— Почему тогда повстанцы так странно относились ко мне? — спросил Артур. — Они были уверены, что именно я каким-то образом причастен к тому, что их лишили права жить на дереве… — Отчасти это правда, — ответил Индолас. — Действительно, именно ученики Троссард-Холла вмешались в критическую минуту и согнали всех зачинщиков с дерева. Только это была всего лишь реакция на их неправомерные действия, вот и все. Их выгнали из Беру, чтобы не было беспорядков, и чтобы обычные люди не пострадали. — Просто мне показалось, что… Короче говоря, я и сам не знаю, что мне показалось, — сбивчиво произнес Артур. Юноша действительно слабо понимал, что происходит в древесной столице. — Вначале я было подумал, что, может, мои друзья находятся под каким-то влиянием… Помнишь, я рассказывал тебе про голоса в Троссард-Холле, которые слышал только я? Индолас кивнул головой. — Так вот, я думал, что есть какая-то связь между этими голосами и прилетом учеников в Беру. Однако я изменил свое мнение, когда прочитал письма своего друга, Тина… Не похоже, чтобы он находился под каким-то психологическим влиянием, когда их писал… Я совершенно точно узнал его стиль. — Вполне может быть так, что никакой связи между голосами в школе и тем, что произошло в Беру, нет, — резонно заметил Индолас. — Кстати! — вдруг воскликнул Артур. — Почему-то я раньше совсем не думал вот о чем! Вначале, когда я вернулся в школу после пещеры, то заметил, что голоса пропали. Я подумал, что источник голосов также исчез из школы вместе с ребятами… Однако я совсем забыл, что в тот момент я уже не был естествознателем! Я просто перестал слышать голоса как раньше, так что, возможно, они никуда и не делись! Вдруг это просто особенность долины, где находится Троссард-Холл? Может, это как-то связано с тем, что там раньше находился город естествознателей, Воронес? — Вряд ли… Если бы это было связано с нашей наукой, я бы точно знал о голосах. Твой отец, между прочим, тоже ничего не слышал, а ведь и он естествознатель, — резонно заметил Индолас. — Все то, что произошло с вами в школе… Мне сложно делать какие-то выводы, так как у меня недостаточно информации. Я даже не узнал, кто убил Иоанту, хотя потратил на это половину своей жизни. Я хотел уберечь твоего отца, я предупреждал, что ему не стоит искать свиток… «Последнее слово единорогов». Мне всегда казалось, что его либо не существует, и мы гоняемся за призраком, либо же он есть, но откроется только тогда, когда ему будет суждено это сделать, и тому человеку, который будет этого заслуживать. Тебе может показаться, что у меня немного фаталистический образ мышления, и что я, в конечном счете, не прав. Ведь если действительно свиток существует, и его найдет человек с темными помыслами, то вряд ли это приведет к чему-то хорошему. В худшем случае это грозит новой войной, только вот на нашей стороне осталось не так уж и много бойцов. Я даже не знаю, жив ли наш друг, который отправился в другие города естествознателей. У меня оборвалась с ним связь. Таким образом, остаемся только мы с твоим отцом, что, согласись, совсем недостаточно для битвы. — Что мы будем делать? — спросил у него Артур. Ему было интересно услышать, что предложит Индолас. Господин Анкерсон кивнул: — Да. Что мы будем делать… Это хороший вопрос. Я предлагаю тебе следующее. Ты несколько деньков поживешь в моем прекрасном гнездиме; еду я тебе оставлю самую лучшую, какую только пожелаешь. Между тем, я перемещусь в Омарон, чтобы подробнее выяснить версию восставших беруанцев. В трактире мне приходилось слышать лишь сплетни, которые могут быть весьма далеки от правды. Нужно убедиться в том, чего на самом деле хотят повстанцы. Необходимо постараться узнать, действительно ли в Беру идут люди из Полидексы, чтобы развязать войну… Ты со мной спуститься не сможешь по известным нам с тобой причинам. Через некоторое время, когда я все узнаю и вернусь к тебе, мы уже решим, что будем делать. Я бы не хотел, чтобы ты возвращался сейчас к своим друзьям, так как я не знаю точно, что творилось в школе, и кто хотел от тебя избавиться. Слишком уж подозрительна вся эта история, и, на мой взгляд, тебе нужно поостеречься. Артур с грустью покачал головой. — Я не смогу остаться у тебя, — твердо сказал он. — Я проделал этот путь, чтобы выяснить, что произошло с моими друзьями, а не прятаться, как заяц. Мне нечего бояться, я никому не сделал зла. Более того, я уже даже не естествознатель. Так что видеть во мне какую-то угрозу можно лишь с большой натяжкой. Помимо этого, Тин уже знает, что я на дереве, ребята будут волноваться и ждать меня. Если я задержусь, это будет нехорошо по отношению к ним. Думаю, пока ты будешь узнавать все у повстанцев, я в это время воспользуюсь своим пропуском в Птичье графство… За несколько дней со мной вряд ли сможет случиться беда. А ты переместишься ко мне наверх, когда все подробно выяснишь. — Ты уверен, что хочешь сделать именно так? — с тяжелым вздохом проговорил Индолас. На сердце естествознателя скребли кошки, хоть он и не отдавал себе в этом отчета. С одной стороны, ему казалось неправильным оставлять сына Иоанты одного, без защиты, тем более сейчас, когда он стал более уязвимым, чем раньше. Что там творилось в этой школе? Неужели тот, кто всю жизнь охотился за Ирионусом, каким-то образом смог узнать его сына? Неужели была какая-то цель в том, чтобы навредить им обоим? Но зачем? Ведь у них не было свитка… С другой стороны, Индолас не понимал точно, какие события являются некой случайностью, а какие — частью чьего-то плана. Взять хотя бы эту немыслимую историю, которая произошла с Антуаном Ричи… Трагедия в Хвойной долине. Может, это событие совсем никак не связано с Ирионусом и Артуром? Странные голоса… Существовали ли они в действительности? Господин Анкерсон, конечно, не сомневался в том, что мальчик говорит правду, но ведь ему могло показаться. Если голоса и вправду существовали, почему же тогда Ирионус ничего не почувствовал? Вся эта темная история волновала и пугала доброго мужчину. Он боялся оставлять Артура одного, но при этом ему нужно выяснить все о повстанцах. Ведь, возможно, скоро начнется война, и тогда на дереве будет совсем небезопасно. — Ты уверен, что не хочешь дождаться моего возвращения? — вновь повторил Индолас, и юноша, к его огромному огорчению, покачал головой. В этот момент Индолас как-то сразу понял, что ему не переубедить упрямого сына Иоанты. Будучи совсем недавно маленьким мальчиком, Артур вдруг превратился в мужчину, который твердо понимает, чего он хочет, сам принимает решения и несет за них ответственность. Глядя на его серьезное, возмужавшее лицо, Индолас не посмел запретить ему одному подниматься в Птичье графство. В конце концов, они разделяются ненадолго, всего два-три дня, а потом он за секунду переместится наверх. — Что ж, это твое решение. Я бы, конечно, поступил иначе, но я не твой отец и не хочу указывать тебе, как поступать. Кстати… Когда мы, наконец, выясним, что тут происходит… Мы обязательно отправимся на поиски Ирионуса. — Я очень этого хочу, — ответил Артур, с благодарностью улыбнувшись Индоласу. На том они и порешили. В этот же день Индолас пошел проводить Артура к пропускному пункту, который находился в стволе гигантского дерева. Когда настало время прощаться, мужчина вручил ему компас и сказал следующее: — Надеюсь, эта вещица окажется полезной и будет изредка напоминать обо мне. Запомни, компас укажет любую дорогу, какую ты только пожелаешь. Тебе останется дело лишь за малым: следовать верному пути. Впрочем, для этого у тебя есть нечто поважнее моей безделушки. — И что же? — улыбнулся Артур, с благодарностью приняв подарок. Этот человек за несколько дней сделался ему таким родным, словно мальчик знал его всю свою жизнь. — Твоя совесть, — загадочно ответил Индолас и, кивнув Артуру на прощание, так быстро растворился в воздухе, что, казалось, слова, которые мальчик услышал секунду назад, были произнесены не человеком, но фантомом. Глава 35 Можешь ли веревкой привязать единорога к борозде, и станет ли он боронить за тобою поле Сури теперь целыми днями не выходила из библиотеки Воронеса. Порою ей уже даже начинало казаться, что она сама является неотъемлемой частью здания, например, фундаментом, или же колоннами. Страшная апатия захватила все ее существо. Возможно, она слишком привязалась к Дантросу, хоть никогда этого и не осознавала ранее. Удивительное дело, но Сури не испытывала никаких нежных чувств к Ларри, человеку, который действительно вытащил ее из беды и заменил ей отца. Но к ничтожному Дантросу, слабовольному естествознателю, неспособному противиться ее искушениям, девушка испытывала смесь удивительных чувств, ведь отчасти он был ее детищем. Старый слуга являлся в некотором роде инструментом, ее глазами и руками, он мог успешно восполнить те пробелы в способностях Сури, которых ей так недоставало. Как она одна надеется отыскать свиток, когда не может переместиться и на пол-единометра? Неужели ей самой нужно ходить по всем человеческим поселениям, чтобы найти ненавистного черноволосого мальчишку, которых, наверное, в каждом городе хоть пруд пруди? В таких мрачных раздумьях Сури проводила все свои дни, лишь изредка прерываясь на еду и сон. Иногда к ней заходили какие-то люди, и тогда она по привычке перевоплощалась в Вингардио, чей образ ей уже претил настолько, что с ее губ теперь не сходила полная отвращения к самой себе жалкая улыбка. Вот и сегодня ее опять потревожили: слуга захотел доложить, верно, о какой-нибудь сущей безделице. И как настоящий Вингардио терпел этих шутов? — Сегодня мне нездоровится. Я бы хотел отдохнуть. Я не желаю, чтобы меня беспокоили понапрасну, — скучающим голосом произнес лжевладыка, с откровенной неприязнью разглядывая высокого рыжеволосого парнишку, который так низко склонился, что длинные волосы, свисающие с его головы, подобно метле подметали пол перед ногами Сури. «У него даже не хватает мозгов посмотреть на меня и увидеть, что я на самом деле сильно отличаюсь от истинного Вингардио!» — с нарастающим раздражением подумала про себя девушка. Она никогда не любила льстецов и подхалимов, ей больше по душе была искренняя собачья преданность, какой обладал ее незаменимый слуга Дантрос. — Но господин! Смилуйтесь! Вы уже целую неделю не хотите ничего слушать… А наши люди ждут приказаний! — бойко проговорил наглец, исподлобья глядя на ноги своего повелителя. Действительно, Вингардио, который уже во время их длительного путешествия в Воронес казался немного тронувшимся умом, сейчас же выглядел совсем чудным. Он подозрительно не выходил из библиотеки, не давал никаких приказаний слугам, и все люди, последовавшие за бывшим властелином, теперь решительно не знали, что им следует предпринять. Остаться в Воронесе или вернуться в Дреполис? Надо ли продолжать войну или она уже давно закончилась? Должны ли слуги, наконец, нормально прислуживать господину, который вдруг стал настолько самостоятельным, что даже не позволяет никому выносить свои ночные горшки и менять одежду? Все эти простые, на первый взгляд, вопросы на самом деле весьма волновали преданных людей, которые намеренно оставили свой дом в Дреполисе и отправились за властителем в Воронес. Теперь же они смутились и растерялись: вся эта ситуация должна была как-то проясниться, и чем быстрее это произойдет, тем лучше для них. — Там в загонах сотни белых единорогов! Они были разведены неумелами по вашему приказанию! Теперь мы не знаем, что с ними делать… Стоит ли отпустить их на волю? — продолжал тараторить слуга, желая как-то заполнить своими словами эту давящую, тягостную тишину, которая уже давно воцарилась в покоях повелителя. Вингардио отстраненно смотрел перед собой. Его прекрасные черные глаза, казалось, были обращены в самое сердце ничтожного слуги, но при этом они словно ничего не видели, как если бы принадлежали человеку незрячему. Белые единороги… Мерзкие твари. Сури всей душой ненавидела этих животных. Ее отвращение к ним могло сравниться разве что с ненавистью к Ирионусу. Создания, давшие человеку силу, которую она по какой-то неведомой причине не может постичь! Более того, она никак не способна влиять на естествознателей, что означало только одно: их сила была более могущественной, чем ее собственная. Осознание своего несовершенства особенно тяжело переносится гордыми и амбициозными персонами, стремящимися к безупречности во всем. А ведь Сури относилась именно к таким людям. Однако же, о чем говорил этот слуга? Зачем вдруг она могла приказать разводить единорогов, когда ненавидит их всем своим существом? Ах да, Сури совсем запамятовала, что она сейчас является не самой собой, а всего лишь жалким Вингардио. Порою девушка забывала, кто она, ибо у нее уже давно не было лица, она словно состояла из воздуха. Если бы Сури однажды совершенно случайно превратилась в саму себя, то есть в того человека, который когда-то прислуживал старой ведьме в лесу, она бы уже наверное и не вспомнила, что это ее настоящий образ. — Что еще за белые единороги? — вялым голосом переспросил Вингардио, на что рыжеволосый юноша тут же ответил, обрадовавшись, что у него получается вести с повелителем хоть какой-то мало-мальски разумный диалог. — Ну ведь фиолетовые единороги оставили нас… А многим естествознателям хотелось бы, чтобы все было как раньше. — Естествознателей уже нет! — воскликнула Сури, чрезвычайно разозлившись. Нет, впрочем, несколько осталось. Но это ее враги, которых она не собиралась принимать в расчет. Все равно, согласно ее плану, они должны были исчезнуть. — Но господин, — с жаром возразил слуга, — вы же планировали прочитать свиток и вернуть свои силы? Как только вы это сделаете, появятся и другие естествознатели. Я и сам давно мечтаю о подобном ремесле… — здесь голос молодого мужчины стал таким приторным, словно ему на язык вылили полбанки варенья из древесной коры, которым славится Беруанское Королевство. Вингардио нахмурился, как от головной боли. Надо отметить, те немногочисленные слуги, которые еще оставались у повелителя, каким-то образом прознали о том, что поездка в Воронес была организована неспроста. Сури даже подозревала, что многие только по этой причине решились покинуть Дреполис. Девушка неплохо понимала человеческую натуру, однако ее знания в этой области были все же довольно односторонними. Так, например, она могла легко истолковать черные помыслы человеческой души, но вот добрые намерения, искреннюю любовь и преданность она совершенно не понимала. Именно поэтому Сури даже не могла помыслить о том, что слуги Вингардио пустились в такой дальний и опасный путь только из любви к своему повелителю, а не из-за каких-то личных интересов. Впрочем, это было не так уж и важно, особенно теперь. — И потом… Эти единороги… Они также смогут помочь осуществить наши планы. Они же будут слушаться вас не хуже преданных собак. Здесь Вингардио вдруг очнулся от своего странного оцепенения, которое властвовало над ним последние дни. Казалось, какая-то неизвестная хворь покрывалом слетела с его еще молодого и вполне здорового на вид тела. А что если попытаться? В конце концов, Сури удалось обдурить преданных слуг Вингардио, так почему же не попробовать с единорогами? Насколько она знала, белые породы не отличаются особой сообразительностью. По своим качествам они больше похожи на лошадей, чем на каких-либо сверхразумных существ. — Я хочу немедленно их осмотреть! — тоном, не терпящим возражений, заявил Вингардио, поднявшись, наконец, со своего места. Рыжеволосый юноша засветился от радости. Ведь именно ему удалось хоть немного расшевелить господина и, в какой-то степени, вернуть его к жизни. Он почти вприпрыжку побежал за своим хозяином, продолжая тихонько бубнить ему в спину: — Если бы только вы научили меня естествознательству… Я бы мог… — Придержать свой язык, я полагаю? А затем отправляйся в каморку для слуг и не докучай более своему господину! — язвительным голосом проговорил Вингардио, вполоборота развернувшись к юноше. Полумрак библиотеки был на стороне Сури, ибо она все-таки разительно отличалась от настоящего владыки. Парень с грустью отошел в сторону, а Сури, наконец, покинула стены затхлой библиотеки, которая за все эти дни успела так ей надоесть, что девушка сама уже была готова сжечь ее дотла. Даже ценные свитки ее больше не радовали. Какой в них толк, когда она все равно не может постичь заключенное в них знание? Снаружи стояла чудесная оюньская погода. Воронес поражал своим необычайно благоприятным климатом, который создали естествознатели. Долина, где располагался город, выглядела пестрой от многообразия причудливых цветов и растений. Чуть ближе к лесу возвышался огромный загон, который Сури не приметила вначале. Приблизившись к нему, девушка увидела белые, как только что выпавший снег, морды животных. Каждый красавец был как на подбор: стройный, мускулистый, с тонкими быстрыми ногами и исполинскими серебристыми крыльями за спиной. Животные шумно втягивали воздух своими широкими ноздрями, и по звуку, который они издавали, представлялось, что в гигантской кузнице равномерно работают кожаные меха. Вингардио подошел ближе и в нерешительности остановился, увидев, что один из единорогов, самый крупный и сильный, внимательно смотрит на него, как бы оценивая. Этот разумный взгляд немало смутил Сури. Как же естествознатели с ними обращались? Как вели диалог? Кажется, умозрительно… Какая это, однако, бессмыслица! Неужели с животными можно вообще как-то разговаривать, да еще и думать, что они могут сказать что-нибудь в ответ? Это все равно, что спрашивать у короеда, почему он так называется, и самому отвечать за него. Размышляя таким образом, Сури внимательно осматривала единорогов. Их свобода не ограничивалась одним лишь загоном: неумелы из предосторожности приковали их цепями, вероятно, из-за страха, что свободолюбивые животные могут улететь. У каждого на шее висел тяжелый железный ошейник, оставлявший на нежной, молочно-белой коже красные отметины. Перед загоном на небольшом столярном столе стояла банка с одним-единственным ключом, который, видимо, мог освободить единорогов. Должно быть, план Вингардио выглядел следующим образом: он намеревался прочитать свиток и вновь обрести естествознательские умения, благодаря которым смог бы приручить единорогов. Вероятно, светловолосый мужчина мечтал навсегда привязать к себе этих животных взамен тех, которые однажды по собственной воле отвергли его. Сури слабо понимала истинные намерения бывшего властителя, однако она порою могла быть весьма проницательной. Действительно, Вингардио хотел вырастить этих белых крылатых зверей, потому что их фиолетовые собратья однажды ушли, оставив в его сердце пустоту, которую ничто не в силах было заполнить. Наверное, мужчина мечтал о возвращении былых времен, но, к несчастью, на его пути оказалась Сури; и сейчас девушка совершенно не понимала, как ей следует себя вести. Она много знала о животном мире в целом, но при этом единорогов можно было отнести к нему с натяжкой. Фиолетовые единороги, эти почти мифические твари, были скорее порождением неба, нежели земли. Вот с белыми все обстояло куда проще, но все же не настолько, чтобы Сури могла принять правильное решение. Она не являлась дрессировщиком, и ее знания в этой области были довольно скудными. Вингардио задумчиво взял в руки ключ и покосился на могучего единорога, который своим видом чем-то приглянулся ему. Сури поняла, что не испытывает такой ненависти к белым единорогам, как к фиолетовым, и осознание этого факта немного успокоило ее. Проследив взглядом за своим любимцем, она вдруг уловила некое изменение в его умных проницательных глазах. Они, будучи светлыми от природы, словно бы чуть потемнели от волнения. Вингардио улыбнулся своей фирменной улыбкой. Он вдруг понял, что ему следует предпринять. С решимостью он шагнул в загон и начал освобождать всех единорогов, начав с того, первого, самого прекрасного. Животные заволновались, запыхтели, затопали. Тяжелые ошейники с неприятным бряцаньем падали на землю, а бывшие пленники своими копытами словно бы закапывали в песок эти ненавистные предметы, которые унижали и порабощали их. Сури не забыла ни про кого: она обошла всех. С доброжелательной сладкой улыбкой бывшего естествознателя она освобождала единорогов. Бедные животные, ошалевшие от радости, начали медленно выходить из загона. Их гигантские крылья трепетали от неприкрытого восторга, ведь они, наконец, обрели то, ради чего были созданы — свободу! Прекрасные, статные, с блестящей, переливающейся на солнце кожей, которая защищала их спины подобно доспехам из чистого серебра, они поднимались в воздух, один за другим, покидая ненавистное пристанище. Движения громадных крыльев вызвали сильный ветер, от которого заколыхались верхушки деревьев. Покуда все единороги белым облаком поднимались в воздух, Вингардио стоял, небрежно облокотившись о деревянную стену загона, и продолжал задумчиво улыбаться. Казалось, красивого мужчину совсем не расстраивал тот факт, что неблагодарные животные ушли, даже не выразив признательности своему спасителю. Напротив, своей непринужденной осанкой и искрящейся физиономией, он словно был счастлив от того, что оказался способным на этот добрый поступок, возможно, единственный в своей жизни. Затем Вингардио обернулся и внимательно посмотрел на того, кто остался в загоне. Это был тот самый единорог, который первым приглянулся Сури. Животное тоже медленно вышло наружу, неуверенно поводило головой по сторонам, словно пытаясь вспомнить свои ощущения до того, как на его шею водрузили железный обруч. Затем единорог обернулся к своему спасителю, который стоял перед ним, сияющий и торжествующий. Маленькие глаза единорога, похожие на два лесных ореха, моргнули, а затем произошло немыслимое: голова свободолюбивого животного почтительно склонилась перед мужчиной! Оказывается, вовсе не нужно быть естествознателем, чтобы найти общий язык с единорогом! Сури победоносно улыбалась, так как знала, что нашла себе новых союзников. Летающие звери помогут ей в той области, где она была совершенно немощной — в перемещениях! Именно единороги найдут для нее свиток, благодаря которому она наконец-то восполнит пробелы в своем могуществе. Сури пока плохо понимала, зачем ей нужна сила, однако она всем сердцем чувствовала, что так будет правильно. В конце концов, девушка всегда стремилась только к тому, что казалось ей правильным. Она распустит слуг Вингардио, так как они были ей уже ни к чему. Сама же Сури планировала остаться в Воронесе, чтобы продолжать свои поиски. Вдруг старый Арио Клинч обманул ее, и желанный свиток находится здесь, на прекрасных полках только что отстроенной библиотеки, у Сури под носом? Как бы то ни было, теперь у девушки имелось больше шансов на успех, ибо на ее стороне были белые единороги. Они, подобно собакам-ищейкам, выследят младенца, из-за которого умер несчастный Дантрос, принесут его к Сури, и тогда она сможет найти своего главного врага, у которого, по словам Арио Клинча, имелась ценная вещь, прельстившая однажды амбициозную девушку… Глава 36 или блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни