Десять минут спустя я все еще стою без дела, пытаясь решить, как поступить. Слышу, как выключается душ. Он выходит из ванной и, не говоря ни слова, направляется к гардеробу. Меня беспокоит его побежденное выражение лица, также таящее в себе толику печали. Кажется, я на самом деле хочу, чтобы он взорвался или устроил обратный отсчет. Понятия не имею, о чем он думает, и это самое неприятное чувство в мире. Джесси появляется в дверях гардеробной и с сожалением произносит: — Мне нужно идти. — Выглядит он совершенно измученным. — Кейт уже едет сюда. Я хмурюсь. — Зачем? — Чтобы ты не ушла. — Он возвращается в гардеробную, я быстро захожу следом. Натягивая джинсы, он бросает на меня короткий взгляд, но ничего не говорит. Он хватает с вешалки черную футболку и быстро натягивает ее через голову, после чего надевает конверсы. — Я еду домой, — сообщаю упрямо, но он по-прежнему на меня не смотрит. Да что с ним такое? Чувствую, как из-за его невосприимчивости во мне поднимает гнев и, не зная, что еще сделать, начинаю сдергивать с вешалок одежду. — Что ты делаешь? — Он отнимает у меня одежду и вешает обратно. Рычит: — Ты никуда не уйдешь. — Нет, уйду! — кричу я, вновь сдергивая вещи. — Ава, повесь гребаную одежду на место! — орет он. Отбиваясь от него, слышу звук рвущейся ткани, и через несколько секунд в моих руках нет никакой одежды, и меня вытаскивают из гардеробной. Он прижимает меня к кровати, а я борюсь с ним, проявляя полное неповиновение, но безуспешно. Если он попытается меня трахнуть, я закричу! — Успокойся, мать твою! — кричит он, хватая меня за подбородок и оттягивая его вниз, заставляя на него посмотреть. Зажмуриваю глаза, пыхтя и тяжело дыша, как загнанная борзая. Я не позволю ему манипулировать собой с помощью секса. — Ава, открой глаза. — Нет! — Звучит очень по-детски, но я знаю, если послушаюсь, меня поглотит похоть. — Открой! — Он трясет меня за подбородок. — Нет! — Отлично, — кричит он, а я продолжаю сопротивляться. — Слушай меня, леди. Ты никуда не пойдешь. Я тебе уже не раз говорил, так что, черт возьми, привыкай к этому! — Он сдвигается, чтобы крепче меня обхватить. — Я съезжу в «Поместье», а когда вернусь, мы сядем и поговорим о нас. Я перестаю сопротивляться. Поговорим о нас? Что? Типа, нормальный разговор о том, что, черт возьми, происходит, потому что я отчаянно хочу это знать. — Карты на стол, Ава. Больше никаких трахов, никаких пьяных признаний и никаких утаиваний от меня. Ты понимаешь? — Его дыхание тяжелое, тон решительный. Именно этого я и добивалась все это время — ясности и понимания наших отношений. Я так чертовски запуталась. Мне нужно знать, что все это значит, и тогда, возможно, я смогу решить, нужно ли мне открыться. И что это за пьяные признания и утаивания? Открываю глаза и вижу обращенный ко мне взгляд потемневших зеленых глаз. Он ослабляет хватку на моей челюсти. — Поедем со мной. Ты мне нужна. — Он почти умоляет. — Почему? — Просто нужна. Почему ты не хочешь? Делаю глубокий вдох. — Мне там некомфортно. — Вот, держи правду. Он не дурак и должен сам догадаться, почему мне неуютно в «Поместье». — Почему тебе там некомфортно? Ладно. Может, он все же дурак. — Просто некомфортно и все, — огрызаюсь я. Он морщит лоб и закусывает губу. — Пожалуйста, Ава. Мотаю головой. — Я не поеду. Джесси вздыхает. — Обещай, что дождешься меня. Нам нужно разобраться во всем этом дерьме. — Дождусь, — уверяю. Я отчаянно хочу разобраться и никуда не уеду. — Спасибо, — шепчет он, прижимаясь лбом к моему лбу и крепко зажмурившись. Чувствую, как от его решимости разобраться с этим дерьмом во мне расцветает огромная надежда. Даже не поцеловав, он встает и выходит из комнаты. Остаюсь лежать на кровати, приходя в себя после бессмысленной борьбы, гадая, что произойдет после того, как карты будут раскрыты, а с дерьмом покончено. Я разрываюсь между тем, чтобы признаться ему в своих чувствах, или тем, чтобы сначала услышать, что скажет он. Что он скажет? Столько всего нужно прояснить. Кто мы? Бурный горячий роман или нечто больше? Мне нужно, чтобы это было больше, но я не справляюсь с его уничтожением и неразумностью. Это утомительно. Нельзя отрицать, на его красивом лице застыло выражение чистой муки. Что происходит в его сложном мозгу? Зачем я ему нужна? Так много вопросов… Закрываю глаза, пытаясь восстановить дыхание, и обнаруживаю, что впадаю в полуопустошительную кому. Рядом с кроватью звонит телефон, и я резко открываю глаза. Кейт! Вскарабкиваюсь на кровать и отвечаю: — Клайв, отправь ее наверх. Натянув футболку, я сбегаю по лестнице и распахиваю дверь ровно в момент, когда Кейт выходит из лифта. Я ужасно ей рада, но все равно не понимаю, почему Джесси считает, что мне нужна нянька. Бросаюсь к ней и отчаянно обнимаю. — Ого! Кое-кто рад меня видеть? — Она тоже обнимает меня, и я зарываюсь лицом в ее рыжие локоны. Я не понимала, как сильно мне было нужно увидеть ее. — Пригласишь меня в башню или останемся здесь? Я отстраняюсь. — Извини. — Сдуваю с лица волосы. – Кейт, я в полнейшем раздрае. И ты опять позволяешь мужчинам рыться в моих вещах, — добавляю, нахмурившись. — Ава, он заявился в шесть утра и стучал, пока Сэм не открыл. Я просто позволила ему сделать свое дело, потому что остановить его невозможно. Этот мужчина — как носорог. — Мягко говоря. Она печально смотрит на меня, потом берет за руку и заводит обратно в пентхаус. — Не могу поверить, что он здесь живет, — бормочет она, направляя меня на кухню. — Садись. — Она указывает на стул. Откидываюсь на спинку, глядя, как Кейт освежает воспоминания о впечатляющей кухне. — Я не могу налить тебе чай, потому что у него нет молока. Экономка в отпуске. — У него есть экономка, — говорит она себе. — Ну естественно есть. — Она качает головой, идет к холодильнику и, взяв две бутылки воды, садится рядом со мной. — Что происходит? — Кейт, что мне делать? — Я опускаю голову на руки. — Не могу поверить, что он вызвал тебя, лишь бы я не ушла. — Тебе ни о чем это не говорит? — Говорит, что он помешан на контроле! Он такой напряженный. — Я смотрю на Кейт, она улыбается. Чему тут улыбаться? Я в смятении. — Я не понимаю, кто мы друг другу. — Ты уже сказала ему? — спрашивает она, выгнув идеально выщипанную бровь. — Нет, не могу. — Почему? — в полнейшем изумлении выпаливает она. — Кейт, я не знаю, что для него значу. Он может быть таким нежным и любящим, говорить вещи, которые я не могу понять, а в следующую минуту становится жестким, неразумным и желающим все контролировать. Он пытается меня контролировать! — Открываю бутылку с водой и делаю глоток, чтобы смочить пересохший рот. — Он манипулирует мной с помощью секса, когда я не прыгаю по его команде, уничтожает всех, кто встает у него на пути, включая меня. Это на грани невозможного. Нет, это невозможно. Кейт смотрит на меня с сочувствием в ярко-синих глазах. — Сэм сказал, что никогда раньше не видел Джесси таким. Судя по всему, он славится своим легким характером. Я смеюсь. Я могла бы описать Джесси многими выражениями. Легкий характер не будет фигурировать в моем списке. — Кейт, поверь мне, он не из тех, с кем легко. — Видимо, ты пробуждаешь в нем самое худшее. — Она улыбается. — Наверняка, — соглашаюсь я. Легкий характер? Смешно. — Он тоже пробуждает во мне самое худшее. Он ненавидит, когда я ругаюсь, поэтому я делаю это чаще. У него проблема с тем, что кто-то, кроме него, увидит мое обнаженное тело, поэтому я ношу более короткие платья. Он велит мне не напиваться, а я это делаю. Кейт, это же вредно для здоровья. В одну секунду он говорит, что ему нравится, когда я рядом, а в следующую я уже его повседневный трах. И что я должна думать? — Но ты все еще здесь, — задумчиво произносит она. — Знаешь, ты не получишь ответы, пока не начнешь задавать вопросы. — Я задаю вопросы. — Правильные?