались сходить в пиццерию. — Да-да, конечно, — ответил Мэтью. Немного остыв, Нед ничего больше не сказал и стал наслаждаться общением с семьей. В субботу Мэтью нашел другие способы увильнуть от выполнения домашних заданий, но Нед опять промолчал. Утром в воскресенье все повторилось. Вечером того же дня Мэтью начал ныть, что «профукал всю пятницу», и жаловаться, что сейчас ему придется делать уроки. Это был идеальный момент для фразы «А я тебе говорил!», но Нед вместо этого сказал: — Да, я вижу, что ты расстроен. Можно задать тебе вопрос? — Конечно. — Как ты думаешь, сколько времени ты играл? — Часов десять, наверное. — Ух ты! Весело было? — Ага. — А если прикинуть, сколько времени нужно тебе, чтобы от души наиграться, приготовить уроки и, может быть, позаниматься на пианино или сделать что-то еще? — Ну где-то часов пять… — А хотел бы ты, чтобы я или мама помогали тебе следить за временем? — Да, пожалуй, было бы неплохо. К выпускному классу Мэтью согласился на то, чтобы родители помогали ему контролировать время, проведенное за компьютером, и оценил все плюсы этого сотрудничества. — Ты хотел закончить работу к полудню, — говорил кто-то из родителей Мэтью. — Если я заберу твой телефон на эти несколько часов, тебе будет комфортнее? — Да. Если телефон мне понадобится, я приду за ним. Нед вовсе не стремился упорядочить режим дня Мэтью или установить для него жесткий график пользования гаджетами. Даже наоборот: Нед и Ванесса постепенно выходили из своей роли «технических консультантов», потому что знали, что скоро Мэтью уедет из дома и будет сам определять, сколько времени он может потратить на игру. Лучшее, что Нед мог сделать для сына, — помочь ему научиться понимать, когда нужно остановиться. Не исключено, что на вопрос, можете ли вы дать совет, ребенок ответит «нет». Уважайте этот ответ. Если бы Мэтью сказал отцу «нет», то Нед отступил бы: Мэтью, понимая, что его принуждают, не пошел бы на контакт с отцом. Когда вы спрашиваете ребенка, согласен ли он с вами что-либо обсудить, это не означает, что вы подразумеваете «Я знаю, как заставить тебя прислушаться к моему мнению». Возможно, в этот момент ребенок не хочет слушать вас или просто не готов говорить на какую-то тему, поэтому лучше всего оставить его в покое. Отец одной из учениц Неда решил проверить словарный запас дочери. Нед посоветовал ему для начала спросить девочку, нужна ли ей помощь в изучении лексики. «Хорошо, понял, — сказал отец девочки. — А как мне заставить ее согласиться, если она откажется?» Увы, этого сделать нельзя. Однако, показывая ребенку, что вы считаетесь с его желаниями, вы не только проявляете к нему уважение и укрепляете его чувство, что он сам сможет справиться с этой задачей, но и работаете на перспективу: в этом случае ребенок с гораздо большей вероятностью обратится к вам за советом или помощью по какому-то другому поводу. Джора, дочь Билла, в детстве была очень застенчивой. Она хорошо училась, но тяжело сближалась с другими детьми и не любила участвовать в школьных дискуссиях. Учителя почти всегда отмечали, что она умница, но ей все-таки нужно больше разговаривать в классе. Билл иногда спрашивал Джору: «Ты хотела бы справиться со своей застенчивостью?» и «Ты хотела бы свободнее общаться с одноклассниками?» Джора все время отвечала «нет». Билл не навязывал дочери свою помощь и не пытался объяснить ей, что принимать участие в школьных дискуссиях было бы для нее полезно. Он знал: пока она не согласится с самим фактом существования проблемы, никакие его слова здесь не помогут. Дочь не хотела становиться более разговорчивой, и это был ее выбор. Если когда-нибудь она осознает, что ее застенчивость имеет для нее определенные минусы, она всегда сможет обратиться за помощью к Биллу. Сейчас Джора — очаровательная взрослая женщина, она остается интровертом, но очень хорошо справляется с межличностными отношениями, она целеустремленная, у нее отличные друзья, и ей даже хватает смелости рисковать, когда это необходимо. Родителям бывает тяжело видеть, что ребенок испытывает те или иные трудности, но при этом отвергает любые предложения помощи. Мы знаем, что ребенку стало бы легче, если бы он последовал нашему совету и немного попрактиковался, или что ему было бы проще общаться с подругой, если бы он позвонил ей, забыв про ссору, или что он меньше переживал бы, если бы честно поговорил с учителем о своей оценке. Мы страдаем, когда вынуждены наблюдать со стороны за тем, как ребенок понапрасну себя изводит. Соберите свою волю в кулак. Если ребенку не нужна ваша помощь именно сейчас, это не значит, что он никогда не обратится за ней, и ни в коем случае не закрывайте для него двери вашего дома. И пока вы сидите и волнуетесь за ребенка, помните о том, что ваша родительская задача — не убрать все препятствия с пути ребенка, а помочь ему найти верный способ преодолеть эти препятствия и сделать правильные выводы. Не торопитесь спасать Мы рассмотрели первые три составляющие роли родителя в качестве советника: предлагать детям помощь, но не навязывать ее; делиться с детьми своей мудростью, но не давить на детей; поощрять детей принимать собственные решения. Но, как и в большинстве рецептов, если пропустить важный ингредиент, блюдо получится невкусным. И этот четвертый ингредиент может оказаться самым сложным: позвольте детям самим решать свои проблемы. В нашей родительской программе заложено стремление спасать детей. Однако ребенку очень важно научиться самому себя спасать. Выдающийся психолог Стивен Майер на примере с подопытными крысами показывает нам, что детям необходимо овладеть способностью противостоять трудностям. В одном из своих экспериментов Майер поместил в коробку с колесом двух крыс. Хвосты крыс находятся за пределами коробки, и обе крысы получают в хвост удар тока — не болезненный, но чувствительный. Обе крысы могут вращать колесо, при этом крыса А выясняет, что при повороте колеса подача тока прекращается. Крыса Б обнаруживает, что, когда колесо поворачивает она, ток продолжает поступать, и, значит, прекратить подачу тока может только крыса А, которая повернет колесо. Когда крыса А поворачивает колесо, префронтальная кора ее мозга (ПФК), так называемый пилот, активируется, успокаивая таким образом реакцию на стресс, и животное переходит в режим преодоления стресса. У крысы А раз­виваются прочные связи между ПФК и примитивной системой управления стрессом в ее мозге, и затем всякий раз, когда крыса А испытывает стресс (в том числе когда поворот колеса больше не останавливает подачу тока), она переходит в режим преодоления стресса. Крыса Б, которая не учится чувству контроля, оказывается на грани нервного срыва, она легко поддается стрессу и паникует или замыкается, вместо того чтобы справиться с ним13. В других условиях крыса А проявляет любопытство, храбрость и выносливость, в то время как крыса Б пугается, прячется, избегает всего нового и неизвестного. Майер сделал вывод, что чувство контроля, приобретенное крысой А, было подобно вакцине, которая защитила ее от вредного воздействия стрессовых ситуаций. Когда вас кто-то спасает, вы благодарны за то, что теперь вы в безопасности. Когда вы спасаетесь сами, вы смелее идете вперед. Иными словами, когда мы спасаем детей, они остаются без «прививки» от стресса. Мы лишаем их чувства контроля над ситуацией и не даем возможности научиться справляться с трудностями. Укрепляя у детей привычку избегать стресса, мы облегчаем им жизнь, но одновременно оказываем медвежью услугу, ведь воспоминания, которые сохраняются у нас в памяти о том или ином событии, важнее самого события14. Если мы заканчиваем стрессовый опыт на пике страданий, если нас благополучно вытаскивают из опасной зоны, мы не получаем опыта выхода из подобной ситуации. Это как в йоге: занятия йогой не заканчиваются сложными позами на удержание равновесия — они заканчиваются Шавасаной (позой трупа). Мы запоминаем самую напряженную часть — «Ух, это было нелегко!» — и самый конец тренировки: «Но все-таки мы справились». После того как мы выполнили балансовые асаны, например позу дерева, наш мозг не готов решать другие задачи: ему нужно восстановиться и позволить телу усвоить полученный опыт. Когда мы спасаем детей, они не могут обдумать ту часть опыта, которая непосредственно связана с восстановлением, потому что не пережили этот опыт. Дети запоминают пиковый момент негативных эмоций, и событие отпечатывается в их памяти сильнее, чем в том случае, если бы мы не бросились им на помощь. В мозге ребенка не закрепляется понимание того, что он может самостоятельно справиться со стрессовыми переживаниями. Одна мама рассказала нам, что ее сын-семиклассник со слезами на глазах сообщил ей, что на уроке физкультуры он хуже всех: «Я почувствовала, как у меня заколотилось сердце, и мне захотелось крикнуть, что это неправда, и сразу же начать решать проблему за него. Но я вспомнила… как сохранять спокойствие в такие моменты и предлагать помощь, не навязывая ее. Я сделала глубокий вдох и сказала: “Мне жаль, что ты так думаешь. Я вижу, что это тебя очень расстраивает. Мне кажется, ты в хорошей форме, но, если тебе нужна моя поддержка, я с радостью тебе помогу”». На следующий день сын пришел к ней и принес персональный план тренировок. Мы не говорим вам, что ребенку вообще не нужно помогать. Бывают случаи, когда родителям или учителям становится очевидно, что ребенку действительно тяжело, и вытащить его из беды может только взрослый, обладающий определенным авторитетом. Однако следите, чтобы оказание помощи ребенку не вошло в систему. Сын одного нашего знакомого не успел выполнить к назначенному сроку задание и решил пропустить школьные уроки в этот день. Отец согласился прикрыть отсутствие сына в школе, а месяц спустя история повторилась. Когда сын в третий раз по этой же причине попросил разрешения остаться дома, отец понял, что у сына входят в привычку оттягивание выполнения сложной задачи и стремление избегать возникающих в связи с этим проблем. Кроме того, ребенку было удобно, что отец его спасает. «Знаешь, сын, — сказал отец, — я понимаю, что ты переживаешь из-за невыполненного задания, но я думаю, ты можешь честно признаться учителю, что тебе не хватило времени. Я уверен, ты сам найдешь выход из ситуации». Отец не захотел поощрять желание своего сына уйти от проблемы, сын должен был понять, что он может поговорить с учителем и что, даже если разговор будет непростым, все закончится хорошо. Так что же сказать ребенку? Один старшеклассник рассказал нам, что больше всего он доверяет учительнице из своей школы. Вместе с другими детьми во время обеденного перерыва он приходит к ней в класс и делится своими переживаниями. «Мы беседуем, я спрашиваю, что она думает о том-то или о том-то, и она дает мне отличные советы. Она предлагает какие-то варианты или приводит разные примеры, но не требует, чтобы я выбрал конкретное решение. Она говорит, что я могу поступить так или вот так, и результат будет таким или вот таким». Мы преклоняемся перед этой необыкновенной женщиной. Неудивительно, что к ней тянутся дети. Между прочим, она даже не была учителем этого ребенка! А как нам завоевать такое доверие детей? Как выстраивать взаимоотношения с детьми, чтобы они гарантированно пришли к нам за советом и поддержкой? Какие волшебные слова использует эта учительница? Несомненно, дело отчасти в том, что ученики — это не ее дети, на ней не лежит такой же груз ответственности, как на родителях. Кроме этого, учительница не старается показаться всезнающим мудрецом. Как ни странно, но родители точно так же могут повысить свой авторитет, если признают, что они не всесильные. Признание того, что у вас нет ответов на все вопросы, что вы не всегда уверены в том, какой следующий шаг будет лучшим, что вам еще многое предстоит узнать о жизни детей и возможных трудностях, не обесценивает ваше мнение в глазах ребенка. Не бойтесь быть небезупречными. Вот несколько полезных фраз родителя-советника. Формулировки, показывающие ребенку, что вы ни к чему его не принуждаете