— Да, все до единого. И наш сын уже не раз справлялся о тебе. Все ужасно волновались… Ты так неожиданно пропал из школы, что никто даже не подозревал, куда ты мог деться! Когда Тин сообщил нам эту весть, ты бы знал, Артур, как все мы переполошились! — Да уж… — подтвердила госпожа Треймли. — Я так за тебя переживала! Мы ужасно удивились тому факту, что в школе даже не могут как следует присмотреть за своими студентами… — Но мы при этом были уверены, что с тобой все в порядке, и ты ушел по собственному желанию, — быстро добавил Дорон. — Ведь у тебя есть свой единорог, в отличие от других учеников. Непонятно, правда, почему ты не оставил своим друзьям никакой весточки… Ты должен знать, что Тин почти каждый день отправляет нам письма с вопросами о тебе… Он так надеялся, что ты сможешь прилететь на своем единороге сюда, к нам… И вот ты так и сделал. Ты ведь пришел со своим единорогом, не так ли? — спросил Дорон. Артур покачал головой. — Я прилетел сюда на единороге, но не на своем. На белом. И, думаю, он уже улетел. Господин Треймли удивленно приподнял брови, а лицо его чуть нахмурилось. — Что же с тобой произошло, мой мальчик, и где ты был все это время? Почему от тебя так долго не было вестей? Артур какое-то время молчал, обдумывая ситуацию. Опять возникал вопрос о том, что ему следует говорить родителям Тина, а каких тем следует избегать. К сожалению, он не мог им рассказать про естествознателей, Вингардио и про то, что в школе на его жизнь уже не раз покушались… Про ловушку в пещере и таинственный свиток, возвращающий все силы, который и по сей день остается сокрытым для всех. Про страшные голоса, влияющие на сознание, омерзительное Желтое море, преследовавшее его по пятам, и прочие вещи, которые человеку несведущему могут показаться сплошным абсурдом и бредом душевнобольного. При этом честный юноша совершенно не хотел врать, поэтому он решил придерживаться своей старой тактики: рассказывать правду, но о некоторых деталях умолчать. — Я действительно какое-то время отсутствовал в школе, но, когда вернулся, все ученики уже покинули Троссард-Холл… Мой единорог тоже куда-то пропал. Так как оставаться одному в школе показалось мне бессмысленным делом, я решил дойти до ближайшей деревни, где узнал, что в небе не так давно видели пролетавших единорогов. Они направлялись в сторону Беру. Я подумал, что смогу найти ответы в столице, поэтому пошел сюда через лес, наняв проводника… — здесь Артур сбился, так как почувствовал, что его слова уже звучат несколько фантастично, а хозяева и без того смотрят на него круглыми от удивления глазами. — Ты… Пошел… Пешком? — выдохнула госпожа Треймли, проведя по непослушным волосам ладонями; она явно забыла о том, что ее руки все еще в моющем средстве. Юноша утвердительно кивнул, и, глядя на его честное и открытое лицо, сложно было усомниться в правдивости его слов. Однако господин Треймли все же заметил: — Но это невозможно! Сколько тварей водится в лесу… И как ты смог выжить после такого пути? Артур с грустью усмехнулся: — Думаю, у меня просто был очень хороший проводник. Дорон немного смутился. С одной стороны, его рациональный склад ума не позволял ему в полной мере поверить словам Артура. С какой стати мальчишке покидать школу? Как он мог самостоятельно выйти из Троссард-Холла, преодолев хитроумный лабиринт, задуманный Дейрой? Какой сумасшедший проводник в наши времена захочет идти прямиком через лес, тот самый лес, где орудуют разбойники и армуты, где люди пропадают без вести? Также достопочтенному Дорону не понравились странные реплики Артура по поводу повстанцев из Омарона… Казалось, будто мальчик пытается их оправдать. С другой стороны, Дорон действительно доверял Артуру и не представлял, чтобы тот рассказывал небылицы с таким серьезным видом. Из-за всех этих неразрешенных загадок полноватый мужчина даже вспотел, не зная, что следует предпринять и сказать. Тогда он не придумал ничего лучшего, как задать еще один вопрос: — Артур, скажи, как долго ты был в Омароне и с кем там разговаривал? Кто тебе поведал про повстанцев и про то, что их согнали с дерева? И самое главное, как ты попал к нам? Все пропускные пункты сейчас закрыты ввиду чрезвычайной ситуации… Хотя, впрочем, ты говоришь, что прилетел на единороге… Где ты его взял? — Когда я пришел в Омарон, меня схватили и удерживали на том основании, что я являюсь учеником Троссард-Холла. Мне задавали разные вопросы про нашу учебу в школе. Меня спрашивали о том, почему вдруг ученики раньше срока прилетели на единорогах в Беру… Я ничего об этом не знал, поэтому, соответственно, ничего не мог им рассказать. Не знаю, сколько бы меня там продержали, но мне удалось убежать. У них в плену находился белый единорог. Я освободил его, и он помог мне, доставив до вашего гнездима. Я понимаю, что это все звучит немного абсурдно, но это правда. Дорон еще больше помрачнел. Рассказ Артура приобретал все более фантастический окрас, и ему это решительно не понравилось. Допустим, его могли остановить повстанцы. Но зачем им силой удерживать его? Только на том основании, что он ученик Троссард-Холла? Может, они намеревались с его помощью как-то навредить беруанцам? Вся эта история выглядела крайне загадочной, особенно в это неспокойное время. «Неужели парень врет?» — ломал себе голову полный мужчина. Ему отчаянно не хотелось так думать, однако других логичных объяснений он не находил. Еще и эта удивительная история с освобождением плененного единорога! — Почему ты не предупредил своих друзей, что уйдешь из школы? — спросил вдруг Дорон, и, как он ни старался, ему не удалось скрыть нотки отчуждения в голосе. Артур это сразу же почувствовал, и его лицо залилось краской. Господин Треймли упрекал его в том, в чем на самом деле не было его вины. Так как юноша помимо своего желания оказался в пещере, то и предупредить, разумеется, никого не смог. Однако Артур не знал, как объяснить это хозяину дома, чтобы тот ему поверил. — У меня не получилось никого предупредить, — тихо ответил юноша, вполне осознавая, что его слова со стороны звучат нелепо. — Что ж… Пойдем, я покажу тебе письма Тина, — совсем уж суровым голосом произнес господин Треймли, резко встав со своего стула, и Артур послушно поплелся за ним, чувствуя все более возрастающую неловкость. Они с Дороном прошли в спальную комнату Тина — тут все было по-прежнему. Невероятный бардак, блестящие фигурки всадников повсюду и огромный кокон посередине — кровать-гамак. Такие висячие кровати, подвешенные к потолку, были в почете в Беру, ведь они занимали минимум места, а гнездим, как известно, достаточно тесная постройка. Яркие оранжевые цвета в комнате живо напомнили Артуру ее обладателя. Давно он не видел своего друга, веселого и надежного, с залихватским чубчиком на голове. На крошечном столике лежала небольшая стопка писем, на которых корявым почерком было выведено что-то рукой Тина. Дорон с нарочитой торжественностью вручил Артуру письма и незамедлительно вышел из комнаты, не говоря ни слова. Мужчина был крайне разочарован их беседой. Ему казалось, что Артур не вполне искренен с ними, что было, на его взгляд, совершенно недопустимо. Артур сел на кровать и с волнением принялся читать письма друга. В целом, записи были вполне в духе Тина; от строк веяло веселостью и беззаботностью, однако неизменно каждое послание заканчивалось словами: «Мам, пап. Артур так и не появлялся? Я не знаю, где он, боюсь, могла приключиться беда… Как только он вернется, сразу же пишите мне. Мы все очень переживаем за него. Ваш, надеюсь, горячо любимый сын Тин». Эти письма подтверждали тот факт, что его друг находится в добром здравии. Сперва Артур переживал, что возможно, ребят подчинил тот странный голос, который он не раз слышал в стенах Троссард-Холла. Он же однажды передал услышанные слова Тину, отчего тот набросился на него, словно помешанный. Но тогда Тин полностью не контролировал себя и не узнавал Артура. Эти же послания говорят совсем о другом. Они были написаны живо, весело и, несомненно, в стиле его друга. Если бы Тин находился под каким-либо психологическим воздействием, вряд ли он бы такое написал. Однако что же все-таки произошло? Артур не доверял повстанцем в полной мере, но все же он не видел оснований ставить под сомнения слова Алана и Востверза. Как же быть тогда с версией Дорона? Мальчик отложил в сторону письма и решительно направился в столовую. Артур надеялся продолжить беседу с господином Треймли. Однако, когда он проходил по узко сплетенному коридору, то услышал следующий разговор. — Что все это значит? — тихо спрашивала Люция. — С парнем что-то случилось, — угрюмо отвечал Дорон. — Он совсем изменился. Что это за странная татуировка у него на шее? Не исключено, что он связался с какой-то дурной компанией… А эти ужасные синяки на лице? Наверняка он с кем-то дрался… — Но он же сказал, что его держали в плену в Омароне… Может, повстанцы дурно с ним обходились? — тоненьким голосом робко предположила госпожа Треймли. — С какой стати им дурно с ним обходиться? Только на том основании, что он из Троссард-Холла? Милая, это же нелепо. Да и как они вообще узнали, что он учился в школе… Парень нам не договаривает. Больше меня даже смущает эта его история исчезновения из школы. Почему он вдруг покинул Троссард-Холл, никому ничего не сказав? Он вообще в курсе, как переживал за него наш Тин? А сейчас наглец думает, что может просто так объявиться, ничего не рассказывая? Что он вообще о себе возомнил? Еще смеет нам врать! Меня раздражает вся эта ситуация! — Дорогой, ты слишком суров к нему. Не сомневаюсь, что мальчик говорит правду. Артур не захотел дослушивать этот милый семейный диалог; он ушел в комнату к Тину. Впервые за долгое время на него накатило чувство такого беспроглядного и мрачного одиночества, что ему остро захотелось заплакать, как в детстве, когда люди несправедливо обижали его кормилицу Левруду. Всю дорогу в Беру юноше приходилось сталкиваться с незаслуженным к себе отношением, начиная от безразличного презрения армутских богачей и заканчивая жгучей ненавистью омаронцев. Все это мало трогало Артура, ибо обычно он был невосприимчив к чужому мнению. Однако глухое недоверие со стороны людей, в общем-то, близких, его друзей, глубоко ранило и расстроило юношу. Неужели одних его слов недостаточно для того, чтобы ему поверить? Неужели нужно было выдумывать сказки, врать, чтобы его слова звучали правдоподобно? Да, конечно, история о том, что он покинул школу на своем единороге, так как захотел навестить дальнюю родственницу Левруду в Клипсе, может, и выглядела бы более правдоподобной, но она не являлась правдой! Сюда можно было еще присовокупить, что тот же самый баклажановый единорог без проблем донес его до Омарона, но, опять-таки, это было далеко от истины! Так неужели нужно лгать для того, чтобы придать веса своим словам? Неужели уродливая татуировка на шее в глазах других невольно делает его причастным ко всем возможным дурным поступкам и помыслам? Почему так бывает, что зачастую близкие люди вместо того, чтобы оправдывать, напротив, делают все возможное, чтобы обвинить? Почему иногда случается, что совершенно незнакомый человек может проявить куда больше добра и понимания, чем тот, на кого ты более всего возлагаешь свои надежды о помощи? Все эти грустные мысли потоком хлынули в его сознание, и бедному мальчику показалось на мгновение, что он вновь видит перед собой странный желтоватый туман, поднимавшийся с поверхности коварных янтарно-желтых вод. И словно не было выхода из этого тумана. На мгновение Артуру даже подумалось, что никакие его действия, вызванные добрыми побуждениями сердца, не смогут разогнать в полной мере этот желтушный пар, который всегда будет состоять из сомнений, непрекращающейся борьбы, предательства близких людей, отчуждения, непонимания и одиночества. В этот момент Артуру стало настолько безразлично, где он находится и что с ним происходит, что, казалось, если бы он сейчас вновь попал в шатры господина Ролли, его бы это нисколько не огорчило. Любое место представлялось ему лучше этого гнездима, где его принимали за лжеца и дурного человека. Вдруг в комнату вошла Люция. Она выглядела расстроенной и встревоженной. — Артур, ты… — она невольно замолчала, испугавшись неестественной, почти болезненной бледности, которая явно проступила на загоревших щеках юноши. — Ты не здоров? — участливо поинтересовалась она, с ласковой заботой взяв его за руку, и почти тут же вздрогнула. — Что это? — спросила она, с удивлением уставившись на глубокие шрамы, которые уродливыми полосками поднимались до самых локтей — отметины, доставшиеся Артуру после особо неудачных уроков с госпожой Тилли. — Это сделали повстанцы? — почти в ужасе пролепетала добрая женщина. — Не волнуйтесь, все в порядке. Это не повстанцы. Просто по дороге я попал к армутам, вот и все. — Армутам… — бессмысленно повторила за ним госпожа Треймли, нахмурив лоб. Она никогда не сталкивалась с жителями степей, и плохо представляла, что это за народ. Беруанцы порою были совершенно несведущими в географии. — Все нормально, — твердо повторил Артур, искренне надеясь, что женщина не будет его жалеть или еще что-то в этом роде. — Ты к нам надолго? — с некоторым беспокойством поинтересовалась Люция. Мальчик покачал головой. — Просто Дорон, он… Такой упрямый. Вбил себе в голову, что ты плохо поступил по отношению к своим друзьям. Он вспылил, понимаешь… И теперь настаивает, чтобы… — Я сейчас уйду, — тихо ответил Артур, с присущей ему проницательностью догадавшись, о чем будет говорить женщина. — Нет, ты не так меня понял… Я сама не хочу, чтобы ты уходил… Надо сообщить Тину, что ты вернулся… Но Дорон, он… — Вы правда думаете, что я сказал неправду? — дрогнувшим от волнения голосом поинтересовался Артур у госпожи Треймли. Его выразительные голубые глаза с такой надеждой посмотрели на Люцию, что женщина совсем смутилась. — Я думаю, что ты просто нам не все рассказал, — помедлив, ответила госпожа Треймли. — Да, не все. Но тем не менее, каждое мое слово — правда. — Что ты собираешься делать? — спросила мальчика хозяйка дома. Артур безразлично пожал плечами. — Думаю, я пойду к своим друзьям в Птичье графство. Но сперва я должен увидеть одного человека… — Не знала, что у тебя есть знакомые в Беру, — искренне удивилась Люция. — Я тоже не знал, — криво усмехнулся Артур. Люция подошла к столу и, порывшись в письмах Тина, достала небольшой сверток. — Этот пропуск прислал тебе Тин. Он все надеялся, что ты придешь к нам, поэтому бумажки оставались у нас дома. По ним ты сможешь беспрепятственно подняться на самые высокие ветки. — Спасибо, — сказал Артур, с благодарностью взяв свиток. — А спуститься вниз с этим пропуском я тоже смогу? — уточнил он, но тут же пожалел о своем вопросе, так как госпожа Треймли вновь начала подозревать его в неискренности. — А зачем это тебе вниз? — строго спросила она. — Я же сказал, что у меня здесь знакомый… Полагаю, он живет на нижних ветках. — Думаю, мой милый, тебе стоит идти сперва к своим друзьям, — заявила госпожа Треймли. — Потом уже ты сам решишь, что делать. Этот сертификат не позволит тебе спуститься вниз, а так как пропускной режим сейчас особенно строг, тебя, чего доброго, могут задержать, как преступника. Ведь у тебя нет беруанской прописки. Короче говоря, мой тебе совет: иди сразу к своим друзьям. Клипсянин кивнул, не желая спорить с госпожой Треймли. Для себя же он уже точно решил, что сперва отправится на поиски Индоласа. Несмотря на острое желание повидать друзей, Артур должен был все же найти надежного человека, которому он смог бы полностью довериться и рассказать про отца, свиток и многое другое. Возможно, владелец трактира «Веселая индюшка» поможет ему разобраться во всех вопросах, которые тревожили его в данный момент. — Что ж, я думаю, ты можешь остаться на ночь и немного передохнуть после долгого пути, — заметила Люция. — Ведь, судя по твоим словам, у тебя было весьма утомительное путешествие. Я отправлю с голубем весточку Тину, что ты скоро поднимешься к ним. — Нет, не надо, — возразил юноша. — Почему? — удивилась госпожа Треймли, и в ее глазах вновь мелькнуло подозрение, которое так претило Артуру. — Зачем что-то писать, когда я и сам скоро буду у них? Тем более что я не остаюсь у вас ночевать. Спасибо за приглашение, но я бы хотел как можно быстрее всех увидеть. — Что ж, возможно, ты и прав, — с заметным облегчением сказала Люция, обрадовавшись, что не придется уговаривать Дорона, который излишне враждебно воспринял слова Артура. — Тогда передавай привет нашему мальчику, — добавила госпожа Треймли. — Тебе нужно что-нибудь еще с собой? — Нет, спасибо, — просто ответил Артур, с сожалением поднявшись с удобной постели Тина. Напрасно он надеялся на гостеприимный прием в этом гнездиме; как оказалось, его путь еще не закончен. Мать Тина проводила гостя до выхода, по всему было видно, что она испытывает ужасное неудобство. Господин Треймли слышал, что они уходили, но намеренно не вышел попрощаться. — Не обижайся на него. Это после винотеля. Дурной характер, — извиняющимся голосом проговорила Люция. Клипсянин улыбнулся хозяйке. — Я вовсе не обижаюсь и очень хорошо его понимаю.