– Давай, Джен, иди. Пожалуйста! – Септимус попытался успокоить ее улыбкой. – Иди. Дженна с неохотой начала подниматься по серебряным ступенькам в кладовку. Как только она благополучно вышла из гардеробной, Септимус сделал глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. И заглянул в зеркало. Сначала он ничего не увидел. В зеркале было темно, как в глубоком болоте. Септимус наклонился ближе, не понимая, почему не видит собственного отражения. Как он ни старался, в голову упорно лезли всякие мороки, притаившиеся у него за плечом. – Ты в порядке? Ты уже заглянул в зеркало? – раздался из кладовки голос Дженны. – Ну… да. Я смотрю… – И что там? – Ничего… ничего… Просто темно… Хотя… Сейчас что-то виднеется… Это… это странный… старик… И он смотрит на меня. Он немного удивлен. – Старик? – переспросила Дженна. – Как странно… – Что? – не утерпела Дженна. – Я поднимаю правую руку – и он поднимает. Если я нахмурюсь – он тоже хмурится. – Как твое отражение? – Ага. Кажется, я знаю, что это такое. Это зеркало судьбы! В давние времена они были очень популярны. Их возили бродячие ярмарки. В таком зеркале можно увидеть, каким ты будешь перед самой смертью. – Какой ужас, Сеп! – Да уж. Не хочу я так выглядеть! Фу… Ты погляди, я высунул язык… Э… эй! – Что?! Не выдержав неизвестности, Дженна бросилась вниз по лестнице и успела увидеть, как Септимус отскочил от зеркала, поскользнулся на блестящем мраморном полу и упал. И тут Дженна закричала: пока мальчик пытался встать на ноги, из зеркала высунулись две сморщенные руки. Длинными костлявыми пальцами с желтыми изогнутыми ногтями они вцепились в тунику Септимуса, обхватили его за пояс и потащили к зеркалу. Мальчик отчаянно сопротивлялся, отбиваясь от цепких рук. – Джен! Помоги! Джен… – завопил он… И все – тишина. Голова Септимуса исчезла в зеркале, будто утонула в чернильной луже. Дженна соскочила со ступенек и заскользила по полу, с ужасом увидев, как плечи Септимуса быстро исчезают в зеркале. Она прыгнула вперед, ухватила брата за ногу и дернула со всей силы. Медленно, с большим трудом она потащила Септимуса обратно. Дженна держалась за него, как собака за кость, и не собиралась отпускать. Мало-помалу, как будто из черноты Болот Песчаного Тростника, из зеркала появилась голова Септимуса. Он обернулся и прокричал: – Осторожней! Не дай ему схватить тебя! Дженна подняла голову и увидела в зеркале лицо, которое не могла потом забыть всю жизнь. Это было лицо старика – очень древнего старика – с огромным длинным носом и запавшими глазами. Он смотрел на девочку удивленно, будто знал ее. Длинные желтовато-седые космы падали на огромные уши. Рот, из которого торчали три кривых зуба, застыл в натужной гримасе, потому что старик пытался утащить Септимуса. И вдруг – последовал один мощный рывок – у него это получилось. Септимус влетел в зеркало, а Дженна осталась одна в гардеробной, с ужасом глядя на старые коричневые башмаки у себя в руках – все, что ей удалось удержать. Некоторое время Дженна пыталась пинать зеркало и кричала: «А ну, верни его, быстро!» – но добилась только того, что ушибла пальцы на ногах и вдобавок охрипла. Тогда она, прижимая к себе башмаки Септимуса, кинулась наверх. Вернувшись в кладовку для нестойких снадобий и особых ядов, она захлопнула крышку люка и открыла нижний ящик под пустыми полками. Раздался металлический щелчок, и Дженна, пытаясь отдышаться, стала с нетерпением ждать, когда кладовка неуловимо изменится. Наконец до нее донесся знакомый запах капусты. Девочка распахнула дверь и очутилась в домике тетушки Зельды. – Ой! – раздалось с коврика у печи. Мальчик в простой коричневой тунике, подпоясанной старым кожаным ремнем, и с длинными спутанными волосами вскочил на ноги, будто ужаленный. Увидев Дженну, Волчонок успокоился. – А, это опять ты. Ишь как зачастила. – Он заметил тревогу на лице Дженны. – Эй, что стряслось? – А… Четыреста девятый… – выдохнула Дженна, которая переняла у Септимуса привычку называть Волчонка его прежним номером в Молодой армии. – Где тетушка Зельда? Мне надо ее видеть! Сейчас же! Волчонок был только рад поводу отвлечься от книги по снадобьям, так что он оставил ее у камина и подошел к Дженне. Искусство чтения все никак не давалось ему, а виной тому был инструктор по чтению и правописанию в Молодой армии, которого мальчик боялся до полусмерти. И до сих пор, несмотря на все терпение тетушки Зельды и его собственные усилия, Волчонок не мог уразуметь, как это буквы склеиваются в слова. – А она ушла. Отправилась собирать болотные травы и все такое. Эй, а это разве не башмаки четыреста двенадцатого? Дженна, чуть не плача, кивнула. Она так надеялась, что тетушка Зельда подскажет, что ей делать, но теперь… На нее вдруг навалилась страшная усталость, и девочка обессиленно прислонилась спиной к двери кладовки. – Я могу чем-то помочь? – тихо спросил Волчонок, взволнованно глядя на Дженну карими глазами. – Не знаю… – Ей очень хотелось расплакаться, но принцесса усилием воли взяла себя в руки. Надо собраться с мыслями. Надо придумать, что делать. Надо. – Четыреста двенадцатый в опасности? – спросил Волчонок. Дженна снова кивнула, но ничего не сказала, потому что боялась, что голос подведет ее. Волчонок обнял Дженну за плечи. – Тогда ведь надо спасать его? Она опять молча кивнула. – Я пойду с тобой. Подожди, мы должны оставить записку тетушке Зельде и объяснить, куда ушли. Волчонок подбежал к столу тетушки Зельды, который выглядел довольно нелепо – с утиными лапами на ножках и парой рук, раскладывавших бумаги. Это когда-то постаралась Марсия Оверстренд. Тетушка Зельда не была в восторге от ее нововведений, но Волчонок научился использовать их с толком. – Лист, пожалуйста, – попросил он. Неуклюжие руки порылись в ящике, достали скомканный клочок бумаги, разгладили его и аккуратно положили на стол. – Перо, пожалуйста, – попросил Волчонок. Правая рука достала из лотка перо и очень изящно занесла его над столом. – Пишите: «Дорогая тетушка Зельда…» В чем дело? Левая рука терпеливо барабанила пальцами по бумаге. – Ах, простите. Чернила, пожалуйста. Теперь пишите: «Дорогая тетушка Зельда! Мы с Дженной ушли спасать четыреста двенадцатого. С любовью, четыреста девятый». Да, и Дженна тоже. «И с любовью, Дженна». Вот так, спасибо. Спасибо, этого достаточно. Перо можно отложить. Нет, не надо ставить кляксу, просто положите записку на стол так, чтобы она увидела. Руки суетливо убрали перо и сердито скрестились на столе, как на груди, явно недовольные тем, как мало их попросили написать. – Пойдем, – сказала Дженна и отступила в проем кладовки. – Иду, – отозвался Волчонок, но потом, что-то вспомнив, метнулся обратно к печи и схватил недоеденный бутерброд с капустой. Дженна с опаской посмотрела на еду. – Тебе что, правда так нравятся тетушкины бутерброды? – спросила она. – Нет. Терпеть их не могу. Но четыреста двенадцатый их любит, это я для него. – Ему сейчас бутербродом с капустой не поможешь, – вздохнула Дженна. – А-а… Слушай, давай ты мне по дороге все расскажешь, хорошо? Когда Волчонок и Дженна появились из кладовки в покоях королевы, у Волчонка был удрученный вид – девочка уже рассказала ему, что произошло. Они прошли мимо кресла призрака королевы. Им, конечно, было невдомек, как удивилась мать Дженны: ее дочка зашла в кладовку с опрятным учеником волшебника, а вернулась с каким-то юным дикарем. Когда Волчонок прошел мимо призрака, волосы у него на затылке встали дыбом. Мальчик огляделся, как настороженный зверь, и из его горла вырвался животный рык. – Тут что-то неладно, – прошептал он. Дженна вздрогнула, испугавшись рыка. – Пошли, – сказала она, – тут нам делать нечего. – И, схватив Волчонка за руку, потащила его к двери. А за дверью их ждала Джилли Джинн, недавно избранная Главным писцом-алхимиком. 12 Джилли Джинн