— Черт возьми, да ты гений! — Я знаю. Вот оно, спонтанное интеллектуальное озарение. Какой смысл сбивать этих тварей руками, когда можно сделать так, что они сами преспокойно отвалятся? Воспользовавшись подсказкой игва, я разом сменил телекинез на «искажение» и принялся колдовать всё, что взбредет в голову. Любую иллюзию, способную заставить червей содрогнуться от ужаса и временно позабыть об обозначенной надсмотрщиками цели. Кислотные дожди, бьющие с потолка молнии, внезапно раскалившуюся докрасна цепь и даже целый рой боевых дронов с непропорционально огромными пулемётами. У этих тварей все равно нет мозгов, чтобы заметить подвох, а мне оно только на руку. Бьющиеся в конвульсиях, обожженные и израненные они втягивали челюсти обратно в утробы, а затем отваливались и падали вниз, словно перезрелые яблоки. Там их уже встречали канализационные «кракены», что наконец-таки всплыли на поверхность и устроили себе грандиозный пир из представителей местного бестиария. Я видел, как их могучие щупальца сдавливали сколопендр с такой силой, что их панцири трещали и лопались, заливая бассейн кубометрами слизи. — Тупые создания — прогудел Гундахар — При попадании в воду кровь сколопедр быстро превращается в разъедающую плоть кислоту. Считай, своей жадностью они буквально роют сами себе могилы. Генерал оказался прав. Не прошло и минуты, как снизу раздался оглушительный вой. «Осьминоги» живо побросали добычу и попытались выбраться из резервуара, но их огромные тела оказались не в состоянии преодолеть силу тяжести и раз за разом скатывались вниз. — Жесть какая! И ты их еще жрал? — ужаснулся Герман. — Я жрал маленьких. Они не опасны. Максимум — лёгкая изжога, не более. Но это что касается игвов. А как устроены ваши желудки, я не интересовался. — СЮДА! ОНИ НА КОНВЕЙЕРЕ! — послышался крик. Бум! Громко лопнули вспомогательные тросы, отчего вся конструкция опасно задребезжала и покачнулась, обрушив на землю водопад брызг. — РВИТЕ ЦЕПИ! Бум! Бум! Бум! Цепь застонала под градом вражеских ударов. — Влад — Герман обеспокоенно выглянул наружу — Ствол компрессорной станции уже совсем близко, как и огрызок монорельса. Можем прыгнуть и попробовать зацепиться крюком. Я тебя ухвачу. — Давай — кивнул я — Гундахар! — Понял. Как и в прошлый раз, генерал схватил Мозеса и Эстира за шкирку, а затем поочередно швырнул их через пропасть, пробурчав напоследок нечто вроде: «И только попробуйте мне промахнуться, щенки!». Схожая участь постигла Илая и Локо. На этот раз друзья не сопротивлялись, да и рыцарь смерти не утруждал себя вопросами такта. К тому же он был единственным из всех, у кого было достаточно силы на то, чтобы бросаться людьми как бейсбольными мячиками. Бум! Где-то наверху цепь все-таки разорвалась, и лента конвейера камнем ухнула вниз, словно сброшенная с моста электричка. Мы с Германом успели спрыгнуть, и напарник даже выпустил в полете крюк, вот только длины Зинга было явно недостаточно. По крайней мере, мне так казалось. — У-у-х… Мы врезались в обросший фосфоритами ствол компрессорной станции, да так и остались висеть, покачиваясь над бездной. — Неужели зацепились? — удивился Герман. — Почти, болван… Гундахар висел на монорельсе вверх ногами, удерживая крюк кончиками пальцев. Как оказалось, нам не хватило всего метра. — Быстрее, чтоб тебя. Тяжело. — Надо же… Мы оперативно вскарабкались наверх. — Спасибо. — Будешь должен. За мной. Мы двинулись по монорельсу, стараясь не споткнуться о крепления висящих под ногами вагонеток. И уж не знаю, сколько веков они тут торчали, но складывалось ощущение, будто бы их тут бросили еще во времена, когда не достающий до прилавка маленький Гундахар плакал и капризничал, умоляя родителей купить ему первый в жизни криолитовый кол. — Че лыбишься, Вайоми? Опять какую-нибудь шутку придумал? — За шутками это к Мозесу или Гласу. А я, боюсь, слишком устал, чтобы выдать сейчас хоть что-нибудь остроумное. — Тряпка. — Но-но! — возразил Герман. — Ты тоже тряпка. И дня не провели в Туллиануме, как уже сдулись. Что, плохо без маны? А я тут гостил сотню лет, прежде чем отправился в Солтмир. — Куда? — Город у подножия Аргентависа. Вы раскопали его крохотную часть на самой окраине и основали там поселение. В то время как его центр и главные улицы всё еще покоятся на дне того живописного озера. — Стало быть, тебе повезло, что тюрьма находилась на возвышении. — Угу — генерал спрыгнул на землю и двинулся вперед по тоннелю, тускло освещаемому колониями фосфоритов — Тебе бы так. Сотни лет без еды, воды и, главное, воздуха. — Так ты же мёртвый. Зачем тебе дышать? — Затем, что любому организму требуется энергия, если не хочешь превратиться в истлевший костяк. Я могу не дышать и не пить пару лет. Плюс погрузить себя в «оцепенение» — аналог стазиса или глубокого сна. Расовая способность неупокоенных. Но затем моё тело окончательно истратит все доступные ресурсы, и я погибну от истощения. Собственно, так оно и было. Шестьсот восемьдесят восемь голодных смертей в тесном каменном карцере. Эти сволочи даже не поленились и установили мне туда персональную точку возрождения… энквиэ тхон, мать их… — Мне вот интересно, а что означает эта фраза: «энквиэ тхон»? — поинтересовался Герман. — Пожелание врагу испытать на себе величайший стыд и позор, будучи прилюдно униженным одним весьма нетривиальным способом. — Полагаю, криолитовый кол имеет к этому непосредственное отношение? — Как вариант, но не обязательно. Есть вещи и посерьёзнее. — Хм, так я и думал. — Гундахар, я одного не могу понять — обратился я, стараясь не врезаться лбом в вагонетки — Ты так упорно цеплялся за жизнь, что умирал бесчисленное множество раз, но испытание Аргентависа так и не прошел. Почему? — Потому что его целью было не упорство. В отличие от вас я шагал по тропе три сотни лет пока, наконец, не умер, осознав напоследок, что добраться до выхода невозможно. Потому как главное в испытании — не победа, а наоборот — поражение. Вы должны были проиграть. Понять, что от угрозы не спрячешься. Но не трусливо сдаться, а встретить конец достойно. Заглянуть страху в глаза и самостоятельно сделать шаг навстречу, совершив при этом… — Акт самопожертвования — закончил я. — Да — кивнул игв. — Ха! — Мозес весело хлопнул Гундахара по плечу — И все-таки хорошо иметь друзей, да? — Еще хоть раз твоя потная лапа коснется моего плеча, и, клянусь Зунгуфом, я сделаю так, что твоё пухлое хрюкало будет улыбаться всегда. Но не потому, что ты счастлив. — Ладно, понял — толстяк поспешил убраться подальше — И все-таки зря ты его освободил, Влад. Будучи Унд-Хеку он мне нравился больше. И что за слово такое… хрюкало… — Думаю, ты все равно ему нравишься — сказал Герман — Иначе стал бы он швырять тебя на конвейер и в шахту? — Угу. Низкий поклон. Мордой в ковш, будто так и надо… — Тихо, враги близко. Мы настороженно замерли. По тоннелям блуждало эхо приближающихся голосов, но с точностью определить их направление было проблематично. Сперва показалось, что впереди, а затем отчетливо послышалось сзади. — Спускаются со всех сторон — заключил Гундахар — Где штольня? Я сверился с картой Галилео. — Еще тридцать метров прямо и налево. — Вперёд. Нужная нам шахта оказалась на месте. Как и та, что напротив, ведущая бог знает куда. — Нам бы ловушек каких, да помощнее. — У меня лишь тотем Распылителя и бесполезная мелочь — подал голос Эстир — Остальное надо крафтить, но времени нет. Как и ингредиентов. — А у меня руна Михорд, пара «взрыв-зелий», три «Мозгобойни» и столько же «кислоты» — я мазнул взглядом по скудным запасам «хранилища» — Всё-таки Белфалас влетел нам в копеечку.