– Я уже заметила, – шепчет она. – Только ты делаешь это странным образом. – По-другому я не умею. – Я только учусь. Такие отношения – новая для меня сфера. Я не знаю правила. А прямо сейчас я хочу заботиться об Анастейше и подарить ей весь мир. – Я все-таки злюсь на тебя за покупку SIP. – Знаю, малышка, но твоя злость меня не остановит. – Что я скажу моим коллегам, Джеку? – Она серьезно обеспокоена. Но тут в моей памяти всплывает та картинка: Хайд сидит в баре, прижимается к ней, скалит зубы, обхаживает. – Этот хрен еще у меня дождется. – Кристиан! Он мой босс. Скоро он перестанет им быть. Она хмурится на меня, а я не хочу ее сердить. Нам так классно вместе. «Как вы расслабляетесь?» – спросила она у меня во время интервью. Ну, Ана, вот так я и расслабляюсь, сижу с тобой на полу, ем жареную курятину. Она все еще хмурится, размышляет над ситуацией, сложившейся на работе, несомненно, обдумывает, что сказать об этом коллегам. Я решил предложить ей простое решение. – Не говори им. – Чего не говорить? – Что я их купил. Договор о намерениях был подписан вчера. О сделке будет объявлено через четыре недели, когда руководство SIP выполнит кое-какие условия и внесет изменения в издательскую политику. – О-о… я могу оказаться без работы? – встревожилась она. – Искренне сомневаюсь в этом. – Не окажешься, если этого не хочешь. Она щурит глаза. – Если я найду другую работу, ты купишь и ту компанию? – Но ведь ты не собираешься уходить, верно? – Господи, я потратил целое состояние на приобретение этой фирмы, а она говорит, что уйдет! – Возможно. Я не уверена, что ты позволишь мне выбирать. – Да, я куплю и ту компанию. Это может дорого мне обойтись. – Тебе не кажется, что ты переходишь все пределы разумного? – В ее голосе звучит легкий сарказм. Может быть… Она права. – Да. Я полностью отдаю себе отчет в том, как это выглядит, – признаюсь я. – Спасибо доктору Флинну, – бормочет она, закатывая глаза от досады. Я хочу отругать ее за это, но она встает и протягивает руку за моей пустой чашкой. – Десерт хочешь? – говорит она с натянутой улыбкой. – Конечно! Ты можешь мне что-то предложить? – усмехаюсь я, игнорируя ее недовольство. Ты лучший десерт, малышка. – Не меня, – поспешно говорит она, словно прочитав мои мысли. – У меня есть мороженое. Между прочим, ванильное, – добавляет она и смеется, словно вспомнила старую шутку. Ого, Ана. Ситуация исправляется. – В самом деле? Думаю, мы можем придумать что-нибудь интересное. Будет прикольно. Я вскакиваю с ковра, предвкушая новую забаву. Действующие лица: Она. Я. Мы с ней. – Я могу остаться? – спрашиваю я. – Что ты имеешь в виду? – У тебя, на ночь? – По-моему, это предполагалось с самого начала. – Хорошо. Где мороженое? – В духовке. – К ней вернулась ее ехидная усмешка. Ну, Анастейша Стил, у меня зудит и чешется ладонь. – Сарказм – низшая форма остроумия, мисс Стил. Я ведь могу и отшлепать тебя. Она вскидывает брови. – Ты захватил с собой серебряные шарики? Меня разбирает смех. Вот это хорошая новость. Значит, она нормально относится к справедливым наказаниям. Но мы отложим это на другой раз. Я хлопаю себя по карманам рубашки и джинсов, словно ищу шарики. – Знаешь, как это ни смешно, но я не ношу с собой запасной комплект. В офисе он мне без надобности. Она ахает и изображает удивление. – Очень рада это слышать, мистер Грей. А еще, кажется, вы сказали, что сарказм – низшая форма остроумия. – Анастейша, мой новый девиз таков: «Если ты не можешь одолеть кого-то, присоединись к нему». Она раскрывает рот. И молчит, онемев. Да! Почему мне с ней так весело? Я направляюсь к холодильнику, ухмыляясь как дурак, открываю морозилку и достаю коробку ванильного мороженого «Бен & Джерри». – Это нам подойдет. – Я показываю коробку. – «Бен & Джерри & Ана». – Достаю из ящика стола ложку. Поднимаю глаза на Ану. Читаю жадность в ее глазах и не знаю, к чему эта жадность относится – ко мне или к мороженому. Надеюсь, к нам обоим. Пора поиграть, детка. – По-моему, тебе сейчас слишком жарко. Ты перегрелась. Я буду охлаждать тебя. Пойдем. Протягиваю ей руку и с восторгом вижу, как она берет ее. Она тоже хочет играть. В спальне полумрак, ночник на столике совсем тусклый. Возможно, раньше Ану это устраивало, но, судя по ее недавнему поведению, теперь она меньше робеет и не стесняется своей наготы. Ставлю мороженое на ночной столик, снимаю с кровати пуховое одеяло и обе подушки, кладу их горкой на пол. – У тебя ведь найдется смена простыней, верно? Она кивает, наблюдая за мной из дверей. На кровати лежит съежившийся «Чарли Танго». – Не испачкай мой шарик! – предупреждает она, когда я беру его в руки. Я бросаю шарик и смотрю, как тот плавно падает на одеяло. – И не собираюсь, малышка. Я испачкаю тебя и эти простыни. – Мы все будем липкими, простыни тоже. Теперь важный вопрос: захочет ли она? – Я привяжу тебя, согласна? – шепчу я. В наступившей тишине я слышу, как она тихонько охает. О, этот звук.