— Да, Андрей Аркадьевич, мы с тобой закаленные и телом, и духом, и бизнесом! Я тут потихоньку к делам возвращаюсь, документы просматриваю, ситуацию на рынке изучаю, так что все нормально, в строю уже! Ты-то как? — Мы с женой на даче сидим. Супруга моя по поселку с палками этими скандинавскими ходит и меня заставляет! Ты, друг мой, ты того, пока делами-то подожди заниматься, окрепни для начала, а работа не волк, сам понимаешь! Спи да книжки читай! — Да, книжки — дело хорошее. Я вот вчера Пастернака читал. — Это который написал «Доктор Живаго»? Как говорит молодежь, надо быть в тренде! Пандемия, значит, читаем про врачей! Уважаю! — Да нет, книгу про врача пока не осилю, начал со стихов! — Да это не важно, Евгений Мартынович! Стихи там или проза, главное, классика! Ты молодец! Ну, бывай, созвонимся! Тарталетка Во время болезни доктор Франческо сильно похудел. Коронавирусная инфекция, которой он заразился в больнице от пациентов, изменил внешность крепкого молодого мужчины практически до неузнаваемости. Резкие очерченные скулы на осунувшемся лице и синяки под глазами делали его значительно старше, а довершала новый образ отросшая шевелюра. Джинсы болтались, свитера висели на нем, как на вешалке, и даже спортивный костюм, в котором он собрался выйти на прогулку, сидел на нем мешковато. Посмотрев на свое отражение в зеркале, он улыбнулся, вспомнив, как сеньора Бонфилия рассказывала о своем внуке, который любил носить объемные спортивные кофты с капюшоном. — Доктор! Вы видели моего Габриэле в этом худи? Святая Мадонна, он же похож в нем на карандаш в стакане! Мальчик в последнее время совсем ничего не ест. Потерял аппетит и даже бабушкину пасту с соусом из помидоров съел совсем чуть-чуть. Это, скорее всего, из-за любви Габриеле к Фабиане. Бедный мой мальчик! Доктор, вы должны с ним поговорить! — Я обязательно это сделаю! Приходите ко мне на прием в среду с вашим внуком, и я с ним побеседую. Сеньора Бонфилия, на чем мне сделать акцент в разговоре с Габриеле? На худи или на Фабиане? — Вот вы все шутите, дорогой доктор, а вопрос серьезный! Внуку моему надо сказать, чтобы он ел то, что бабушка специально для него приготовила, худи свои пусть носит, хоть татуировки прикроет, тем более что он накупил их себе столько, что на всех соседей хватит! Из хроники пандемии Джулио Тарро, всемирно известный вирусолог, сказал следующее: «Когда поступили первые новости из Китая, французы немедленно приняли меры и стали увеличивать количество мест в отделениях интенсивной терапии, а мы — нет. Вместо этого мы предпочли прекратить авиасообщение с Китаем — совершенно бесполезная мера. Не говоря уже о хаосе с медицинскими масками. Правда состоит в том, что в начале у нас их не было, поэтому сообщалось, что использовать их должны только врачи и пациенты, а потом мы стали производить маски и теперь говорим, что они нужны всем. Это невероятно, нужно было с самого начала всем рекомендовать использовать их и соблюдать дистанцию, а вместо этого один промах следовал за другим. Ломбардию хотели закрыть, как Китай, а потом тысячам людей дали возможность уехать на юг страны… Честно говоря, так и не ясно, какую стратегию разработало правительство, а меры по сдерживанию были приняты с опозданием. <…> Тревога — источник стресса, а стресс парадоксальным образом служит определяющим фактором снижения иммунной защиты. Это известно всем экспертам, и все же каждый день мы следим за этими бесполезными цифрами, которые сообщает Департамент гражданской обороны. Эти данные ни о чем не говорят: мы не знаем точного количества зараженных, а следовательно, сталкиваемся с высочайшим уровнем смертности». Профессор Тарро поделился своим прогнозом: «Эпидемия может исчезнуть полностью, как и атипичная пневмония; она может возникать снова, как ближневосточный респираторный синдром, или стать сезонным заболеванием, как птичий грипп. Поэтому нужно скорее лечение, а не вакцина. А также тот факт, что в Африке вирус не распространяется, дает мне основания возлагать надежды на лето». После госпитализации Франческо заставлял себя ежедневно делать упражнения, чтобы как можно быстрее восстановиться. Он рвался на работу в больницу. Ситуация с инфекцией в Бергамо все еще оставалась тяжелой, и врачей не хватало, но главный врач больницы запретил Франческо выходить на работу до полного выздоровления. На короткую вечернюю прогулку доктор обязательно надевал маску и перчатки. Иногда ему казалось, что эти аксессуары останутся с ним навечно и даже на свадьбе с Ириной он будет в них. Так забавно надевать обручальные кольца поверх перчаток! Разумеется, до такого маразма ситуация не дойдет, но пока даже тот призрачный свет в конце тоннеля, который забрезжил после того, как общее число больных и умерших от коронавируса в Бергамо пошло на спад, оптимизма не прибавлял. Больных оставалось по-прежнему много, и меры профилактики необходимо будет соблюдать еще очень долго. От тяжелых мыслей доктора отвлекла собачка, которая с радостным лаем бросилась ему под ноги. Песика этого Франческо сразу узнал, это была любимая болонка сеньоры Бонфилии. Вслед за собачкой показался силуэт Габриеле в толстовке с капюшоном на голове. — Доктор Франческо! Добрый вечер! Джуди узнала вас, и я не смог ее удержать! Не испачкала она вас лапами? — Габриэле, дорогой, как я рад видеть тебя! Джуди теперь у тебя живет? — Да, доктор! После смерти бабушки я забрал ее к себе. Теперь гуляю с ней… — Ты молодец, что выходишь в маске, перчатки тоже надевай, это важно! Как ты, Габриеле? Как чувствуешь себя? — Все нормально… Хотя знаете, доктор, ничего нормального в моей жизни не осталось! Хотел татуировку новую набить, но мастера моего в салоне нет, да и салон пока закрыт. — А куда твой мастер делся? Андреа, если не ошибаюсь? — Не ошибаетесь. Андрэа умер… — Подожди… Как умер! Я не видел его в списках… — Вы в реанимации тогда были. — Он же молодой совсем был! — Да, ему было тридцать. — Габриеле, ты отпусти Джуди с поводка, пусть побегает рядом, садись да лавочку, поговорим. — Дистанцию на лавке надо соблюдать? — Обязательно. Чуть поодаль давай садись. А что ты хотел набить себе? — Да не знаю, доктор. После смерти бабушки хотел одно время пиццу набить, она просто такую пиццу делала, которую никто в мире больше повторить не сможет. Потом подумал, что это чушь, решил просто ее имя набить. Так по кругу буквы ее имени распределить, даже рисунок сделал, получалось красиво. Шрифт выбрал оригинальный, все круто, потом Андреа умер. Не знаю, что дальше делать, я какой-то опустошенный! — Ты работаешь? Чем ты целыми днями занят? — Я же тренер в фитнес-центре, ну вы знаете, что все спортклубы и фитнес-центры закрыты. Маме помогаю, занимаюсь спортом, провожу онлайн-тренировки с клиентами. С Джуди гуляю. Дел много. Мама моя никак не может в себя прийти от всего происходящего. Помимо бабули, мы похоронили ее двоюродного брата, и соседку нашу, и мамину подругу, и ее парикмахера. Практически каждый день кого-то хоронили. Уже ни слез ни у кого не осталось, ни сил, ни эмоций. Мы с мамой как роботы и каждый день боимся, что кто-то еще умрет. Душа у меня выгорела. Звук как в пустоте, понимаете, о чем я говорю? Такой гулкий звук и пустой! — Да, понимаю, Габриэле! У меня у самого душа сейчас так звучит, как мне кажется! — Мне бабушка рассказывала, что у русских песня есть то ли про орла, то ли про ястреба, или нет, про ворону вроде бы. Так вот в ней поется, что черная птица кружит над головами людей, ждет, когда те умрут, чтобы выклевать им глаза и съесть, а ей люди отвечают, что они сильные, они смогут противостоять всем напастям и не умрут, так что пусть птичка улетает куда подальше, не дождется она их погибели. Бабушка знала смысл песни этой, а слов не знала. Она слышала, как русские пели за столом эту песню, спросила, о чем она, и ей вкратце перевели. Мелодию бабуля запомнила и иногда под нос себе напевала. Когда я спросил ее однажды, что она поет, то она мне и рассказала. Так вот, песня вроде бы про силу и отвагу, про людей-героев, но такая грустная, что, даже не зная или не понимая слов, душу начинает тоска царапать. Вот так и у меня сейчас, доктор! Я верю, что мы победим эту пандемию, с каждым днем у меня крепнет надежда, но душа у меня пустая и вся поцарапанная! — А сеньора Бонфилия была права, ты и правда настоящий прирожденный философ! — Она так говорила? Моя Тарталетка любимая! Как же мне ее недостает! — А почему тарталетка? — Это она сама себя так назвала однажды, а я подхватил. Бабушка говорила, что сама по себе пустая тарталетка ничего из себя не представляет. Сухое песочное печенье, которое так крошится, что можно даже подавиться, а вот если тарталетку наполнить фруктами, взбитым кремом, цукатами или свежими ягодами, то это уже пирожное. Вот и она как эта тарталетка. Когда он сидит со всеми нами за одним столом, то она чувствует себя самым нужным и наполненным любовью человеком, как эта тарталетка, наполненная ягодами и взбитыми сливками. — Да, сеньора Бонфилия могла иногда так сказать, как никто другой! Чувство юмора у нее всегда было отменным! — Да, доктор Франческо, она была еще той красоткой, с огоньком и острым язычком! Однажды она очень удивилась, что я пришел к ней на обед без своей девушки. Это еще до Фабианы было. Тарталетка моя ничего мне не сказала, но по моим глазам поняла, что с девушкой этой у меня длительного романа не будет. Была у меня тогда француженка Мари, она из Парижа в Бергамо приехала на практику. Наступил четверг, в этот день мы все всегда обедали у бабушки. Я пригласил Мари на наш семейный обед, но она не пошла, посчитала это каким-то чудачеством и даже пережитком, что ли. Ей было не понятно, зачем вся большая семья собирается на обед у бабушки. На Рождество понятно, ну да, все собрались, на то оно и Рождество, но чтобы раз в неделю! Когда я сказал ей, что раз в неделю только к бабушке, а еще все собираются и у других членов семьи по различным дням недели, тут она вообще в ступор впала. Ей было непонятно, зачем так часто встречаться, а раз уж надо, нельзя ли в кафе поболтать за чашкой кофе. Приготовление блюд для большой семьи требует времени, к чему эта стряпня постоянная человек на десять. Как объяснить человеку, что мы все и всегда в нашей семье были одним целым? Вот ваша невеста, доктор, она понимает важность семьи для итальянцев? — Уверен, что понимает! Габриеле, ты заговорил о музыке, и я вспомнил, как сеньора Бонфилия рассказывала мне, как учила тебя нотной грамоте, причем поясняла тебе, что нота «до» — это Dominus — Господь, «ре» — rerum — материя, «ми» — miraculum — чудо и так далее. А ты помнишь эти уроки с бабушкой? — Ну, конечно же, доктор! Для бабушки музыка всегда была чем-то священным, что ли! Она мне говорила, что музыка — это язык Бога. Она, как и все, ну если не все, то абсолютное большинство итальянцев пела очень хорошо! Вот, доктор, я сейчас понял, как называется мое состояние! Это не состояние обреченности, это состояние, когда душа без музыки, а это еще хуже! Знаете, я хочу, чтобы у меня была семья, жена, дети и чтобы не бояться за них, хочу сидеть с ними за одним столом и рассказывать им о моей Тарталетке, о вас, о вашей русской невесте, но сейчас, когда я хожу с Джуди по улицам нашего города, смотрю на лица людей и читаю местные газеты, заполненные некрологами, мне кажется, что всего этого со мной может не случиться! — Габриеле, дорогой мой! Время лечит! Ты же на гитаре играешь? — Да, но давно не брал ее в руки! — Начни играть! Не огорчай своим унынием бабушку, она смотрит на тебя с небес и грустит. Играй для нее! Станет легче, поверь мне, надо только набраться терпения! — Да, вы правы! Буду играть для бабули ее любимые песни. Русские врачи приехали в Бергамо, ну, вы знаете. Может, для них тоже что-то спою с балкона своего! — Хорошая идея! — Доктор, если честно, то я не знаю, кого я похоронил… — Ты о чем, Габриеле? — Мне отдали урну с ее прахом, на которой было написано «Сеньора Бонфилия Конте». Гробов было несчетное количество, все они были закрыты… Перепутать ничего не стоило… а может, и вообще… — Не думай об этом, Габриеле! Прах твоей бабушки предан земле, да упокоится ее душа с миром! Играй на гитаре, занимайся тренировками онлайн. Скоро все закончится, и мы все соберемся за одним столом. — Да, доктор Франческо, так и сделаю. Я пойду, нам с Джуди уже пора. Спасибо вам за все и особенно за то, мы с вами целый час проговорили про мою Бонфилию-Тарталетку. Мне это так было нужно! Болик и Лелик Викторию Сергеевну сотрудники боялись, ну, или побаивались. Хотя нет, все же боялись. Она могла прийти в офис и буквально все разгромить и всех разнести. Аня, которая работала секретарем приемной, в те дни, когда в офис приезжала Босс, сразу же стирала губную помаду, а когда надо было ответить шефу по внутреннему телефону, то сначала делала вдох.