Когда Дойл закончил, у меня в глазах стояли слезы. Осталось лишь признать: скандал обрел свои очертания, он был комичен и вполне реален. — Я сочувствую этой женщине, — сокрушенно признался Дойл. — Эти пылкие Ромео и Джульетта угодили в ужасную историю! Конечно же, супружеская чета уже собрала чемоданы; сейчас они торопятся покинуть Портсмут. А потом будет развод. — А мистер Квентин Спенсер? — спросил мистер Икс. — Он до сих пор под стражей, но дама обеспечила ему прочное алиби. Квентина скоро выпустят — это дело дней. И возможно, это ошибка. — Дойл раскурил трубку. — Будем надеяться, для его же блага, что его не выпустят в ближайшие три дня. — Три… дня?.. Мистер Икс гордо выпятил грудь под шлафроком: — Я нисколько не сомневаюсь: через три дня будет убит еще один нищий. — Симметрия прежде всего, не так ли, мистер Икс? — Дойл улыбался, с удовольствием выпуская дым. — Симметрия ведь так вам по душе. — Дело не в том, что она мне так уж по душе, просто таков порядок вещей: семь дней, шесть ран, двое нищих, а теперь — четырнадцать дней, девять ран, трое нищих… — Tiger, tiger, burning bright… Кем задуман огневой Соразмерный образ твой?[9] Но из Хатчинса вынули внутренности… И этот замогильный смех, этот холод… — Отвлекающие маневры. — Что? — Доктор, наш тигр, если использовать вашу метафору, — это игривый кот, он хочет нас отвлечь и подсказывает, куда смотреть, чтобы мы отвели взгляд, однако, чтобы связать факты, их вначале следует очистить: семь дней, три раны, двое нищих — это очевидно. Дойл пригладил усы: — Преимущество вашей теории, мистер Икс, состоит в том, что нам остается только подождать, чтобы ее проверить. 9 Подождать. Нам, обыкновенным человеческим существам, для этого потребно сделать усилие. А теперь представьте себе, как ждет такое существо, как мистер Икс. Миссис Мюррей как-то сказала: «Он чего-то дожидается». Однако теперь он был в нетерпении. Из того, что я постепенно о нем рассказываю, у вас уже наверняка сложилось хорошее или плохое о нем впечатление, но вы даже вообразить себе не можете, каково это — общаться с таким человеком, когда он в нетерпении. Я научилась понимать (чуть-чуть) тех бесчувственных людей, которые вымели его из своей жизни всего в четыре годика. Я понимаю, что выгляжу жестокой, но что я выиграю, если даже здесь, в этой, скажем так, хронике событий необыкновенного и ужасного лета 1882 года в Портсмуте, со всеми его трагедиями, начну искажать факты? А важнейший факт тех дней был таков: мистер Икс в ожидании становился невыносимым. Два дня он протянул на односложных — и не самых любезных — ответах и игре на своей нелепой скрипке. Он требовал больше лауданума, больше одиночества, меньше открытых штор. Если я спрашивала моего пансионера, как его самочувствие, он предоставлял мне лишь один внятный ответ в день; если же я решалась повторить свой вопрос по прошествии нескольких часов, он только лаял: «Спасибо, хорошо!» Я отчасти понимала, что с ним происходит: он ведь был так одинок! Одному Господу известно, какого рода утешение предоставлял мистеру Икс его мозг, каким бы чудесным он ни казался. Безумие его, подобно стоимости акций на бирже, с каждым его поступком то росло, то уменьшалось в моих глазах. Возможно, он был сумасшедший, возможно — гений, а возможно — просто странный субъект. Дойл, казалось, хорошо его понимал, но теперь и он к нам не заглядывал. Я отправилась на очередное заседание Медсестер-за-Чаем с немалым чувством неловкости. Зная то, что знала я, я решила быть очень осторожной в своих речах. Старшая медсестра Брэддок, бросая на меня подозрительные взгляды, завела разговор о детях-бродяжках: — Их сейчас так много, как никогда, каждое утро играют возле нашей стены… Хотела бы я знать, что их сюда привлекает. — Надо бы сообщить в… Конечно… — Сьюзи Тренч (живущая в мире, где правят закон и порядок), как обычно, оставила нам многозначительные намеки. — Да, в полицию, — согласилась Брэддок. — Я тоже об этом подумала. И переговорю с доктором. — А мне их жалко, — призналась Нелли Уоррингтон. — У меня вообще все нищие вызывают сострадание — будь то взрослые или дети, — объявила Джейн Уимпол из-под укрытия своего благопристойного козырька. — Вот почему так отрадно все, что они делают в «Милосердии», — добавила Нелли Уоррингтон. — Благотворительные спектакли — это прекрасная идея. — «Милосердие» всего-навсего помогает нам умывать лицо, не глядя в зеркало! — проворчала миссис Мюррей из своего темного угла. — Передайте-ка мне пирожки. — Я, несмотря ни на что, считаю, что это прекрасная идея. Конечно, билеты на их представления мне не по карману, однако деньги тех, кому они по карману, распределяются между самыми бедными… — Ах, Нелли, ну конечно. «Мы счастливы, потому что едим „Мерривезер“», — продекламировала Сьюзи Тренч и хихикнула. — Ведь эта кондитерская им покровительствует! — Это была прекрасная идея, — не сдавалась Нелли. А Брэддок шепнула: — Особенно для кондитерской. — Они теряют на этом деньги, мисс Брэддок. — Нелли, какая же ты наивная. — Я не отношусь к нищим так плохо, как вы, — обиделась Нелли Уоррингтон. — Кое-кто относится к ним еще хуже, — заметила миссис Мюррей, увлеченно поглощая пирожки. — И боюсь, скоро на пляже объявится еще один… — Да хранят нас Небеса! — То малое, что было мне видно от лица Джейн Уимпол, кажется, побледнело. — Я и теперь считаю, что это были пьяные драки, — объявила сестра Брэддок и презрительно сморщилась. — Мой отец их ненавидел. Он боялся превратиться в одного из них… меня и моих братьев он учил не доверять нищим. «От неудачников жди любой беды», — говаривал он. Отец ненавидел бедность. Чурался ее как будто какой-то болезни. «Но это единственная болезнь, в которой виноват ты сам» — вот как он говорил. Мы разом замолчали. Скомканные черты ее хмурого лица как-то помягчели в свете газовой лампы. От тягостной паузы нас избавила Сьюзи: — Вы вправду думаете, что кто-то… ну вы понимаете… кто-то… за… нищими? — Сьюзи Тренч, это же очевидно, — отрезала миссис Мюррей. — Говорят, мистер Икс из-за этих смертей впадает в беспокойство, — как бы невзначай заметила старшая сестра. — А кстати, Энни, — улыбнулась мне Сьюзан, — как у тебя дела… с ним? Слово перешло ко мне, и я неожиданно для самой себя выкрикнула: — Ты имеешь в виду мистера Икс? Да это самый грубый, капризный и чванливый тип, с каким мне только приходилось иметь дело, не говоря уже о его привычке вечно совать нос куда не следует! И снова над столом нависло молчание. Даже миссис Мюррей на время перестала жевать и сидела с отвисшей над тарелкой челюстью. Потом послышалось неуверенное хихиканье. — Тебе не обязательно кричать, чтобы сообщить нам об этом, Энн, — с упреком высказалась старшая сестра. — Он тебя уже окончательно довел? — спросила Джейн Уимпол. — Но Энни просто железная! — подбодрила Нелли Уоррингтон. — Смотрите, как она держится! Беседа наша вскоре завершилась. У Нелли появились бесплатные билеты на спектакль труппы «Коппелиус» в театре «Милосердие» — она выиграла их в лотерею для покупателей печенья «Мерривезер», но с кем же ей было пойти? А Джейн Уимпол имела право на свободные полдня, так что Нелли отдала билеты ей. Спектакль, вообще-то, был не из самых приличных. Позволят ли ей пойти? Сестра Брэддок загадочно улыбнулась: это решать доктору. В тот вечер я была довольна собой и, застилая постель для мистера Икс, ожидала от него какой-нибудь реакции на мою вспышку. Он долго молчал, но наконец я услышала его голосок: — Как прошло вечернее заседание Медсестер-за-Чаем, мисс Мак-Кари? Сегодня мной овладела лень, и я решил не отправлять Джимми… В ответ я сухо пролаяла: «Спасибо, хорошо!» Возможно, он и сумасшедший, но дьявольски хитер. Рекламная интермедия «Мы счастливы, потому что едим „Мерривезер“!»