– Не привыкай, – говорю я. Но все же не могу сдержать улыбки. – Когда я закончу, принц Ронан глаз от тебя не сможет отвести – хочешь ты этого или нет. Я раздеваюсь до нижнего белья и позволяю ей завернуть меня в муслин, с помощью которого она делает эскизы новых платьев для наших двоюродных сестер. Когда она заканчивает подкалывать ткань, в дверь стучат. Три раза. Пауза. Два раза. Так в нашу дверь стучится Себастьян. – Входи! – хором кричим мы с Джас. Она прекращает орудовать булавками у моей талии. Обе мы поворачиваемся к распахнутой двери. Когда Себастьян видит меня, его глаза расширяются, и он прикрывает лицо рукой. – Простите… я… простите. – Я одета, – меня забавляет то, как он покраснел. – Заходи же. – И закрой за собой дверь, – тихо добавляет Джас. – Нам не нужно, чтобы сюда пришла мадам Ви. Себастьян коротко кивает и входит в нашу комнату, закрывая за собой дверь, как мы и просили. – Прекрасно выглядишь, – говорит он мне. Себастьян произносит это сдавленно, как будто не знает, как сделать комплимент. С чего бы? Вряд ли он видел меня в чем-то красивее тряпок и облегающих черных штанов, которые я люблю надевать на ночные прогулки. – Спасибо. Я рассматриваю приколотую на мне коричневую ткань. Он просто добр ко мне. Я выгляжу не прекрасно. Просто… странно. – Погоди еще, вот найду я для него подходящую ткань. Что скажешь о тонком бархате самого темного изумрудного цвета? – улыбается мне Джас. – Ты будешь выглядеть сногсшибательно. Теперь моя очередь краснеть, и я опускаю голову, чтобы Себастьян этого не заметил. Я не могу в это поверить, но мне действительно нравится платье. Джас знает, как я отношусь к платьям и отсутствию свободы движения. Поэтому низ платья она наметила в виде свободных брюк, которые будут выглядеть как юбка, когда я буду стоять. А верх – в виде облегающего лифа без рукавов, со слишком низким, на мой вкус, вырезом. Мои двоюродные сестры убили бы за это платье – ну или как минимум начали бы скулить и умолять, чтобы мы отдали его им. – Куда собираетесь? – спрашивает Себастьян. Джас снова начинает подгонять муслин на моих бедрах и вставляет в рот булавку. Так что говорить приходится мне. При воспоминании о том, как сладко он поцеловал меня в лоб вчера ночью, я чувствую укол чувства вины. Вчера Себастьян просил не идти на этот бал. – У нас нет выбора, Себастьян, – мягко говорю я. – Если есть хоть один шанс… – Ты же не серьезно, – Себастьян переводит взгляд с меня на Джас, а потом снова смотрит на меня. – Ты же ненавидишь фейри. Как из этого может выйти что-то хорошее? Господи, ты же не собираешься обокрасть королеву? Сразу говорю: ты подпишешь себе смертный приговор. – Я буду осторожна, – отвечаю я, и в его глазах, к моему огорчению, появляется разочарование. – Мы должны что-то сделать. Он смотрит на меня, и я вижу, как на его челюстях играют желваки, а в глазах цвета морской волны плещется разочарование. Когда я понимаю, что он хочет сказать что-то еще, Себастьян поворачивается на каблуках и выбегает из нашей комнаты. Я хочу броситься за ним, но Джас хватает меня за руку. – Платье, – напоминает она. – Помоги мне, – отчаянно пищу я. Я не знаю, что ему сказать. Я обещала Джас пойти на бал и не нарушу свое обещание, но Себастьян два года был моей опорой и поддержкой, и я не могу смириться с мыслью, что он на меня сердится. Джас быстро вынимает нужные булавки, чтобы я могла выпутаться из тонкого хлопка. Я натягиваю брюки и майку, бегу вверх по лестнице и мчусь во двор, который мадам Ви делит с магом Трифеном. Краем глаза замечаю белые волосы. Себастьян сидит на крыльце у входа во двор, затачивая кончик посоха. Когда я вижу его, мой желудок всегда делает сальто – и не просто поворачивается, а крутится без остановки. В отличие от моих двоюродных сестер, в подростковом возрасте меня слишком беспокоило выживание. О любви я даже не задумывалась. Но потом по соседству поселился Себастьян, и, как только я увидела его, какое-то… другое… чувство появилось у меня в животе. В моих легких. И расползлось по коже. Когда он впервые улыбнулся, мне показалось, что мое сердце готово выпрыгнуть из груди к нему в руки. Каким-то образом я преодолела свою неловкость, мы стали друзьями, и я видела его почти каждое утро. Мы не проводили много времени вместе – но проводили достаточно, чтобы он скрасил мою жизнь. Его улыбка помогла мне пережить много тяжелых дней. Но сейчас он не улыбается. Я усаживаюсь рядом с ним на крыльцо, подтягиваю колени к груди и обхватываю ноги руками. Долго сижу так. Он затачивает свой посох, а я смотрю, как он становится все острее. Мы молчим и слушаем, как во дворе щебечут птицы. Я плохо разбираюсь в чувствах. Но хорошо выполняю свою работу и словам предпочитаю действие. Свои эмоции я показываю только при Джас. Остальные не стоят таких усилий. – Прости меня, – наконец говорю я. Этого недостаточно и только поверхностно выражает то, что я хочу сказать – что у нас остается все меньше вариантов, что мне нравится, как он ценит нашу безопасность, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуться домой – хотя бы потому, что отчаянно хочу снова его увидеть. Себастьян поднимает голову, и взгляд его глаз цвета морской волны, кажется, пронзает меня насквозь. Он изучает мое лицо. – Ты хоть представляешь, насколько опасно людям находиться среди фейри? – Конечно, но… – Так не иди туда. Мне безумно хочется к нему прикоснуться. Погладить его по щеке или положить руки на накачанные предплечья. Он и намека не давал, что мои чувства к нему взаимны, поэтому я никогда не позволяла себе поступить подобным образом. Я не хотела быть отвергнутой, не хотела подвергать себя такому риску. Я скрывала свои чувства ото всех – даже от Джас. – Если наш долг станет еще хоть немного больше, мы уже никогда не сможем его выплатить. Даже сейчас для этого нужно… Он крепко зажмуривается. Он не может нам помочь – и я знаю, что ему это очень не по душе. Раньше он давал нам деньги, но он всего лишь ученик. Он никак не сможет уменьшить наш долг. Он открывает глаза и долго смотрит мне в лицо. Так долго, что мои щеки начинают пылать. Кожу покалывает, а дыхание становится прерывистым. Я жду, когда он коснется губами моих губ. – Подожди еще немного, – наконец говорит он. – Просто подожди. Я смогу помочь. Когда-нибудь я расторгну твой контракт. Я освобожу тебя от нее. Я знаю, он в это верит, но… – Обещаю, с нами все будет в порядке, – говорю я. Ему нужно, чтобы я дала не это обещание, поэтому я встаю и вытираю ладони о штаны. Глупо было думать, что он меня поцелует, глупо было сосредотачиваться на этом, когда мы спорили о такой важной вещи. – Мне нужно собираться на работу. Я вижу в его глазах то, чего никогда не замечала раньше. Отчаяние. Я ухожу, потому что это чувство слишком хорошо мне знакомо. Я успела сделать три шага, а потом он говорит: – А что, если он не такой, каким ты его представляешь? Я останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы увидеть, как он встает. – Что? – Принц Ронан. Вдруг окажется… что он может тебе понравиться? Я качаю головой. – Баш, я не надеюсь стать принцессой фейри. Я не такая. – Но что, если он окажется не таким, как ты думаешь… что, если он лучше, чем ты позволяешь себе думать? Я скрещиваю руки. – Ты боишься, что я влюблюсь в фейри? Что забуду тебя? Обещаю, что этого не случится. Я не смогу. – Абриелла… – Что? Он сглатывает ком в горле. – Просто пообещай мне, что сделаешь все возможное, чтобы быть в безопасности. Если вы пойдете на бал, вы будете под защитой королевы, но, когда вы уйдете с ее земель, эта защита не будет действовать. – Я знаю, как это работает, Себастьян. Обещаю. Одним шагом он сокращает расстояние между нами. Он касается моей щеки двумя пальцами и заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. Я наслаждаюсь прикосновением его покрытой мозолями кожи. Воздух позади меня рассекает кудахчущий смех. Я оборачиваюсь и вижу Кассию. Она стоит во дворе, уперев руки в бока. Ее светлые волосы тщательно уложены в локоны и заколоты на макушке, а грудь почти вываливается из мятно-зеленого платья. – Я думала, ты будешь рыдать, но у тебя и в мыслях нет ее оплакивать, да?