– Перерыв, – велел наставник Поликрат. – Ополоснитесь, переведите дух. Делиад – хорошо. Нельзя все время защищаться, убьют. Гиппоной – плохо. Почему тебя убили? – Потому, – буркнул я. – Он жирный, тяжелый. Зря я в лоб полез. – Только это? Ладно, иди умывайся. – Сам ты жирный, – шепнул мне Делиад. – И тупой. Мы разделись, умылись над лоханью. Сейчас бы на море: искупаться, поплавать. Помню, как не мог дождаться, когда же мне разрешат с оружием упражняться. Вот, дождался. И что? Теперь на море хочу. Я натянул хитон на мокрое тело. Дольше сохнуть буду, по сегодняшней жаре – самое то. Вернулся на площадку. Наставник Поликрат куда-то запропастился. Делиад сидел в тенечке, ухмылялся. Остальные бились на копьях. Мне копья не давали, даже близко не подпускали. Боялись: кину и в кого-нибудь попаду. Я взял пращу, назначил соломенное чучело изменником и стал побивать его камнями. С двадцати шагов. С тридцати. С пятидесяти. На семидесяти площадка кончилась. Позади высилась стена. Я и со ста попаду. После позорного проигрыша Делиаду меня мучило желание отыграться. На чучеле? Да хоть на ком! Праща, лук, дротики – вот это мое! Я Беллерофонт, Метатель-Убийца! Камни, метательные ножи… Нет, ножей не напасешься. Дорогие они, чтобы ими расшвыриваться. И дротиков сотню не потаскаешь. Даже полсотни. Зато камней везде навалом! Бац! – в голову. Бац! – в грудь. В ногу, в плечо. Ага, с семидесяти шагов. Говорю же: и со ста могу… – Какой смысл упражняться в том, в чем ты мастак? Пустая трата времени. Трудись над тем, что не получается. Вот, держи меч. Что это? Должно быть, соринка в глаз попала. Щиплет, колется. Я заморгал. Смотрю, понимаешь, на наставника Поликрата, а вижу гарпии знают кого! Вроде наставник, а вроде и нет. Помолодел, что ли? Похудел. Выше стал. Руки тонкие, гладкие. Ой! Что это у него в руках?! Тоже мерещится?! Нет, не мерещится. Меч, в отличие от наставника, я видел ясно. – Мне запретили… – Я запретил. Я и разрешаю. Бери, пробуй. Он протягивал мне аор! Остров. Великан с мечом. Горгоны. Ноги подкашиваются. Темнота. Тревога на лицах братьев. Острый запах уксуса… – Нет! Я попятился. – Я-то думал, ты храбрец. Бери, не бойся. Голос! Я слышал в нем вкрадчивое шипение змей. – Ты не наставник! Ты не Поликрат! Я визжал как резаный. Краем глаза заметил: копейщики оборачиваются в нашу сторону. Почему они оборачиваются так медленно?! Не люди, водоросли в стоячей воде. – Кто же я? Улыбка. Фальшь. Притворство. Медяшку выдают за золото. Такую обманку мне однажды подсунул Алкимен, надраив медь до блеска. – Я тебя знаю. Ты бог, Гермий-Олимпиец. – Да? Он был удивлен. Даже изумлен. – Ты видишь, кто я? Под личиной?! – Имя, возраст, природа, – я повторил слова Сфено Ужасной. Я видел только имя, но мне казалось, что так, в тени Горгоны, я выгляжу грознее. – Ты вернулся, чтобы добить меня? Брови Гермия поползли на лоб: – Вот даже как? Любопытно, крайне любопытно… Бог говорил сам с собой. Но он быстро вспомнил обо мне. Лучше б не вспоминал! – Добить? Не смеши меня. Хотел бы, так уже провожал бы тебя в Аид. Я ему не верил. По спине тек холодный пот. – Тогда зачем ты пришел? Зачем притворился наставником?! – Хочу потолковать с тобой. Ты парень умный, я тоже не дурак. Предлагаю честный обмен: правду за правду. Честный обмен?! С богом-обманщиком? С тем, кто душил меня змеями?! С другой стороны, разве у меня есть выбор? Откажусь – точно убьет. А так хоть поживу подольше. – Не здесь, – подмигнул Гермий. От меня не ждали ответа, племянник моей бабушки Меропы и так все знал заранее. – Есть место получше. Бог повел рукой, воздух потек зыбким маревом. Я помнил, как это было за воротами, когда Гермий явился за дедушкой. Место получше? Должно быть, царство мертвых. Последнее, что я увидел – копейщиков, застывших подобно храмовым статуям. Повернуться в нашу сторону, выяснить, что происходит, вмешаться или склонить колени – ничего они не успели, ничего. Меня толкнули в грудь. Я упал навзничь. 4 Вестники и радуги – Где мы? Что это? – Гора Киллена. Я встал. Дрожа всем телом, огляделся. Мы действительно стояли на склоне горы. Ниже нас склон зарос миртом, вереском и дикими маслинами. Реши я удрать, для спуска там не было никакой возможности. Выше росли буки и молодые дубки. Ветви деревьев и кустов щеголяли молодой клейкой листвой. В ближней дубраве паслись лани, ничуть не встревоженные нашим внезапным появлением. В лучах солнца рога самцов отблескивали золотом, а копытца медью. Шкурки ланей потеряли зимнюю, темно-пепельную окраску, но еще не набрали настоящей летней пятнистости. Живых ланей я раньше не видел, даже у табунщиков. Только мертвых, убитых на охоте, когда их приносили во дворец. – Киллена? Где это? – В Аркадии, – Гермий рассмеялся. Мой испуг его забавлял. – В счастливой Аркадии. Разве ты не счастлив, а? Дыши глубже, тебе понравится. И добавил, уж не знаю зачем: – Я здесь родился. – В Аркадии? – В пещере. Видишь? Да, я видел. Рядом с нами распахнулся черный зев пещеры, не сказать чтоб слишком гостеприимный. – Здесь жила Майя, моя мать, – Гермий указал рукой вглубь пещеры. – Здесь она родила меня. Отсюда я сбежал, чтобы обокрасть Аполлона. Отсюда Аполлон утащил меня на Олимп для суда. Глупец, он не понимал, что уже проиграл! Я пристально смотрел на его руки. Нет, змеиного жезла не было. За поясом тоже. Подлизывается? Прикидывается добрячком?! – Ты меня убьешь? – Нет, – он снова засмеялся. – Во всяком случае, не здесь и сейчас. Но если ты умрешь от страха, я провожу тебя в Аид. По дороге могу спеть песенку. У меня отвратительный голос, так что не умирай, не советую. – Зачем ты приволок меня сюда? Для суда, что ли? – Какого суда, дурачок?