Гах! Снаряд канул куда-то в дым. А мы уже забегаем со всех сторон. Под ногами гулко грохочет броня. В руках одного из моих ребят кусок брезента – и где только он его взял? Раз – и накрыты приборы наблюдения. Спрыгиваю на землю. Где-то я ее тут видел… ага! Снова лезу наверх, наклоняюсь и щедро плескаю из канистры отработанным маслом на прицел. Теперь можешь стрелять, если что-то там разглядишь, конечно. Злобно рыкает спаренный пулемет. На здоровье! Хоть до посинения в глазах! – Взрывчатку сюда! Рвануть ему вторую гусеницу! Бойцы спрыгивают на бетон. – Стоп! Сразу под днище – его наизнанку вывернет! – Есть! Они исчезают в дыму. Бой грохочет уже повсюду. В наушниках слышны выкрики, выстрелы и спокойный голос Горлова. – Рубеж один! То есть пехота противника подошла уже почти вплотную к стенам! Даже отсюда я слышу грохот одновременного подрыва десятка мин. Представляю, что сейчас происходит на поле… Рядом со мной беззвучно оседает боец – пуля пришла неведомо откуда. – Всем внутрь! – кричит дежурный. – Вороны! То есть на подходе звено самолетов. Наш последний козырь в этом бою. Два десятка шестикилограммовых бомб. – Под крышу! – толкаю я ближайшего бойца. – Передай дальше! И тут рвануло… с неба обрушилась смерть. Во рту песок, в ушах гудит… Но – цел. И даже не ранен. А передо мной стоят два бойца с ящиком взрывчатки. – Момент… Танк стоит неподвижно, мотор не работает. Вспрыгиваю на броню и стучу прикладом по башне. – Эй! Сейчас мы вас к хренам собачьим взорвем! Мысли есть? Секунда… другая… Щелчок, скрежет – приподнимается люк. И по броне съезжают три пистолета. – Не стреляйте! Спекся экипаж. – Оприходуйте их… – спрыгиваю на бетон. – Дежурный! Доложить обстановку. Отвечает незнакомый голос. – Наблюдаю большое количество горящих танков. Вороны докладывают – организованного сопротивления нет. Наблюдаются отдельные группы противника, спешно отходящие к лесу. – Большое – это сколько? И где прежний дежурный? – Визуально – вижу семь. По докладам, два танка прорвались внутрь – их не наблюдаю. Прежний дежурный убит – в штаб прорвалась группа атакующих. Общей численностью до взвода. Дежурная смена вступила в бой, и почти все погибли. Подоспевшими силами противник уничтожен. – За прорвавшиеся танки не переживай – подбиты. Экипажи взяты в плен. Что там с саперами? – Сверло ранен. У них погибло два человека. Но медики на месте – помогут. – Так… Тишина – Беглецу! – На связи. – Ты там как? – Отбились… К нам тоже заглянули, но им не повезло. – Понятно. Колун! – Да здесь я… Оборачиваюсь. Пулеметчик стоит, опершись на стену. Весь изодранный, морда черная, только зубы белые видны. Левый рукав разорван, и рука наспех перебинтована. – Как ты? – Контузило… в башке словно футболисты по мячу стучат. Пить хочу… Оборачиваюсь к сопровождающим. Их уже пятеро, и один перевязывает товарища. – В санчасть его проводите! И этого тоже туда, неча тут передо мной форсить! Закинув за плечо автомат, двигаюсь в сторону штаба – сверху все же виднее, да и дым уже немного рассеялся. Сворачиваю за угол и натыкаюсь на тот самый броневик. Сверху мне приветливо машет рукой стрелок. – Иди-ка сюда… Он спрыгивает на землю. Совсем пацан… – Ну ты и отчаюга! – качаю головой. – Рисковый мужик! Сколько тебе лет-то? – Семнадцать! Будет… – И уже башенный стрелок? Парень потупился. – Заряжающий… Ранило Михеича-то… – Стрелок! Это я со всей ответственностью заявляю! Держи – от Беглеца лично! И вытащив из кобуры «Браунинг», вручаю его смущенному парню. На щечках пистолета вырезана большая буква «Х» – не спутаешь! – Вот тебе и три запасных магазина… Звать как? – Борис… Морозов я! – Запомню! Перед дверью штаба пришлось задержаться – оттуда выносили тела погибших. Вот ведь как все сложилось… не выскочи я тогда в дым – сейчас и меня так вот тащили бы… В комнате дежурного кавардак, пулевые отметины на стенах, часть аппаратуры и почти все телефоны разбиты, словом – повоевали и тут. – Обстановка? – Вороны докладывают – противник бежит. По нашим предварительным подсчетам, куда-то пропал один танк и около десятка автомашин – сбежали, скорее всего. Все прочие подбиты или уничтожены. Со стороны противника уничтожено до трехсот человек. – У нас что? Выслушав ответ, тяжело опускаюсь на стул.