Армуты немного помолчали, каждый думая о своем. — Смотри, еще две красотки направляются в сторону озера, — заметил, наконец, Тореро, указывая пальцем на тонкие изящные фигуры, укутанные в красивые узорчатые ткани. — Эх, не поддерживаю я моду на платки, а ты, мой друг? Ванадин согласно кивнул, внимательно присматриваясь к двум девушкам. Стройные, изящные, они неторопливо проехали перед ними и устремились в сторону озера. Что-то, однако, в их облике привлекло и озадачило бравого воина. Перед его глазами уже не раз за сегодняшний вечер в сторону озера проезжали юные особы. Но здесь было что-то не так. Какая-то маленькая, едва уловимая деталь. — Посмотри на них, — вдруг сказал Ванадин, привлекая внимание своего компаньона. — Ничего не замечаешь? Тореро вновь покосился на женщин. Красавицы уже значительно удалились от них. Две тоненькие фигуры, неестественно прямо державшиеся в седле. Одна из девушек дрожала, как огонек лучины при порывах ветра, это угадывалось даже с далекого расстояния. — Красотки, наверное… — мечтательным голосом проговорил Тореро, который в глубине души ощущал себя романтиком. — Болван, — обругал его Ванадин. — Ты видишь, как они сидят? — Да, и что? — проговорил второй, немного оскорбившись. — Они сидят как мужчины! Только теперь мечтательный Тореро смог понять то, что ему втолковывал его приятель. Действительно, дамы держались в седле по-мужски, с неуклюже расставленными ногами, в то время как среди армутских женщин было принято ноги свешивать сбоку. Не очень удобно для тех, кто захочет скакать галопом, но таковы были правила приличия в армутском обществе. — Да, ты прав, — недоумевая, проговорил Тореро, однако Ванадин уже пришпорил коня, чтобы ехать вслед за незнакомками. — Эй, вы! Стоять! — зычным голосом вскричал воин, нарушив тишину безветренного лунного вечера. Однако загадочные девушки не подчинились громогласному приказу, и сперва, казалось, сделали вид, что ничего не услышали. Внезапно их лошади ускорились и перешли на легкий бег, что окончательно разозлило сурового воина. — Они скачут к озеру. Перехватим их! — отрывисто приказал Ванадин своему приятелю, который только ухмыльнулся. — Прости, друг, но я считаю, мы тут занимаемся делами поважнее, чем бегать за женскими юбками. Если тебе так надо — езжай сам. Ванадин презрительно хмыкнул, оставив компаньона насмешливо смотреть себе в спину. — Быстрее, — шепнул он своему сообразительному коню и во всю прыть устремился за беглянками, которые уже скрылись за первым холмом на пути к озеру. Армута гнало вперед отнюдь не праздное любопытство и не желание поболтать с миловидными девушками, а безошибочное чутье щепетильного стража порядка, еще никогда не подводившее его. Ярость от того, что его приказ остался неисполненным, переполняла ему сердце. Он с нетерпением охотника, преследовавшего свою жертву, подстегивал лошадь, которая в действительности, была одной из самых быстрых в стане. В какой-то момент Ванадину удалось особенно приблизиться к беглянкам, и зоркий охранник смог под съехавшим набекрень платком одной из девушек уловить знакомые инициалы, которые в лунном свете выглядели особенно жутко. — Сбежавшие рабы! — в ярости вскричал армут, с такой силой пришпорив коня, что животное под ним содрогнулось всем телом. Друзья напрасно старались уйти от погони. До леса было еще далеко, но зато перед их глазами уже появилось прекрасное озеро. — Они догонят нас! Надо ехать быстрее! — в совершенной панике вскричал Кирим. Олень снова ощутил себя бесправным рабом, по прихоти хозяина участвующим в жестоких Потешных играх. Господин Ролли умудрился насолить им, даже будучи мертвецом. — Я… Попробую, — неуверенно проговорил Артур. — А ты должен скакать вперед и предупредить Алана с Тэнкой. Может быть, Алан поможет нам справиться с охранником. Кирим согласно кивнул, и его лошадь пустилась вскачь. Казалось, они были созданы друг для друга — стройный гнедой жеребец, быстрый как ветер, и худощавый прыткий Олень. Артур намеренно сказал так другу. Храбрый юноша преследовал определенную цель. Ему не хотелось, чтобы Кирим лишний раз рисковал собой. Олень также все еще являлся рабом господина Ролли, и благородный клипсянин просто не мог допустить, чтобы друга вновь посадили в собачью конуру. При этом сам Артур ехать быстрее был не в состоянии. Несмотря на умение летать на единорогах, мальчик все же впервые в жизни сидел на лошади, и не мог так ловко как Кирим, прирожденный степной всадник, управлять этим животным. Также Артур боялся, что если лошадь перейдет на галоп, то он просто не удержится на ее спине, так как его по-прежнему лихорадило, а правая рука совершенно не слушалась из-за поврежденного плеча. Единственное, что мог он сделать, это распластаться на спасительной разгоряченной спине лошади, надеясь, что животное проявит милосердие и само вынесет его из беды. С огромным облегчением Артур увидел, как Кирим объехал озеро и теперь стремительно направлялся к лесу. Олень там будет в большей безопасности, чем здесь, на границе с опасным Миром чудес. Между тем всадник за спиной Артура уже почти нагнал свою жертву. — Стоять, мразь, ты не слышал приказа? — еще раз остервенело крикнул воин в сторону беглеца. Ванадина ужасно возмутил тот факт, что один из рабов умудрился ускользнуть от него. Если бы Тореро не упрямился, а последовал бы за ним, они бы вместе смогли сработать куда лучше, чем по одиночке. У воина на боку висел острый армутский кинжал, хотя Ванадин и не намеревался его использовать без надобности. Вряд ли господин Ролли похвалил бы его за нанесения увечий рабу с татуировкой в виде орла на шее. Лошадь Артура с разбегу забежала в озеро, видимо изнывая от жажды и так резко остановилась, что юноша все-таки не смог удержаться и соскользнул с ее спины в холодную воду. Когда он с трудом поднялся на ноги, то обернулся и посмотрел в лицо своему преследователю. Это был высокий мускулистый армут с толстыми губами, глазами цвета кипящей смолы и кривоватым орлиным носом. Ванадин, в свою очередь, величественно восседая на коне, также с хищной улыбкой рассматривал загнанную жертву, которая отказалась подчиниться его приказам. — Что это за маскарад? — с саркастической усмешкой поинтересовался он, указывая смуглой рукой на мокрый платок, который соскочил с шеи беглеца и упал в воду. — По-моему, красиво. Вам бы тоже пошло, — хриплым от слабости голосом проговорил Артур. Сейчас юноша вдруг ясно осознал, что, наверное, все-таки неизбежно пришел момент окончания его путешествия. Разве мог бы он, раненый и больной, устоять против сильного, совершенно здорового и безжалостного охранника города? У него не имелось никакого оружия, да и даже если бы оно и было, он вряд ли смог бы, в теперешнем его состоянии, им воспользоваться. Единственный друг, который находился в этот миг рядом с ним — это его гнедая лошадь, да и та предала его, предпочтя испить холодной воды, нежели доставить путника в целости и сохранности до леса. Изнуренный погоней и замученный лихорадкой, мальчик боком прижался к разгоряченному животному и представил на секунду, что рядом находится его преданный друг, единорог необычного баклажанового цвета, который всегда готов был прийти на помощь своему всаднику. Воскресив в памяти этот дорогой образ, Артур беззвучно прошептал, скорее самому себе: — Спаси меня. Спаси. — Что ты там шепчешь? — высокомерно поинтересовался Ванадин, на своем красавце-коне приблизившись к беглому рабу, который, по его мнению, сейчас выглядел просто жалко. «Интересно, сколько денег я получу за поимку этого доходяги?» — промелькнуло у него в голове. И в этот самый момент, когда он уже увлеченно подсчитывал прибыль, лошадь беглеца вдруг как-то странно встрепенулась, и диким, шальным взглядом посмотрела прямо в глаза Ванадину. «Глядит, будто человек…» — подумалось воину, которому, несмотря на храбрость и опытность, сделалось немного не по себе. Он уже слез со своего коня и почти вплотную подошел к мальчишке, намереваясь забрать его с собой, когда чудная, сумасшедшая лошадь вдруг визгливо вскрикнула, и Ванадин мог поклясться, что ее гневливое ржание больше походило на лай собаки. — Что тут творится? — прошептал армут себе под нос, с опаской прижав к груди хорошо заточенный кинжал. Впрочем, ему так и не довелось им воспользоваться, ибо лошадь Артура кинулась на него и с такой яростью боднула его головой, что бедный всадник упал в озеро, при этом сильно ударившись о подводный камень. Последнее, что видел несчастный перед тем, как потерять сознание — это то, как могучие копыта, показавшиеся ему вдруг исполинскими, яростно вспенивают спокойную серебристую гладь водоема. — Как это произошло? — послышался еще один недоуменный, взволнованный голос. Он принадлежал Алану. Юноша с Тэнкой не успели отъехать далеко, когда их нагнал быстрый Кирим. Мальчик в спешке объяснил ситуацию и, забрав Тэнку, ускакал с ней в спасительный лес. Сам же Алан, не мешкая, отправился на помощь другу. В их маленьком отряде только у него имелось оружие и опыт, необходимый для оказания сопротивления. Алан не раз попадал в передряги и всевозможные драки, поэтому только он действительно мог бы помочь Артуру. Тэнка же и Кирим, напротив, могли помешать. Рыжеволосый юноша никак не мог допустить того, чтобы Артура вновь забрали в шатры жестокого господина Ролли. Алан уже готовился к ожесточенной схватке с сильным противником, когда вдруг, перед его глазами, возникла совершенно немыслимая, необъяснимая картина. Он увидел маленькую фигуру Артура, дрожащего от лихорадки, который неподвижно стоял по колено в холодной серебристой воде, в то время как его лошадь нещадно расправлялась с незадачливым воином. — Что за чертовщина такая? — сам себе проговорил Алан, не в силах осознать странное видение. Происходившее на его глазах казалось мистическим сном. Если бы еще луна не освещала так ярко поверхность озера и не выделяла бы так четко всех участников этой невероятной сцены, Алан бы счел, что просто ошибся, не разобравшись в происходящем. Однако сомнений быть не могло: лошадь с яростью дралась за своего всадника подобно верному псу, защищая хозяина. Юноша подъехал ближе к Артуру, и увидел, что тот едва стоит на ногах. Бледность его лица казалась еще более ужасной в лунном свете. — Я думал, тебе нужна помощь, — озадаченно проговорил Алан, все еще недоумевая. — Ты не ошибся, — хрипло сказал Артур, — Я не смогу больше самостоятельно ехать в седле. Надеюсь, ты поможешь мне. Алан помог устроиться другу на своей лошади, и затем они медленно поехали в сторону леса. В голове озадаченного юноши роем кружились тысячи вопросов и подозрений, которые он, впрочем, не решился озвучить в этот момент. Им немедленно требовалась помощь других людей, иначе могло статься так, что этот ночной побег из Мира чудес оказался бы последним событием в жизни Артура, чего, безусловно, Алан допустить никак не мог. Глава 20 Или от отрезанной головы мало прока, только если это не голова неприятеля Спустя какое-то время после той роковой встречи с Вингардио Сури пришла в Индемберг. Если бы у нее спросили, зачем она это делает, девушка вряд ли смогла бы внятно объяснить причины, повлекшие ее в город. Правда же была в том, что неведомый голос внутри нее подсказывал правильные действия. Сури вновь поменяла облик, так как уже привыкла путешествовать инкогнито. В этот раз она сделалась безобразным плешивым юношей, с глубокими красными нарывами на лице. По каким-то неведомым ей причинам она не могла, как ни старалась, создавать красивые мужские образы, в отличие от своей кормилицы. На ней был надет черный плащ с оторочкой из лисьего меха, который обвивал ее стан, немного скрывая уродства внешности. Сури вошла в смраденьский Индемберг и с грустью подумала о том, что увидела сейчас воочию начало заката эпохи естествознателей. Вингардио остался верен своему слову и оставил от города одни полуразрушенные постройки. Впрочем, сгорели лишь фундаментальные здания, а вместо призрачных домов на черных от пепла улицах зияли пустоты. Какая страшная картина предстала перед глазами Сури! Полумертвый город, потонувший в сизом тумане, грязный черный снег повсюду, куда ни глянь и мертвая, колющая как мороз, тишина, изредка прерываемая глухими стонами. Печально известный Индемберг, увы, уже вряд ли удастся поднять из руин. Сури задумчиво шла по пустынным улицам, припорошенным пеплом, и удивлялась тому, что сама, по доброй воле, захотела сюда прийти. Зачем, с какой целью? На мгновение бедной девушке почудилось, что вся ее жизнь является каким-то рывком, инстинктивным порывом, совершенно лишенным смысла. Агония смертельно раненого животного бесполезна, так как все равно ни к чему не приводит и не помогает выжить, но вместе с тем естественна и непреодолима. В Индемберге еще оставались живые люди, но большинство из них были серьезно покалечены. Сури аккуратно проходила мимо стонущих от боли людей, не замечая их мучений. Это может показаться чудовищным, но ей совершенно не было их жаль. Дурное дерево, как сказал Вингардио, выкорчевывают с корнем. И это было истинной правдой. Сури неторопливо шла к самому главному месту города — к библиотеке со свитками. Ей надо было убедиться, что все до мельчайшего клочка бумаги уничтожено и похоронено в огне. Она должна была довершить его работу. Раненые почти не обращали внимания на уродливого юношу, который, как таинственный призрак смерти, проскользнул в самое сердце города. Тут взору Сури предстало зрелище, которое глубоко взволновало ее и действительно вызвало неподдельную жалость: прекрасная библиотека догорала, пожираемая пламенем! Все знания естествознателей, заключенные в драгоценных свитках, сейчас умирали в огне, и от этого кощунства уродливый юноша поежился, чувствуя непреодолимую грусть. Его лицо обжигало пламя, но он не замечал таких пустяков. Иногда Сури поднимала ладони, пытаясь, на манер естествознателей, извлечь из них огонь. Однако ничего ей не удавалось. Она хотела бы, наверное, принадлежать этому миру, но все-таки она была другой, несмотря на все свои таланты. Зачем же она сюда пришла? Решительно развернувшись назад, юноша поспешил покинуть город. Неожиданно на его пути возник какой-то пожилой раненый мужчина. Бедняга лежал, придавленный обрушившейся стеной своего собственного дома, и у него не было сил даже на то, чтобы выбраться, применив естествознательский дар. Явившись невольной свидетельницей подобной беспомощности, Сури неожиданно почувствовала огромное удовлетворение. Все-таки она не единственная сейчас, кому не давались науки естествознательства. — Где ваш предводитель? — тихим, шипящим голосом спросила Сури у мужчины. Она, разумеется, интересовалась про Вингардио — единственного, по ее мнению, предводителя естествознателей. Ей все-таки нужно было его найти. Пожилой мужчина со стоном на губах глянул на странного молодого человека в капюшоне. Однако, позвольте, почему эта заурядная внешность показалась ему странной? Несчастный и сам не разобрал сквозь пелену мучительной боли. Он только видел перед собой чрезмерно бледное юношеское лицо, обезображенное розоватыми прыщами, субтильную фигуру, длинные угловатые руки и черные, чуть засаленные у корней волосы, расчесанные на прямой пробор. Все эти черты по отдельности казались нормальными и вполне естественными для молодого человека, но если собрать их все в единый образ, то получалось нечто искаженное, кричащее, отвратительное. Но уродливое не из-за каких-то сильных внешних изъянов, а скорее из-за некой противоестественности, которая сквозила во всем облике этого неприятного субъекта. — Помоги мне сперва… А потом разговоры, — с трудом проговорил пострадавший; ему было больно и холодно, а на его лбу выступила испарина. Юноша яростно блеснул глазами, и мужчина мог бы поклясться, что в этот момент его зрачки полыхнули желтым цветом, как у хищного зверя. Между тем Сури была явно рассержена. Почему людей вечно заботит только их собственная жизнь? Она подошла ближе и коленом нажала на грудь несчастного мужчины, еще сильнее вдавливая его в подтаявший снег. Страдалец страшно застонал. Из его глаз полились слезы унижения и боли, но самое главное — он нестерпимо боялся смерти. Особенно сейчас, в этот момент, когда он уже прощался с жизнью, его тело казалось ему особенно дорогим и ценным. — Его здесь никогда и не было, — простонал несчастный, захлебываясь своими мутными слезами. — На нас напали неожиданно, и он не успел прийти на помощь… Индемберг пал, и теперь никто уже не вспомнит про его существование. — Как это его не было? — удивилась Сури. Ей казалось, что это именно Вингардио, и никто другой, должен был разрушить город. Мужчина с неприязнью покосился на допрашивающего его самоуверенного щеголя в блестящем дорогом плаще. Его мозг был затуманен от боли, и он плохо понимал, что происходит. Но при этом он мечтал, чтобы его мучения поскорее прекратились, поэтому он напряженно слушал, мобилизовав при этом все свои оставшиеся силы, чтобы правильно отвечать на вопросы безжалостного юноши, которого, как ни странно, не коснулась беда, произошедшая в городе. — Его здесь и не было, — слабым голосом повторил мужчина. — Что вы хотите? Отпустите меня, — заскулил он, и слезы с новой силой хлынули из его глаз. Казалось, он скоро лишится рассудка. Его круглое старческое лицо напомнило Сури сморщенный неудавшийся блин, скомканный на сковороде. — Ах, не было? — яростно прошипел прыщавый юноша, с такой ненавистью глядя на придавленного, что тот испугался. — Так как же звучит имя твоего предводителя? — поинтересовалась Сури, дрожащим от волнения голосом. — Я… не хотел сказать ничего дурного… Наш освободитель… Он ведь всем известен… Его имя — Ирионус… — ответил несчастный, и по глазам Сури он понял, что ему уготована смерть. Ответ был неверен. Юноша яростно зашипел, желая немедленно свернуть шею этому глупому человеку. Сури поняла, что все обстоит гораздо хуже, чем представлялось ей ранее. Ей думалось, что взбунтовался только этот город, но на самом деле проблема была куда глубже, она уже запустила свои корни под мощную систему, которую так долго создавал Вингардио. У естествознателей появился еще один лидер, что не могло не повлечь новые несчастья. — У вас только один господин! Ваш властитель! — с уничтожающей яростью проговорил уродливый подросток прямо на ухо мужчине. — И ты не угадал его имя!