Но Нико начал уставать. Он пытался набрать скорость, но уже не в силах был грести бодрее. Дженна и Септимус могли только смотреть, как преследователи подбираются все ближе, и вот уже показались четыре крупные фигуры, втиснувшиеся в длинную узкую лодку, которая быстро нагоняла беглецов. Снорри не заметила преследователей. Она не отрывала глаз от стены, которая была началом Бродил, и вдруг сказала: – Кажется, об этом знаке ты говорил? – Где? – спросил Нико. – Вон он, Нико, – ответила Снорри, которой нравилось произносить имя Нико. – Смотри, он над темным сводом, откуда в реку выливается проток. Под стеной с двумя окнами. – Понял, – сказал Нико. Он быстро повернул и, вдруг найдя в себе новые силы, начал грести на полной скорости к темному своду. Доплыв до арки, он остановился перевести дух. Всплески от догонявшей их лодки слышались все ближе, но Нико боялся поднимать весла, чтобы шум воды их не выдал. Все затаили дыхание и смотрели на маленькое отверстие в темноте, из которого была видна пустая, залитая луной река. Преследователи молниеносно промчались мимо, так что если бы кто-то моргнул, то точно упустил бы их лодку. – Уплыли, – выдохнула Дженна и с облегчением откинулась на борт. Нико неохотно поднял весла. Он понял, что ему придется плыть под землей, и эта перспектива его не обрадовала. Стараясь побороть возникшую панику, он начал грести глубже в темноту. – Этот диск похож на тот, что висит над Домом дракона, только не такой старый, – заметила Дженна. – Все, что находится под Замком или в стенах, – это старые алхимические штуковины, – сказал Септимус, лицо которого было жутковато подсвечено снизу кольцом дракона. – Даже Дом дракона? – спросила Дженна. – Тем более Дом дракона. Дженна уставилась на Септимуса. Он не поймал ее взгляд, а продолжал смотреть в темноту. Он казался далеким, подавленным и гораздо старше, чем мог повзрослеть за какие-то сто шестьдесят девять дней. На минуту Дженна испугалась того, как изменился Септимус за это время. – Теперь ты многое знаешь, да, Сеп? – Ее вопрос прозвучал скорее утвердительно. – Да, – вздохнул Септимус. Нико не понравилось подземное течение. Сначала от воды пахло скверно – чем-то то ли тухлым, то ли кислым, будто здесь кто-то недавно сдох. И в воде плавали какие-то скользкие твари, мальчик чувствовал, как они облепили весла. Туннель был узковат, чтобы как следует взмахнуть веслами: они скреблись о стенки и несколько раз тормозили лодку. Нико приходилось тянуть весла в лодку и грести неуклюже, чтобы концы не ударялись друг о друга. Такие условия его сильно раздражали, но больше всего угнетало ощущение погружения все дальше под землю. С каждым ударом весел он чувствовал, как страх сжимает его горло. С потолка сводчатого туннеля капала ледяная вода, и Нико знал, что до верха можно достать рукой. Весь туннель освещало только тусклое кольцо Септимуса, и с каждым ударом весел Нико воображал, как стены смыкаются над ним. И только присутствие Снорри останавливало его от того, чтобы не бросить весла и не закричать: «Выпустите меня отсюда!» Нико закрыл глаза и попытался представить, как гребет в открытом море. Все равно не было разницы, видит он дорогу или нет. Она была одна. Примерно минут через двадцать, которые Нико показались двадцатью часами, он понял, что даже мысли о море и Снорри, сидящей за спиной, не могут больше отгонять его страх. К счастью, Септимус сообщил: – Мы приплыли, Ник, мы на подземном озере. Теперь можешь открыть глаза. – А я и не закрывал, – возмутился Нико. Открыв глаза, он увидел, что они оказались на озере в огромной пещере. Вдоль одной стены тянулся длинный каменный борт, освещенный рядом факелов на стене. Вода была чернильного цвета, и в ней мелькали отражения рыжего пламени. Нико, который нутром чувствовал большую глубину, понял, что здесь очень-очень глубоко. Но не вода привлекла его внимание, а красивая сводчатая крыша из ляпис-лазури, которая накрывала озеро. – Дом дракона! – догадалась Дженна. – Здесь так же, как в Доме дракона! – Тсс, – прошипел Септимус. – Нас может кто-нибудь услышать, звук эхом разносится далеко. Нико осторожно подгреб к борту и придержал лодку. Уллр выскочил за борт и приземлился на мягкие лапы. За ним последовала Снорри, потом Дженна и Септимус. Нико вылез и хотел привязать лодку к ближайшему столбу, но Септимус остановил его. – Нет, затолкай лодку подальше в туннель, где ее никто не увидит, и пойдем. Нико очень неохотно толкнул шлюпку в туннель, и она уплыла. – Мы сжигаем свои корабли, Сеп, – сказал Нико. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. 40 Главная лаборатория алхимии и врачевания Три низкие арки вели из Алхимической бухты. Септимус взял факел со стены. – За мной, – прошептал он. – Лучше поторопитесь. Отсюда далековато идти – в лабораторию можно попасть только через лабиринт. – Лабиринт? – воскликнула Дженна. – Но… ты знаешь дорогу, Сеп? – Тише, – прошептал Септимус. – Не обязательно знать дорогу через лабиринт, Джен. Он сам тебя приведет. Надо только идти, куда он ведет, и ты найдешь, что ищешь. Мы пойдем через левую арку. – А… куда ведут остальные? – Ну, там обрыв и Огненная пропасть, – будто бы между прочим сообщил Септимус. – Прекрасно… – Все будет хорошо, Джен. Его слова, правда, не убедили девочку. Септимус подманил всех к себе. Они молча собрались в круг, немного взволнованные жутковатой и загадочной атмосферой подземелья и мерцающим голубым светом, который отражался от ляпис-лазури. – Пойдемте, – вполголоса сказал Септимус. – Мы должны двигаться тихо и держаться вместе. Есть другие туннели, которые ведут сюда, поэтому нельзя, чтобы кто-то услышал нас и пришел. Следи за пантерой, Снорри, не давай ей рычать, что бы ты ни делала. Если нас кто-нибудь увидит или услышит, нам конец. Поняли? Все кивнули. Зеленые глаза Уллра сверкнули, и Снорри погладила его: – Kalmm, Уллр, kalmm. Они гуськом следовали за Септимусом через арку, а Ночной Уллр аккуратно шагал последним. Его большие мягкие лапы ступали бесшумно. Ребята осторожно прокрались в узкое отверстие, но не смогли сдержать приглушенных ахов при виде лабиринта. Факел Септимуса озарил впереди голубые и золотые вспышки. Лабиринт был искусно украшен сверху донизу ляпис-лазурью и золотыми полосками. Септимус прибавил шаг, остальные не отставали. Вокруг них потрясающими голубыми, изумрудными и золотыми оттенками блестели стены. Сначала лабиринт вывел куда-то наружу, а через множество поворотов Дженна была уверена, что они движутся к центру. Темно-синяя ляпис-лазурь завораживала, и Дженну вдруг начало клонить в сон, перед глазами поплыла мутная голубая дымка. Девочка приходила в себя лишь тогда, когда впереди виднелся темный свод на входе в другой туннель. Там Септимус замедлял шаг и прислушивался к чужим звукам. Пока друзьям везло. Сейчас стояла глубокая ночь, а даже писцам-алхимикам иногда нужно спать. Как маленькое и преданное стадо овец, Дженна, Нико, Снорри и Ночной Уллр неотступно следовали за Септимусом сквозь голубую пелену света, обходили длинные округлые повороты, которые вели в обратную сторону, и шли в одном и том же направлении снова и снова, пока у всех, особенно у Нико, не закружилась голова. Всем не терпелось поскорее выйти из замкнутого пространства. И когда Нико уже отчаялся увидеть в своей жизни что-нибудь, кроме синих стен, они пришли в центр лабиринта и оказались в Главной лаборатории алхимии и врачевания. – Ух ты, – присвистнул Нико. – Изумительно! Септимус уже давно не считал лабораторию такой уж изумительной. Каждый день он сидел на стуле с розой рядом с Марцеллием, массивный стул которого с символом солнца стоял во главе стола посредине лаборатории. Дни текли однообразно. Для Септимуса каждый день был просто еще одним рабочим днем. Но для Дженны, Нико и Снорри Главная лаборатория была удивительным местом. Их почти ослепил блеск множества блестящих золотых поверхностей, которые ловили свет от факела. Но их внимание привлекли не маленькие кусочки золота, а два массивных слитка напротив входа в лабиринт – Парадные двери времени. – Через них я сюда и попал, – прошептал Септимус, окидывая взглядом лабораторию и опасаясь, что кто-нибудь из писцов прячется в темноте. По обеим сторонам от дверей в украшенных ляпис-лазурью нишах стояли статуи рыцарей в полный рост с острыми, как лезвие, мечами. Дженна внимательно рассматривала двери. Она думала о том, что, как утверждал Септимус, скрывалось за ними. Истинное зеркало времени. Ей вдруг невыносимо захотелось домой в свое время, чтобы все было по-старому: Септимус с Марсией в Башне Волшебников, Нико в лодочной мастерской с Янни Маартен. Она была бы снова в своем Дворце, не было бы никакой живой Этельдредды, и Дворец снова бы стал гостеприимным местом, домом для Сайласа и Сары, где они хозяйничали и иногда терялись. – Нам нужно найти ключ, Сеп, – сказала она. – Обязательно. Практичный Нико разглядывал двери глазами корабела. – Я думаю, мы сможем их как-нибудь открыть, – размышлял он. – Петли слабоваты. – Это же не обычные двери, – сказал Септимус. – Они закрыты ключом Марцеллия. Нико такое утверждение не убедило. Он достал из кармана отвертку и сунул в одну из петель. Статуи вскинули мечи и направили их на мальчика. – Ладно-ладно, – примирительно сказал Нико, – не надо так нервничать. Уллр зарычал. – Тише, Уллр. Снорри погладила его по шее и притянула к себе, но рыжий кончик его хвоста распушился, как у рассерженного домашнего кота, и хохолок встал дыбом. Как звуки разлетаются по лабиринту – настоящая загадка. Они находят путь по коридорам и оказываются в центре такими ясными и отчетливыми, как будто говорящий стоит рядом, особенно если голос похож на сверло стоматолога. Так все в лаборатории вдруг подскочили от ужаса, когда до них донесся пронзительный визг королевы Этельдредды: – Мне нет дела до твоих проблем, Марцеллий. Я требую эликсир немедленно. Я и так долго ждала! Сегодня я убедилась, что дураков с меня хватит, и я ни минуты не намерена терпеть твою глупость! Да когда же закончится этот нудный лабиринт? – Когда надо, тогда и закончится, матушка.