— Спасибо, — холодно склонил голову А. Н. и развернулся. Итак, как минимум трое знают столько же, сколько и Эрнест. А то и больше. Нужно было действовать быстро. Судя по тому, что в воздухе не носятся ховеры «АгниКорп», его коллеги не собирались придавать расследованию официальный оттенок. Нужно было срочно выбирать — кого допрашивать и как. Последнего бойфренда или семью? База данных говорила о длинном списке бывших. И весьма ограниченном семейном. Нахт бы пошёл к парню, недовольно подумал А. Н. Он бы всё — таки сначала проверил ревность, а потом бы полез копаться в грязном белье. Но происходящее во второй сабурбии решительно перестало нравиться детективу. А родители знают о бытовой жизни гораздо больше обычного. Итак. Тенистая улица, недалеко от центра сабурбии. Вылизанный тротуар, минимальное количество желтоватой пыли — обычного признака тёплого сезона во всём Городе. Покрашенные бордюры и набеленные деревья. Эрнест со своими атрибутами жителя Старого Города — лёгкой небритостью и уже слегка потёртым плащом цвета хаки казался пришельцем из другого мира. Хоть и получал зарплату больше иных местных обитателей. Мистер и миссис Аллены оказались распространённой скучной вариацией бытового насилия. Приторно добрые, приторно вежливые. Искусственный газон, натуральные и очень распространённые в подобных случаях цветы у глупого, зато выполненного уважаемым мастером портрета старшей дочери. Волоски, пытающиеся прикрыть солидную лысину отца и скрывающее возрастную полноту платье матери. Образцовый плач. В нём не было того безумного, рвущего нутро порыва, который А. Н. не раз и не два слышал при похоронах детей. Просто плач образца «громкий, горестный плач». Не более. От неудобных вопросов они уходили именно слезами. На малейший намёк о способности ответить возмущались яростно. Быстро забывая о причитаниях и о страданиях по поводу вскрытой на столе прозектора Лесли. Погасив раздражение, Эрнест пометил — спросить младшую дочь. Она, казалось, совсем не осознавала произошедшее, и могла рассказать несколько важных деталей. Или — не рассказать, ведь обычно пары сестёр и братьев куда ближе друг к другу, чем разнополые сочетания. Единственные детали, которые удалось выудить из родственников — что Лесли никогда не была при них в наиболее злачных, по их мнению, районах Города. Даже заведения для посещения рекомендовались исключительно после совещаний с соседями на предмет «порочности». «Котёнок» кстати, в их список не входил, да и вообще — новость о завсегдатайстве там Лесли супругов откровенно сбила с толку. Выходя под приторные славословия и всхлипывания, А. Н. чувствовал себя так, словно по нему шпателем размазали пасту из самого вонючего сорта дерьма. Он даже проверил подошву ботинок. Нет, не вступил где — то случайно. Просто место имело не «зелёный», а коричневый оттенок. Эрнесту было трудно представить — как бы он в реальности повёл себя на их месте. Но куда проще — понять мотивы хоть и скрытного, но асоциального поведения Лесли. Поливая себя мысленно последними ругательствами, Эрнест принялся к самой унылой части дня. Опросу бывших жертвы. Длинные ругательства и тоскливые фразы, обрушенные надежды и ферментированные обиды. Гремучая смесь. Её придётся хлебнуть сполна, выделил для себя А. Н. И отдельно пометил — асимметрию лицам свидетелей не придавать. Что бы они не несли. Слегка потёртый мотель. Он лежал чуть в стороне от прямой линии, соединявшей переулок и дом Алленов. На самой окраине зоны ответственности «Агни Корп». Зелёной зоны, разумеется. Однако, уже на подходе загривок Эрнеста стал пошевеливаться. Если Лесли умудрялась приторговывать небольшими партиями наркоты, то могла связаться и с бандой пушеров. Очень тихих, не выделяющихся торгашей. Или же — очень нагло покрытых местными безопасниками. А. Н. бы не удивился. Некоторое время Эрнест боролся с паранойей. Она сжимала мозжечок стальным захватом всё сильнее. И детектив сдался, не дойдя каких — то десять шагов до мотеля, где согласно базе данных, жил Джим Севилья. Последний бойфренд Лесли. Очень приличный молодой человек, как его характеризовали мистер и миссис Аллен. Что он делал в дешевом убитом мотеле, почтенные хартисты, естественно, не знали. Обойти комплекс зданий. Не найти тёплых, всё ещё воняющих водородным выхлопом мобилей. Не найти следов чужаков. Свериться с базой данных, отметить в голове нужную комнату. Войти в кольцевой двор мотеля с чёрного входа. Осмотреться. Не найти ни единого жильца. Нащупать лазерный пистолет, снять с предохранителя. Подумав, вытащить из кобуры. Перехватить более удобным хватом. Поводить стволом, прислушаться. Услышать глухой разговор. Свежеогрубевший мужской голос и какой — то шелестящий, шипящий собеседник. Аккуратно переставляя стопу с пятки на носок, пройти дальше по коридору. Услышать нарастание разговора. Доходящее до крика. — Нет! Я сказал, нет, чёртов ты… Вопль ужаса. Плюнуть на конспирацию. В два удара сердца догромыхать до двери. Дернуть за ручку. Заперто. Ударить ногой, ощутить крепость джосерской работы по дереву. Разбежаться. Протаранить плечом дверь. Услышать тонкий скрип. Разбежаться второй раз. Ударить снова. Пролететь в обнимку с выбитой дверью десяток метров (на самом деле — сорок сантиметров). Едва не оглохнуть от грохота. Поднять взгляд. Ещё поднимая, увидеть красное, вздернуть пистолет. Увидеть сегментированную броню слепяще белого цвета. Пустить в неё залп из четырёх выстрелов. Промахнуться. Попытаться встать крепче, подскользнуться в растекающейся луже крови. Едва не упасть, выстрелить снова. Осознать, что чёртов кордул ушёл. Кордул идеально белого цвета размером в четыре раза больше обычного. Глава 3.3 Место: Сабурбия номер 2. Локация: Мотель «Харт’с». Время: Вторник, 16–10 Фиксирующие сцену преступления дроны слишком часто щёлкали, фиксируя изображение во всех возможных спектрах. Эрнест одёрнул одного эксперта. Заставил отсканировать свою поверхность и инородный биоматериал. Откланялся и вышел курить во двор. Там его уже ждал Ганс — Ове Нахт. — А как же свои дела? — насмешливо осведомился А. Н., набивая трубку. — Мелкие наркоторговцы подождут. Учитывая происходящее, с меня тоже спросят мнение по делу. — Ты мне не веришь? — Про белого кордула? Выражусь так… есть биомодификации, вживляющие органическую броню. Любого цвета и любой прочности — лишь бы организм выдержал и монеро были. — Ты видел «азбуку» под окном? — Она ещё ничего не значит. Эрнест, результаты трассологической экспертизы придут через два с половиной часа. Тогда и будем говорить о наличии или отсутствия кордула. — Ганс. Ганс — Ове, — поправился А. Н. — Можешь использовать любую форму, хоть Гэо, — поморщился немец. — Я видел эту тварь. А до этого сталкивался с кордулом. Что бы это ни было — оно сильно крупнее. Про цвет я молчу. — Про цвет я тоже молчу. Не мне тебе говорить про чёртово разнообразие. Ты в шоке — езжай домой. Попей пива, потискай девушку. — Это приказ? — напрягся А. Н. — Пожелание боевого товарища, — отчеканил Нахт. — И учти, после него может последовать приказ начальства. Ты психически нестабилен и можешь наделать слишком много дел. — Блядь… кто может наделать дел, так это ебаные местные безопасники. — Ого. Какие слова, молодой человек. — Это место, по — хорошему, нужно хорошо обработать флогисто… — А вот об этом думать забудь. Я тебя за язык не тянул, пока ты занимаешься делом — пальцем не пошевелю, чтобы инициировать проверку в отношении местных. Эрнест прошёлся взад — вперёд по двору. Он несколько успокоился — возможно, следствие выкуренной за две минуты трубки, полной малинового табака. Или — холодной тени. Или — здравых аргументов, выслушиваемых уже битые десять минут. — Кордул… — Или тот, кто за него себя выдает. Сороконожке ни к чему открытое окно, она пролезет через любую форточку или сколь малую щель. — Ганс, не перебивай, — неожиданно холодно даже для себя произнёс Эрнест. И продолжил, куда более тепло: — Окно могло быть открыто не для кордула. Есть ещё один подозреваемый. — Помню. Загадочный длинноволосый гигант. Но он может быть простым папиком. — Для этого он слишком часто появляется на местности. Я видел его мельком у школы. Бродяга видел его, школьники неоднократно видели его. Он — неизвестная величина. И, почти наверняка — знает больше, чем остальные вместе взятые. — Ты прав, — мирно кивнул Нахт, глядя в стену. — И его действительно стоит проверить. Как и подружек, как и мутных родителей, как и офицеров, чтоб джосер отложил личинку в их дряхлой пердящей матушке. Но — не сегодня. Собирай свою свинскую жопу в ручки, садись на такси и отсыпайся. У тебя в крови слишком много адреналина, чтобы продолжить опрос свидетелей. А. Н. спорил ещё битых пятнадцать минут. Но так и не смог переубедить несгибаемого Нахта, пообещавшего скидывать в папку дела все наработки, которые он только получит в ходе оперативного мероприятия. Эрнесту только оставалось махнуть рукой два раза. Первый — когда понял окончательно: Ганс его не пустит обратно на место преступления. Второй — когда вышел на ближайшую кастрированную вафельницу. Лэндинг: Боб как кофейный боб Заголовок: Кофейни занимают заслуженное место в Южном Старом городе Одобрено Хозяевами: да Аналитическая группа «Burg Inc.» проанализировала данные социального опроса резидентов человеческого геностатуса, проживающих в Южной части Города. По их данным, в тройку популярных типов заведений неожиданно вошли кофейни. Их опережают только дома терпимости и бары. Мы не можем не приветствовать подобную смену вкусов. В кофейне вас не ударят ножом, не побеспокоят облавой и тем более — не заразят венерическими заболеваниями. Обратим только внимание, что опрос проводился только среди резидентов, в то время как до четверти человеческого населения пока не получили такой статус и являются всего лишь экспатами. Традиционно составим список рекомендуемых нами кофеен. Девять зёрен — отличное, уютное заведение, завтраки. Превосходное качество кофейных напитков. Arabesque — французская культура потребления кофе во всей красе. Fika — небольшое заведение, в котором вы сможете перекусить во время обеденного перерыва. Обширный ассортимент фирменной выпечки. Серый котёнок — тихое заведение с разнообразием оригинальных рецептов. <…> Правда, такси так и не явилось. Пришлось зайти в коммуникатор, найти общегородской агрегатор. Вызвать, указав точный индекс посадочной площадки. Сесть, буркнуть адрес доходного дома Стэнтора. Почувствовать резкий прилив усталости, едва не уснуть сразу при выходе на эшелон. Клюнуть носом один раз, усилием вернуть бодрость. Клюнуть носом второй раз. Перестать слышать шум двигателя и тихие ругательства таксиста в сторону остальных участников движения. Где — то в этот момент, на границе сна и бодрости, Эрнест продолжал упорно выстраивать параллели и связи одни за другими. Виктор Ремуар, Лесопилки. Вальдана Бекс, Проём между Новым Городом и четвёртой сабурбией. Анатолий Кривицкий, Ямы. Лесли Аллен, Джим Севилья и вторая сабурбия. Девять дней назад, шесть дней назад, три дня назад, сутки. Нет, совпадение по времени случайное. Севилья не вписывается в теорию. А если плясать от места? Мотель находится не так далеко от окраины, нет, не подходит. А если сориентировать карту по северу? Щёлк — щёлк. Эрнест проснулся в приливе вдохновения. Убийства выстраивались в нечто вроде фигуры. Почти восьмиконечная звезда, Но с нюансами, конечно. Южная двойная вершина лежит во второй сабурбии, западная — в Ямах, северная — в Лесопилке и где — то в районе пустырей вокруг бара «Последний дуст». Восточная — в третьей сабурбии и четвёртой. В Ямах регистрацию смертей не ведут, «Последний дуст» тоже не отчитывается. А четвёртая сабурбия поделена полностью между тремя службами безопасности — солидными «Хагуро», откровенно неформальными «Ао_Ао» и очень консервативными «Бета Фехта». Нужно было найти центр выстраиваемой звезды. Что бы она ни значила для тех, кто стоит за убийствами. Эрнест набрал номер Пэрра. Восходящей звёздочки отдела операторов, машиниста и капитального любителя продажных женщин.