— Может быть, и есть, а, может, просто мыши, — сказал он насмешливо. — Если это мыши, то сегодня же я угощу их знатной отравой, — с садисткой усмешкой добавил он, и Артур поежился, глядя в его неприятные выпуклые глаза. Вереница пещер закончилась, и ребята зашли в довольно уютную столовую. Контраст этих молочно-белых стен, милых занавесок с рюшами на полукруглом косом окошке вровень с землей, аккуратных вязаных салфеток на столе, с мрачными комнатами, предшествующими столовой, был настолько велик, что сам по себе внушал неприятие, граничащее с ужасом. За столом сидел господин Рем, уютно подобрав под себя длинные ноги; в данный момент он походил скорее на гостеприимного хозяина, чем на должностное лицо при исполнении своих обязанностей. На нем был кашемировый халат, небрежно перетянутый парчовой лентой, а на его ногах красовались сандалии из красной кожи. Мужчина своим облачением напоминал богатого армута. — Добро пожаловать, — с доброжелательной улыбкой сказал он. — Каду, немедленно завари нашему гостю чай из листьев Ваах-лаба, — властным голосом приказал господин Рем, и долговязый юноша с огромным неудовольствием поплелся к кухонному столу. — Позвольте, но разве мы не будем допрашивать преступника по форме? — все же не выдержав, поинтересовался помощник, но мужчина лишь с укором покачал головой. — Я не вижу здесь преступников. А ты, Каду? — медовым голосом промурлыкал господин Рем, а его голубые глаза при этом угрожающе сверкнули, подобно смертоносному острию кинжала при свете солнца. — Я тоже не вижу, простите, господин, — уныло пробурчал Каду, начиная заваривать для нежеланного гостя чай. Господин Рем гостеприимно усадил Артура напротив, а сам, лениво откинувшись на спинку стула, закурил толстую сигару, с наслаждением выпуская перед собой безупречно ровные кольца дыма. — К сожалению, мы с вами не договорили на Совете… По-моему, нас бесцеремонно прервали, — заметил господин Рем вежливо. Он обращался с Артуром исключительно на «вы», не допуская ни малейшей фамильярности, в отличие от господина Олова. Однако, несмотря на изысканную речь и доброжелательную доверительную улыбку, тем не менее создавалось неприятное впечатление о неискренности коронера. Казалось, за всем этим приятным обликом, как за полупрозрачной стеной, скрывается отвратительное существо, которое в нетерпении ожидает возможности, наконец, проявить себя настоящего. — Рад, что вам стало лучше, — поспешно добавил господин Рем, внимательно осматривая гостя. — Рана на плече не беспокоит? — предупредительно поинтересовался он, продолжая строить из себя сострадательного человека. Юноше действительно стало лучше, однако он так до конца и не оправился после той стычки с шайкой Востверза. Благодаря кагилуанским мазям рана на плече почти затянулась, но ушибы продолжали болеть, причиняя ему большие неудобства. Помимо прочего, мальчика одолевала страшная усталость, однако, как он подозревал, дело было в сильном беспокойстве за своих друзей, которое все увеличивалось по мере того, как он продолжал бездействовать в гнездиме господина Олова. Впрочем, Артур не собирался докладывать об этом коронеру. — Все в порядке, — просто сказал он. Господин Рем насмешливо приподнял брови. Казалось, он обладает способностью читать мысли. — Простите за все эти лишние беспокойства… Однако я очень рассчитываю на наше с вами плодотворное сотрудничество. — Я действительно хотел бы вам помочь, но, как я уже говорил на Совете, мне ничего не известно, — честно ответил Артур, без малейшей робости глядя в глаза хозяина дома. Господин Рем беззаботно пожал плечами. — Может быть, вы просто не осознаете того факта, что вам что-то известно? — лукаво поинтересовался он. В этот момент подошел Каду, который с брезгливой гримасой поставил перед Артуром чашку дымящегося напитка. — Спасибо за заботу, мой мальчик. Ты свободен и пока можешь отдохнуть, — холодно произнес господин Рем. И даже доброе обращение не смогло смягчить эффекта, который голос хозяина произвел на слугу — последний тут же испарился из комнаты, оставив после себя лишь терпкие ароматы чая. — Он вас так боится? — с едва уловимой насмешкой поинтересовался Артур. Господин Рем, не отвечая, задумчиво курил сигару, распространяя вокруг себя отвратительную вонь. Казалось, он курил гнилые листья, а не свежий табак, и этот мерзкий запах словно бы распространялся от всего его существа, заполняя собой пространство комнаты. — Скажите, вы умеете летать на единороге? — вдруг с искренним любопытством поинтересовался мужчина. — Да, умею, — честно ответил Артур, не посчитав нужным скрывать этот факт. — Что ж, прекрасно. Отличное умение, — с искренностью похвалил мальчика коронер, а в глазах его при этом блеснули лукавые искорки, словно он внутренне потешался над собеседником. — Если бы я мог летать, я немедленно вернулся бы в свой гнездим в столице, — мечтательно продолжил он. — Но у меня не получается. По крайней мере, тот единорог, которого вы изволили защищать, довольно грубо отказал мне в помощи, — при этом тонкие изящные губы коронера скривились, как будто сигара, которую он с таким удовольствием выкуривал, внезапно приобрела горький вкус. — Может, потому, что вы заперли его в клетке? — не удержался от иронии Артур. Господин Рем оценивающе посмотрел на пленника. Казалось, он пытается определить характер собеседника и отыскать в нем изъяны. — Искренне надеюсь, что вас не очень оскорбил тот факт, что мы держали вас под стражей… Впрочем, с вами прекрасно обращались, исправно кормили и даже предоставили жилье, что, на мой взгляд, в наше время бесценно. — Клетку можно назвать хоть палатами короля, однако она не перестает от этого выполнять свое главное назначение — ограничивать свободу, — хмуро проговорил Артур. Юноша ненавидел всякую ложь и притворство, и его немало раздражала эта игра, которую коронер вел с ним. Видно было, что господин Рем пытается обмануть его, запутать, поймать в свои сети. Используя обаяние, коронер, видимо, надеялся разговорить пленника, чтобы выведать нужную информацию. Он безуспешно старался походить на интеллигентного, жалостливого и честного человека; холодный взгляд его красивых глаз достаточно явно свидетельствовал о том, что игра в хорошего следователя рано или поздно закончится, и на смену ей придет нечто совершенно иное. — Ваш проводник заходил ко мне на днях, — как бы между прочим заметил господин Рем, продолжая бесцеремонно разглядывать лицо юноши, силясь разгадать, на какие эмоции оно способно. Однако внешне Артур казался безмятежно спокойным. — Он нижайше просил вас отпустить, так как, по его словам, вы не только не обладаете необходимой информацией, но еще и, в отличие от других выпускников Троссард-Холла, не имеете соответствующих навыков и умений. — Да, это правда. Только я не совсем понимаю, о каких умениях идет речь. Если вы говорите о полетах на единорогах, то странно, что вы называете эти навыки необычными. Насколько я знаю, многие беруанцы умеют летать. — Далеко не многие… Но да, у некоторых были свои единороги. Содержать подобных животных — далеко не дешевая прихоть, — задумчиво ответил господин Рем и выпустил перед собой плотное облако густого дыма. Артур сильно закашлялся, так как едкий, зловонный запах табака проник ему в нос. — Не переносите дым? — с заботливым участием поинтересовался хозяин дома. — Извините, я не спросил вашего разрешения покурить. Дурная привычка, — с этими словами мужчина неожиданно подался вперед и резким движением потушил сигару о руку Артура, постаравшись достать еще не зажившую после драки с Востверзом рану. Сигара с сильным треском зашипела и погасла, оставив на коже болезненно-красный ожог. Артур не был к этому готов: все произошло настолько неожиданно, что он вздрогнул всем телом, не в силах сдержать тихий стон, сорвавшийся с его губ. Его рука непроизвольно дернулась, однако, надо отдать ему должное, он все же довольно быстро овладел собой. Бесстрашный юноша с вызовом посмотрел на коронера, ясно давая ему понять, что подобными выходками его не напугать, и в тот момент, когда его дерзкие голубые глаза столкнулись с другими, холодными и циничными, Артур отчетливо понял, что господин Рем способен решительно на все, чтобы заполучить необходимую ему информацию. — Простите, — вновь нелепо извинился коронер. — Я не достал до пепельницы. Какая неловкость. Какое-то время посреди них воцарилось неприятное молчание. Затем хозяин широко улыбнулся, обнажив ослепительно-белые зубы. Удивительно, что в таком возрасте коронеру удалось сохранить столь великолепную улыбку. — А вы с характером, не то что наши хлюпики из охраны. Я бы с удовольствием нанял вас в качестве воина для защиты Омарона. — Нет, спасибо, — с откровенной неприязнью возразил Артур. — Что, нашли себе богатого покровителя и радуетесь, не так ли? — презрительно усмехнулся господин Рем. — Вам ужасно повезло, теперь ни один омаронец не посмеет поднять на вас руку. Даже моя власть не безгранична. Но вам следует знать, что у нас в запасе имеются другие средства, менее… м-м… варварские, что ли. Мы ведь не похожи на тех дикарей у озера. Артур насмешливо приподнял брови. Он прекрасно понимал, что, в целом, и богатые испорченные армуты из Мира чудес, и пройдохи из шайки Востверза, да и сам утонченный господин Рем, который вроде бы вначале спас пленника от ужасной расправы, — по своей сути не так уж и отличаются друг от друга. Протухших короедов можно завернуть в свежий виноградный лист, но от этого они не перестанут вонять. Юноша страстно мечтал о том, чтобы неприятный допрос поскорее закончился, ибо он совершенно не знал, что еще рассказать дотошному коронеру. Господин Рем, между тем, вновь приятно улыбнулся, наслаждаясь короткой паузой и, наконец, небрежно бросил: — Вчера наши воины смогли пристрелить одного единорога, который пролетал слишком близко от земли. Нам показалось, он выискивает кого-то… Услышав только эту новость, Артур с ужасом почувствовал, как его лоб медленно покрывается по́том, а пальцы рук леденеют, но не от холода. Ни одна угроза на свете не смогла бы вывести храброго юношу из себя, когда она касалась только лишь его одного, но сама мысль о том, что кто-то из друзей мог пострадать, вызывала в нем почти панический неконтролируемый ужас. Наверное, господин Рем заметил эти изменения в лице пленника, потому что он удовлетворенно хмыкнул, как будто Артур уже все ему рассказал. — В Омароне только все и толкуют теперь о таинственном пленнике из Троссард-Холла. Немудрено, что эта весть быстро дошла до столицы. Кому-то, видимо, чрезвычайно хочется вам помочь. Каждое слово, произнесенное безжалостным коронером, будто стрела вонзалось в сердце Артура. Вдруг тот стон, что он слышал в тюремных камерах, принадлежал кому-то из его друзей? Впрочем, даже если и не друзей, а просто кому-то из Троссард-Холла… В любом случае, это выглядело ужасно. — Интересно, кто это может быть? — задумчиво продолжил господин Рем, с нескрываемым наслаждением наблюдая, как стремительно бледнеет лицо гордого юноши. — Кому вы так небезразличны, что он отважился спуститься, несмотря на неспокойное военное время? — Что вы хотите от меня услышать? — тихо произнес Артур, ненавидя себя за то, что не в силах скрыть надрывные нотки, присутствующие в его голосе. Ему бы очень хотелось показать безразличие, чтобы коронер не вздумал использовать его отношение к друзьям в свою пользу, но у него это едва ли получалось. Ему сейчас явно недоставало актерских навыков. Господин Рем издевательски улыбнулся. — Да вы пейте чай, не стесняйтесь. Мне кажется, или вы побледнели? Может, у вас заболела голова от дыма? У клипсянина действительно раскалывалась голова, но не сигара была тому причиной. Артур принялся судорожно думать о том, насколько правдива история господина Рема. Неужели действительно кто-то из его друзей мог попасть в сети к омаронцам? — Надеюсь, теперь вас не затруднит честно ответить на мои вопросы и предложения. Первое. Почему ученики Троссард-Холла покинули школу раньше времени и с какой целью они прилетели в Беру? Второе. Какими навыками вы обладаете? Третье. Мне нужно, чтобы вы научили наших людей летать на единорогах. Если вы захотите рассказать все, как есть, думаю, нам не придется прибегать к грубости, — теперь коронер напоминал купца, которому хочется поскорее перейти к оформлению выгодной сделки. Он хищно смотрел на юношу, в нетерпении ожидая того, что он скажет. — Почему вы думаете, что информация о новом пленнике как-то изменит мои слова, которые я вам уже говорил? — попытался вывернуться Артур, но господин Рем лишь раздвинул тонкие губы в победоносной ухмылке. — Ваши невинные глазки уже умоляют меня пощадить несчастного, разве нет? Думаю, вы постараетесь сделать все, зависящее от вас, чтобы облегчить его участь. В этот момент в столовую зашел неуклюжий помощник коронера. — Просите, что мешаю, господин Рем. Я только хотел доложить о том, что, так как у нас сейчас нет заключенных, я, с вашего позволения, закончу свою работу пораньше. Наверное, само обрушение древесной столицы не оказало бы на господина Рема такого эффекта, как сказанные не к месту слова долговязого юноши, робко глядевшего на своего хозяина и работодателя. Коронер ненавидящим взором уставился на Каду, который в страхе обмер, смутно догадываясь о том, что совершил непростительный промах, который, возможно, будет стоить ему работы. Спустя длительную минуту ужасного молчания, коронер, наконец, кисло улыбнулся и выдавил из себя: — Проводите лучше гостя к выходу, к сожалению, наше время закончилось. Потом господин Рем посмотрел на свою недавнюю жертву и угрожающе процедил сквозь зубы: — Мы еще встретимся с вами, и, надеюсь, совсем при других обстоятельствах. Вы же понимаете, что беседа наша не может все время протекать в таком мирном ключе. Подумайте хорошенько об этом, даю вам срок два дня. Все необходимые вопросы и предложения я уже высказал. Клипсянин на негнущихся ногах поднялся со своего стула и поплелся за Каду. Юноша чувствовал неимоверное облегчение от осознания того, что все слова коронера были лишь игрой, рассчитанной на любовь Артура к друзьям. Если бы не Каду со своей оплошностью, Артур не смог бы убежать сегодня, по крайней мере до того момента, пока он окончательно не убедился бы, что никто из Троссард-Холла не попадал в плен к омаронцам. Зато теперь, своей неосторожной репликой, помощник коронера словно распахнул перед пленником клетку и выпустил на свободу, за что юноша был ему чрезвычайно благодарен. Но, несмотря на счастливые новости, Артур чувствовал себя совершенно измотанным после этого короткого психологического поединка с господином Ремом. Теперь ему надо было собрать все свои силы, чтобы попытаться осуществить задуманное. По дороге Каду больше не шутил и не разговаривал с ним, видимо, переживая из-за странного поведения хозяина. Когда они дошли до входной двери, долговязый юноша быстрым жестом распахнул ее и практически вытолкнул Артура наружу, без единого слова и замечания. Оказавшись вне стен мрачной землянки, мальчик с огромным облегчением выдохнул. До сих пор удача его не подводила. Артур внимательно огляделся, и, отметив про себя, что неповоротливый господин Олов еще, наверное, стоит в очереди на подвесной мост, решительно зашагал в сторону людей, толпящихся возле кибиток. Большинство из них были приезжие, сами же омаронцы подобно снегу растаяли в этой пестрой массе путешественников и продавцов. Некоторые купцы были одеты весьма эпатажно, и, глядя на них, Артур даже затруднялся предположить, из какой части Королевства прибыли эти гости. У одних чудаков вместо пояса на животе висели живые змеи, другие же, казалось, забыли надеть штаны, третьи зачем-то нацепили на головы огромные странные тюрбаны, в которых, как на насесте, сидели перепелки, в окружении разноцветных яиц. Армутские гости отличались своими пестрыми халатами, подметавшими землю, и шикарными, сшитыми вручную коврами, которые предлагались на продажу. Артур осматривался, пытаясь разрешить мучительную головоломку: как ему попасть на дерево? Люди, находившиеся здесь, уже разложили свои товары. Они явно не собирались никуда подниматься. Возможно, не все купцы мечтали оказаться в столице, и им вполне хватало Омарона со своими небогатыми жителями. С другой стороны, это казалось не совсем логичным. Неужели купцы проделали такой путь до столицы, чтобы в конечном итоге не попасть в нее? Впрочем, могло так статься, что информация, которую Артур вычитал в книге, не была сейчас вполне актуальна; ведь если верить словам Алана, в Беру произошло что-то наподобие государственного переворота, поэтому на дерево могли никого не пускать. Как же выбраться? Артур проходил маленькие палатки, толкаясь наряду с другими, в пестром водовороте покупателей и продавцов. Он искренне надеялся не встретить господина Олова, хотя шанс столкнуться с ним в такой давке представлялся весьма маловероятным. — Парень, купи попугая! — предложил ему невысокого роста купец, с хитрыми глазками. — У меня нет денег, — честно ответил Артур, с жалостью глядя на волнистого попугайчика, грустно косившегося на него круглым, как бусинка, глазом. Юноша не любил, когда животных помещали в клетку ради потехи. — Тогда нечего тут толкаться, брысь отсюда! — прикрикнул на него торговец, полагая, вероятно, что Артур — нищий или вор, который желает что-нибудь у него украсть. Юноша безразлично пожал плечами и отошел от прилавка. Однако в этот момент ему в голову пришла блестящая идея. Вид попугая в клетке натолкнул его на одну мысль, которая могла здорово ему помочь в непосредственном осуществлении своих планов. Резко развернувшись, Артур быстрым шагом пошел в сторону озера, где не так давно он неудачно встретился с шайкой Востверза. Сейчас в этой части города было потише, так как все люди в основном прогуливались по ярмарочным рядам, желая прикупить себе какую-нибудь ненужную безделушку. Истинно прав был тот, кто сказал, что ярмарки существуют лишь для того, чтобы продать людям вещи, без которых они прекрасно могут обходиться. На озере же было спокойно. Блестящие, будто покрытые синеватой глянцевой лазурью, воды шелестели от редких порывов теплого оюньского ветра. Одинокие печальные парусники, пришвартованные у самого берега, радушно встречали Артура. Мальчик же уверенно направился к тому месту, где в последний раз видел единорога. Красивое животное с покорным видом стояло в своем загоне; его глаза были полуприкрыты, а голова опущена, словно несчастный уже вполне смирился со своей печальной участью невольника. Сердце Артура сжалось от жалости, ибо ему еще не доводилось видеть этих свободных горделивых животных в таком ужасном состоянии. Клипсянин подошел ближе, и единорог сильно вздрогнул, испугавшись. По всему было видно, что люди в здешних краях причиняли ему только лишь боль. «Я попробую помочь тебе», — мысленно сказал ему Артур, но, увы, он не почувствовал с пленным единорогом той связи, которая была у него с Баклажанчиком. Несчастный узник едва ли понимал намерения юноши, однако, внимательнее рассмотрев того, кто к нему пожаловал, он как будто бы успокоился, словно признав в Артуре старого друга. Мальчик попытался открыть загон, но деревянная дверь была наглухо закрыта на замок, а ключа у него, к сожалению, не было. Единорог в загоне сильно заволновался, и начал нетерпеливо рыть копытом землю. Казалось, он очень хочет помочь Артуру, но не знает, как это сделать. Юноша задумчиво обошел тюрьму, надеясь найти в ней какой-нибудь изъян, пусть даже ничтожный, допущенный строителями, который поможет ему освободить пленника. Загон представлял собой наскоро возведенную деревянную коробку, предусмотрительно закрытую со всех сторон кривыми досками, за исключением небольшого окошка, откуда выглядывала морда единорога. Если бы у Артура была пила или какой-нибудь другой инструмент, возможно, он бы смог что-то придумать. Когда мальчик уже начал сомневаться в правильности своей затеи, единорог сам указал ему решение, головой упершись в потолок импровизированной тюрьмы. Грубые доски, закрывавшие загон сверху, держались слабо, и от усиленных попыток единорога освободиться, начинали скрипеть и ходить ходуном. Что если попробовать залезть наверх и сорвать крышу? Тогда единорог смог бы взлететь. С этими мыслями Артур попытался забраться на вольер, в качестве ступеней используя растущее рядом ветвистое дерево. Ему это удалось, так как он в целом был ловким и неплохо лазил по деревьям. Тогда юноша подполз к окошку, откуда на него с любопытством взирал единорог, и попробовал оторвать ближайшую доску. С помощью единорога, который давил на нее изнутри, ему довольно быстро удалось это сделать. Дерево прогнило и размягчилось; гвозди в нем уже не удерживались. Затем он проделал ту же процедуру и с другой доской, и с третьей, пока, наконец, полностью не освободил загон от ненадежной крыши. Теперь Артур мог видеть целиком единорога, который, надо признаться, выглядел жалко. Он казался изможденным и худым; сквозь белые, почти прозрачные бока сильно проступали ребра. На молочно-белой коже виднелись глубокие царапины. Неужели это животное когда-то находилось в великолепных просторных хоромах Троссард-Холла, где его регулярно кормили отборной морковью? Неужели он возил в былые времена на своих изнеженных боках школьников, безмятежно играющих в едингбол? Все это представлялось маловероятным. Теперь, рассмотрев его как следует, Артур уже сомневался в том, что этот единорог сможет поднять его в воздух. Изначально мальчик предполагал, что, освободившись, животное, возможно, заберет его с собой и поднимет на нижние ветки Беру. Однако теперь юноша отчетливо понял, что единорогу даже не под силу самому взлететь, не говоря уже о том, чтобы нести на себе всадника.