Пропускаю ее слова мимо ушей, хлопая глазами. Актер? Поганый актеришка из паршивого мистического сериала для подростков? Джемма встречалась с этим чуваком? С этим чуваком? Я разочарован. Она не похожа на девушку, которую можно впечатлить крутыми тачками, блеском славы и богатством. Картинка не складывается. Это как в детстве, когда узнаешь про молекулы и атомы, про то, что в мире все состоит из одного и того же, смотришь то на звезды, то на воду, то на ноги и думаешь: «Как такое возможно?» — Как она? — вдруг спрашиваю я. Сестра строит гримасу. — А сам-то как думаешь? Ее растоптали и опозорили. Мир перевернулся с ног на голову. Обхватываю затекшую шею. Теперь понятно, почему карточки отклонили и Джемма была в таком ужасном состоянии. Теперь понятно, почему она чуть не упала в обморок, увидев журналы. Вздыхаю, вспоминая розовый румянец, мягкие губы, контрастирующие с полыхающими глазами. Думаю о парне, который променял это на сиськи и быстрый перепих, и хочу по чему-нибудь ударить. — Ну и засранец. — Знаю. Представляешь, когда-то я по нему сохла. — Неудивительно, — невозмутимо заявляю я. — Я всегда сомневался, что ты умеешь выбирать мужчин. Она пытается принять обиженный вид, но не получается. — Говорит парень, который все лето писал стихи про Мэдди Тейлор. — Тебе не кажется, что пора закрыть эту тему? — Сжимаю шею сильнее. — Нам было девять, а Мэдди Тейлор пятнадцать, плюс она носила лифчик. Само собой, я чутка увлекся. — Она за нами присматривала. — И что? — пожимаю я плечами. — Теперь она снимается в фильмах для взрослых. Ты уже забыл отрывок из «Похоти в космосе», абы как сляпанной помеси научной фантастики и порно? — Забудешь тут, как же. Думаю, жанр лучше назвать «Научная гимнастика». Клаудия покашливает. — Признак апокалипсиса. — При чем тут апокалипсис? — наклоняю я голову. — При том! — Она тычет в меня пальцем. — Ты покупаешь бензин незнакомке, ведешь себя почти дружелюбно, шутишь. Ты никогда не шутишь. — Я шучу, — огрызаюсь я. — Правда, что ли? Ты, Лэндон Янг, король сдержанности? Ну-ка скажи, когда ты шутил? Скрещиваю руки на груди, притворяясь, будто размышляю. — Да было как-то раз. — Ну да. Как-то раз. — Она приподнимает бровь. — Так занятно. Появляется Джемма, болтает с тобой несколько минут, и твое поведение полностью меняется. Ты похож на прежнего Лэндона. — На прежнего Лэндона? Сестра закрывает глаза. — Ты знаешь, о чем я. — Так совпало. Машинально отыскиваю Джемму. Она наклонилась, поэтому мне видны лишь нижняя часть спины и едва прикрытые бедра. Номер Катарины становится образным в том смысле, что распутство зашкаливает выше крыши. Джемма вытаращивает живые глаза все сильнее, и сильнее, и сильнее. Не удержавшись, я прыскаю смешком. Клаудия мычит и опускает голову. — Теперь ты еще и смеешься. Улавливаю, к чему она клонит, и предупреждаю: — Перестань. — Сам перестань, — таким же тоном отзывается она. — Очень рад, что ты переживаешь, но ничего не будет. — Поджимаю губы, пытаясь собрать мысли в кучу. Это прошлое, оно давно поросло быльем. — У Джеммы непростой период, не хочу тянуть ее в свой долбанутый мир. Она вздыхает и морщится. — Тебе не помешало бы с кем-нибудь сблизиться. Хочу сказать, чтобы она отцепилась, но не успеваю произнести ни слова. Нашему разговору кладет конец шквал аплодисментов. Катарина вытащила флаеры на бесплатные напитки. Девица в надежде получить флаер стоит на стуле, задрав футболку и виляя задницей. Улюлюканье и свист звучат все громче. Никогда не перестану удивляться тому, на что люди готовы ради халявной выпивки. Мотаю головой и украдкой отыскиваю Джемму, чтобы оценить реакцию. Она закрывает лицо рукой, но и так понятно, что она ухмыляется: точеные плечи сотрясаются от смеха. Меня посещает странное желание подойти и… и что? Черт. Я стискиваю зубы, как только к ней подходит парень не из завсегдатаев. Я цепенею, когда он, опустив руку на поясницу, что-то бубнит Джемме на ухо. Джемма чуть разворачивается, а я перестаю дышать. С такого расстояния не разобрать, что он мелет, зато я вижу, как она растягивает губы в улыбке и приплясывает. Я щурюсь и пропускаю волосы сквозь пальцы. Непривычно испытывать отвратительное чувство, что выворачивает наизнанку, обжигает, от которого я напрягаюсь всем телом. Ревность, мать ее. «Хорош, Янг. Помни: тебе параллельно». Незнакомец опять что-то трещит, а Джемма чуть приоткрывает рот и широко распахивает глаза. Она качает головой, скрестив руки на груди и пятясь от него. Что за фигня? Он ее оскорбил? Может, вмешаться? Злобно выдохнув, я делаю шаг в ее сторону. — Осторожнее. — Клаудия останавливает меня, опустив руку на плечо. — Только что вошла Эбби. Возле главного входа маячит знакомая светловолосая голова. Страх сжимает сердце. — Наверное, деньги нужны, — с отвращением предполагает Клаудия. — Клаудия… не надо. Она старается. — Ага, конечно. Еще я слышала, что Санта ищет подмастерье. Качаю головой, изо всех сил стараясь дышать ровно. — Клаудия, прошу тебя. — Не понимаю. Зачем ты это позволяешь? Ты ничего ей не должен. — Не так все просто, — возражаю я. Я вне себя, ясно мыслить не выходит. — Да чего здесь сложного?! — Если я могу измениться, почему она не может? — Сейчас мне не до этого разговора, — протяжно вздыхает сестра. — Пошла я отрываться с друзьями. Я перевожу глаза на Джемму. К моему облегчению, с парнем она уже не разговаривает. Она зажата между Джули и Смитом. Я эгоистично надеюсь, что она останется там до конца вечера. — Присоединяйся после смены, — продолжает Клаудия, мазнув взглядом по Эбби. — Как я уже говорила, Джемма симпатичная. Не ври, Лэндон, ты заметил. Я держу язык за зубами. Потому что я правда заметил.