Я хихикаю, глядя в потолок, и поворачиваюсь на бок. – Помнишь, как Кассия пробралась во дворец королевы на празднование солнцестояния, а гоблин украл ее волосы? Джас смеется. – О господи, она после этого в зеркало не могла на себя смотреть. А парики, которые Ви купила, пока отрастали ее волосы… – Просто отвратительны, – я делаю вдох. Я понимаю, что, обсуждая вот так своих двоюродных сестер, я выгляжу недалекой и язвительной, но мне плевать. С того самого момента, как мама отдала нас на попечение дяди Девлина, они делали нашу жизнь невыносимой. Они жестокие девушки, которые желают зла всем, кроме самих себя. Трудно не радоваться случайному несчастью такого человека. – Я говорю о существах намного хуже гоблинов, – произносит Себастьян. Он знает, что гоблинов мы не боимся. Они – посланники между королевствами, единственные существа из обоих миров, которым позволено свободно перемещаться между ними. Мы привыкли к гоблинам. Даже у мадам Вивиас есть домовой гоблин. Он живет под лестницей второго этажа. Жадное существо, шантажом вытягивающее у людей их секреты и собирающее жуткую коллекцию человеческих волос. – Знаю, – говорю я. Он прав. Там есть злые фейри, дикие звери и монстры, которых мы даже представить себе не можем. Вот почему наши королевства разделены – и, возможно, по этой же причине наша мать нас бросила. – Если до вас доберутся фейри теней… – добавляет он, понизив голос. – Если ты видишь в глазах серебро, не вздумай с фейри вступать в договор, – хором заканчиваем мы с Джас. Потому что фейри теней так опасны, что люди слагают о них песни и поют их своим детям. – Думаю, мы должны рискнуть, – говорит Джас. – Я понимаю, что это опасно. Но было бы еще опаснее, если бы я слепо верила в защиту королевы. Я буду начеку. И я найду маму. – Ты действительно думаешь, что сможешь найти ее в такой толпе? – спрашиваю я. – Нужно будет обыскать всего один замок, а не целое королевство, – она пожимает плечами. – И, Бри, даже если мы не найдем маму, только представь, какие там могут быть сокровища. Многое из того, что мне известно о фейри, я знаю из сказок, которые мама рассказывала нам перед сном. «Когда-то давным-давно золотая принцесса фейри влюбилась в короля теней. Но их королевства воевали сотни лет, а ее родители были заклятыми врагами короля и его королевства…» Все остальное я знаю из легенд. Их знают все – обрывки правды и суеверия, которые люди передают из поколения в поколение. В одном из таких обрывков рассказывается о королеве Благого двора и ее драгоценностях. – Ты совсем с ума сошла? Стража не даст тебе и близко подобраться к ее сокровищам, – говорит Себастьян, заметив, что мои губы скривились в усмешке. – И никому не даст, – осторожно говорит Джас. Она внимательно смотрит на меня. – Я знаю только одного человека, который мог бы обыскать ее земли и остаться незамеченным. Себастьян качает головой. – Нет. Я улыбаюсь. – Но как здорово было бы попробовать. Он смотрит на меня, а потом поднимает бровь, поворачивается к Джас и обращает на нее хмурый взгляд. – Смотри, что ты наделала. – Она права, – говорю я. – Я могу это сделать. А если мысль о краже у благородной фейри вызывает у меня больший трепет, чем перспектива найти собственную мать, – что с того? – Обе вы забываете об одном, – Себастьян сползает по стене на пол, упирается локтями в колени и переводит взгляд с меня на сестру. – О чем? – раздраженно говорит Джас. Он пристально смотрит мне в глаза, и я замечаю в его взгляде беспокойство. Я тянусь к Джас и сжимаю ее руку. – Он хочет сказать, что, возможно, мама уже мертва. И не вернулась к нам именно поэтому. Джас пожимает плечами. – Можно надеяться. Это единственная веская причина, по которой нам не стоит туда идти, – она говорит это так легко, что если бы я не знала свою сестру, то с легкостью бы ей поверила. Я знаю Джас лучше, чем кто-либо другой. Она не надеется, что наша мать умерла. Нет, она скорее простит ее за то, что она бросила нас, когда мы росли, чем смирится с тем, что никогда больше ее не увидит. Лично я ни на что не надеюсь. Никогда. Надежда вызывает привыкание, на нее начинаешь полагаться. В таком жестоком мире, как этот, я не хочу, чтобы кто-то понял, что мне нужна поддержка. – Было бы неплохо узнать наверняка, – признаюсь я. – Но я все еще не уверена, что посещение фейри в наших интересах. Мы – люди. Даже мама, несмотря на все ее романтические представления о фейри, предупреждала, что их королевство полно опасностей. Джас прикусывает губу, глаза бегают из стороны в сторону. – Но, может быть… – Сейчас я решить не могу. Мне очень нужно поспать, и при этой мысли измождение накрывает меня, как тяжелое одеяло. Я зеваю, вытягиваю руки над головой, ложусь на бок и сворачиваюсь калачиком. – Задуйте свечи. Или не задувайте. Мне все равно. Я сплю. – Абриелла! Джасалин! – зовет Кассия с верхнего этажа. – У меня в комнате жук! – Я его уберу, – говорит Джас, сжимая мою руку. – А ты спи. – Спасибо, сестренка, – бормочу я, не открывая глаз. Я едва слышу, как она выходит из комнаты, как поднимается по ступенькам, а затем – как мягко задувают свечи. – Спокойной ночи, Бри, – тихо говорит Себастьян. – Спокойной ночи, – произношу я в полусне. А потом чья-то рука касается моего лба, гладит меня по волосам, и я слышу шепот: – Не ходи на бал. Я улыбаюсь. Он переживает. Это так мило. – Не волнуйся. Я не хочу иметь с этим местом ничего общего. А потом он целует меня. Касается губами лба – и тут же исчезает. Я открываю глаза и вижу, как силуэт Себастьяна удаляется в сторону двери в подвал. А сон у меня как рукой сняло. * * * Каждый раз при звоне раконов у меня на душе скребут кошки. Ежемесячно в течение девяти лет мы с Джас отсчитывали деньги, чтобы отдать их мадам Вивиас. Иногда нам хватало. Иногда было больше, чем нужно, и тогда у нас была фора для платежа в следующем месяце. Но обычно – слишком часто – денег не хватало. И каждый раз, когда мы не могли достать нужную сумму, все последующие платежи увеличивались, а санкции становились все больше. В конце концов оказалось так, что, если бы я не воровала, мы не могли бы выплачивать долг. – Сколько? – дрожащим голосом спрашивает Джас. – Не хватает еще тысячи семисот. Она вздрагивает. Понимает, что это значит, и мне так это не нравится. Я хочу спасти ее от этого. Может быть, мне нужно, чтобы она всегда верила в лучшее, потому что у меня этой веры нет. И мне больно видеть, как мир выбивает из нее эту веру. – Мы должны отправиться к фейри, – тихо говорит она. Я качаю головой. – Себастьян прав. Это слишком опасно. Она сглатывает. – Для людей – да, – она отрывает взгляд от кучи раконов на нашей кровати и смотрит мне в глаза. – Но что, если мы пойдем как фейри? Можем купить у мага Трифена зелья, которые придают эльфийское очарование. Тогда мы будем выглядеть как благородные фейри. Разве это не будет дополнительной защитой? Я провожу пальцами по монетам. Их звон – восхитительная пытка. Мы убиваемся, чтобы закрыть этот контракт, но дыра затягивает нас быстрее, чем мы можем из нее выбраться. Нужно что-то менять. – Хорошо, – киваю я. – Давай попробуем. На ее лице появляется такая широкая ухмылка, что я понимаю: я не смогла бы ей отказать. Я люблю свою сестру. Если, отправившись на поиски матери, она почувствует, что внесла свой вклад в обретение нашей свободы, мы это сделаем. – Нам понадобятся платья, – говорит она. – Чтобы не выделяться! – добавляет она, и я корчу гримасу. Она вытаскивает из-под кровати рулон муслина и чуть ли не пищит от восторга. – Я всегда мечтала сшить для тебя платье!