Да, с венграми за эти несколько лет произошли непонятные перемены. Зазвонил телефон. — Слушаю. Это был портье. У него есть письмом для Гупперта. Кто принес? Какая-то дама. Нет, она сразу ушла. Хорошо, он пришлет письмо в номер. Корнер думал, что в письме содержится какое-либо известие о предстоящем конгрессе. Однако, когда он вскрыл конверт, его охватило волнение. На бумаге было напечатано: «Дорогой Макс! Мицци ждет вашего звонка в двенадцать часов ночи по телефону районного комитета сторонников мира — У-33-547». Подписи не было. Корнер понял, что сообщение исходит от полковника Мерфи. Но как он сумел передать его в Будапешт? Раздумывать было некогда. Время подходило к двенадцати. Уничтожив записку и конверт, Корнер спустился к портье. — Вызовите Вену. У-33-547. Пока портье связывался с телефонной станцией, Корнер продумал план разговора. Главное, стараться поменьше говорить. Только «да», «нет», «целую» и тому подобное. И как можно скорее закончить разговор. Чтобы у этой… как ее… Мицци не зародилось и тени подозрения. — Прошу. Вена, — сказал портье. Корнер взял трубку. — Милый, ты? — раздался далекий женский голос. РАЗГОВОР ПО ТЕЛЕФОНУ — Фрау Гупперт! — Да! Мицци сняла наушники и обернулась. За ее стулом стоял инспектор отдела междугородней связи и укоризненно качал головой. — Фрау Гупперт! Вот уже третий клиент жалуется, что вы не отвечаете на вызов. Если последует еще одна жалоба, я вынужден буду сообщить начальнику отдела. — Господин Голубек, милый, не делайте этого. — Мицци молитвенно сложила руки и жалобно улыбнулась. — Я постараюсь быть внимательнее. Голубек, немолодой мужчина с выбритой до блеска головой, смущенно переступил с ноги на ногу. Он был очень сентиментален, этот старый инспектор, и его сердце не могло остаться равнодушным к просьбе женщины, особенно такой хрупкой и нежной, как фрау Гупперт. — Что сегодня стряслось с вами, Мицци? — спросил он уже неофициальным тоном. — Вы наша лучшая работница, и вдруг такие ужасные вещи. Клиенты жалуются! Может быть, вы больны? — Одну минуточку, господин Голубек… Да, да! Сейчас. Быстро соединив очередных абонентов, Мицци сказала: — Нет, господин Голубек, я совершенно здорова. Но мой муж: вчера уехал в Венгрию на несколько дней, и я очень, волнуюсь. Вот и все. Голубек удивленно раскрыл глаза: — На несколько дней в Венгрию? И вы волнуетесь? — Слушаю… Соединяю… Да, господин Голубек. Волнуюсь так, что места себе не нахожу Кончили? Да Соединяю… — Чего же тут волноваться? Заложив руки за спину, он прошел к своей конторке неторопливой походкой стареющего человека. Что за народ эти женщины! Муж ушел вечером к приятелю — они волнуются. Муж уехал — они снова волнуются. Муж приехал — опять переживания и волнения. А он бы на ее месте вовсе не беспокоился. Пусть лучше волнуется муж. Уехал в Венгрию и оставил в одиночестве такую симпатичную жену. Жаль, года уже не те, а то он показал бы этому мальчишке, что значит уезжать без жены. Мицци и сама не могла толком объяснить причину своего волнения. Вчера, когда она вернулась с вокзала в свою комнатку, та показалась ей такой жалкой и убогой без Макса, что она даже всплакнула, немного. Потом сидела до глубокой ночи и рассматривала фотокарточки Макса. А когда легла, долго-долго не могла заснуть. И сегодня так щемит сердце. Но ничего, вечером она пойдет в комитет и будет ждать звонка. Раз Макс обещал, значит, обязательно позвонит. Он всегда держит слово. Макс! Ее Макс. Как она гордится им! Какой он смелый, какой красивый. Ничего, что у него много морщинок на лбу и в уголках глаз, ничего, что в волосах блеснула совсем уж ранняя седина. Он лучше всех, ее Макс! — Да… Да… Слушаю! Простите, господин… Я только что услышала звонок… Не знаю, возможно, что-нибудь на линии. Иногда случается… Хорошо, соединяю… Мицци тряхнула головой. Надо быть повнимательнее, иначе могут быть неприятности. Конечно, Голубек ничего не скажет начальнику. Но может найтись клиент, который напишет жалобу, и тогда никакой Голубек ее не спасет. А потерять место сейчас, когда кругом столько безработных, совсем никуда не годится. И так они с Максом еле сводят концы с концами. Но мыслям разве прикажешь! Они назойливо лезут вновь и вновь. Вот какой-то клиент Попросил Земмеринг… Земмеринг… Земмеринг… А хозяина завода, где она работала в коммутаторной, звали Земмер, Гуго Земмер. Этот чванливый господин с пухлыми и розовыми, как у младенца, щечками не раз делал ей недвусмысленные предложения. Его приставания отравляли ей всю жизнь. И все-таки с заводом связаны ее лучшие воспоминания. Там она познакомилась с Максом. Лицо Мицци озарилось тихой радостью. Да, она до сих пор гордится, что смогла ему помочь, выручить из неминуемой беды. Случилось это так. Однажды утром, придя на завод, она увидела, что все идут не на свои рабочие места, а в литейный цех. Заинтересованная, Мицци последовала туда же. Там она впервые увидела Макса. Он стоял, окруженный рабочими, и рассказывал, как простые люди всей земли борются против новой войны, за счастливое будущее. Мицци слушала его, как зачарованная. Но когда начался сбор подписей, она услышала позади себя тихий шепот: — Мицци! Мицци! Сюда! Это был господин Земмер. Как вор, прокрался он на собственный завод. В глазах его горел азарт охотника. — Мицци, быстрее соедините меня… — Он назвал номер. — Я буду в кабинете. Мицци побежала в коммутаторную и выполнила требуемое. — Он здесь, — тихо сказал директор. — На заводе? — спросил чей-то квакающий голос. — Да. — Звоните в МП. У-31-433. Скажите им только адрес. Они уже готовы к выезду. Мицци ужаснулась. Значит, сейчас приедут молодчики из МП и заберут этого смелого парня. Директор сказал: — Дорогая, соедините меня с У-31-433. Живее, прошу вас. И она решилась. Вся ее неприязнь к наглым парням из МП, к Земмеру, ко всему тому черному, бесчестному миру, который они для нее олицетворяли, сосредоточились в тот момент в быстрых движениях пальцев, набравших номер 003. — Немедленно выезжайте на завод Земмера… — злорадствуя, слушала она голос директора. Он назвал адрес и положил трубку. Через окно она увидела, как Земмер, прячась в тени высоких стен, побежал к воротам. — Жди, жди, — прошептала она. Минут через десять к воротам завода одна за другой подкатили три пожарных автомашины. Мицци было видно, как, потрясая кулаками над головой, ругался директор Земмер с брандмейстером. Еще через десять минут Мицци лишилась места. И когда она со слезами на глазах (ох, эти непрошеные слезы!) стояла у ворот и раздумывала, где искать работу, к ней подошел Макс. Он уже знал все. — Спасибо! — просто сказал Макс и крепко пожал ей руку. Они познакомились. А вскоре и поженились… — Да, слушаю… — встрепенулась Мицци. — Нет, что вы, я не спала. Просто я выпила сейчас глоток воды, поперхнулась и не смогла сразу вам ответить… Минут двадцать? Что вы, что вы! Нет, нет, очень прошу вас, не жалуйтесь! Меня тогда выгонят с работы… Спасибо. Сейчас же соединю. Когда к концу дня Мицци передала дежурство другой телефонистке, она просто удивилась, что все кончилось благополучно. Никогда еще она не работала так рассеянно, как сегодня. Наскоро закусив, Мицци отправилась в комитет. Обычно по вечерам она избегала выходить из дому — кругом шаталось множество пьяных солдат. Но на этот раз она шла безо всякого страха. Пусть только кто-нибудь посмеет ее задеть! Она крепко сжала рукоятку старого тяжеленного зонтика, который захватила с собой отнюдь не потому, что предвиделся дождь. В комитете было многолюдно и шумно. Но Хор сразу увидел Мицци. — Идем сюда. Он привел ее в кабинет Киршнера. Тот поднялся ей навстречу. — Садись, Мицци. Сейчас только одиннадцать. Тебе придется ждать целый час. — А я вам не помешаю? Может быть, мне лучше обождать там, в общей комнате? — Сиди, сиди, У нас никаких секретных дел нет, скрывать нечего, — усмехнулся Киршнер.