Дождаться твёрдых взглядов в ответ. Уверенно кивнуть. Дождаться, пока бойцы возьмутся за ручки по краям гермомешка. Дождаться тишины, скомандовать движение вперед. Сдерживаясь от сжимания и разжимания кулаков, не строевым, но чеканным шагом пройти в сторону входа. Ожидать худшего. Однако когда его отделение вошло в базу, таща всем скопом гермомешок с телом Соги (в броне она весила весь центнер с лишним), все присутствующие встали и начали хлопать. Не Эрнесту — Соге. Не первый и не последний раз за вечер. Старая традиция, и плевать на остальное: воющих журналистов, смерти невинных и шальные пули, от которых бы спасла полная броня. Некоторые, правда, хлопали по плечу и командиру отделения, строя понимающие рожи. Мол, не дрейфь, шеф, все мы прошли через это. Дальше всё было просто. Сдать тело в морг, к запыхавшимся от потерь санитарам. Сдать регистраторы в ОСБ. Сдать стволы и броню в арсенал. Снять провонявшую смертью одежду прямо вместе с исподним. Освидетельствоваться у медика. Отправиться в душ. Одеться. Встретить безопасников прямо у двери. Остановить разъяренного Марва, дать себя увести «под локоток». Но без наручников. — Шеф, если что, говори: в следующий раз обязательно сгорю! — крикнул что — то невменяемое слегка контуженный Александер. Эрнест показал средний палец свободной рукой. «Собственная безопасность» слегка, но ощутимо отбила кулаком по кисти. Наконец, перед знакомой дверью его ткнули, мол, вперёд. С отвратительным предчувствием Эрнест распахнул настежь дверь и решительно зашёл. И удивился. В совещательном зале было пусто. «Триумвират» стоял в рядок и едва ли не на цыпочках. Лицом к А. Н. и столу. На который слегка присело высокое существо. Укутанное в длинный плащ тёмно — лазурного цвета, украшенный тяжелыми гравированными пластинами червонного золота. И с лаконичной синей каменной маской там, где должно было красоваться лицо. «Хозяин». Судя по маске без изысков — низкого ранга. Но всё равно летающий выше, чем его руководители или владелец фирмы, загадочный мистер М. И теперь нелюдь поманил (или поманила, с этим всегда было тяжело) пальцем его, обычного командира отделения. Пришлось повиноваться. Но небольшое своеволие позволить себе он мог и остановился не прямо перед ним, а за Йозефом. Который некоторое время мялся и, наконец, отошел в сторону. Забавно было наблюдать неловкость вечно сухого и сурового контрразведчика. Но понять его было можно. От неспешной фигуры веяло каким — то древним, хтоническим ужасом. — Эрнест А. Н.? — гулко осведомился «Хозяин» на всеобщем. Голос нелюди не был похож на иные звуки, издаваемые ксеносами. Словно камни стучались и издавали тоновые звуки. Странно, но начальство молчало. Даже не пытаясь пояснить одному из многих могущественных повелителей города, кто собственно, стоит перед ним. — Он самый, — хрипло подтвердил Эрнест, поняв, что ему никто не поможет даже в разговоре. От долгого молчания у него першело в горле. Существо встало и двинулось ему навстречу. Троица офицеров неловко отошла в сторону. Никто, включая Папашу, даже не пытался делать вид, будто что — то значит в этой комнате. — Вы заставили на себя обратить внимание, каэл Эрнест. — Никогда не любил это делать. Но как — то выходило само. Существо закашляло. Этот звук означал у «хозяев» нечто, близкое к понятию «смех». — Понимаю вас с рождения. Помните, Эрнест. Внимание может быть негативным. Сегодня вам повезло. Протяните руку той стороны, на которой у вас сердце. А. Н. подавил дрожь в загривке и вытянул правую руку. — Необычно… Что ж. Мои отцы и мои братья согласились со мнением, что за вами стоит приглядывать, — когтистая конечность, заключенная в рукав, вылезла из складок плаща. Нелюдская кисть, когтистая и трёхпалая, упала на ладонь Эрнеста, слегка распоров кожу. Сжала. А. Н. не проронил ни слова. «Хозяин» пробормотал что — то на своём языке и отпустил руку. На ладони остался каменный шарик янтарного цвета. На одном боку виднелась хитрая гравировка. — Не знаю, держали ли вы раньше персональную «затур хар — тарапх». Теперь сможете. Сейчас я уйду, — нелюдь повернулся всем телом к Папаше. — Помните о теме сегодняшнего разговора. Всегда есть пределы, которые не стоит преступать. Не прощаясь и не оборачиваясь, «хозяин» прошел мимо оторопевшего Эрнеста и вышел через дверь. Какое — то время в зале стояла тишина. Наконец, все выдохнули. Некоторые, включая Эрнеста — шумно. В разговоре с «хозяином» никогда нельзя предугадать развязку. Можно получить «бусину» в ладонь, а можно — быть посеченным хуртукулем на кебаб. — Йозеф, Эльм. Встретимся позже, — бросил Кюсте. Он — то как раз выдержал отбытие нелюди максимально спокойно, словно это случалось по три раза на дню. — Эрнест, сядь — кивнул Папаша на стул, где обычно сидел Эльм. Присел рядом. Эрнесту оставалось только подчиниться. Глубокие порезы на руке саднили. И хотелось чего — то освежающего. Хотя бы банку «Трокадеро». Мрачное начальство отбыло без единого слова. Караульные негромко, но очень эмоционально обсуждали визит «хозяина». А Стефан Кюсте всё не решался начать разговор. — Что теперь? — нарушил паузу А. Н. — Теперь тебя придётся повысить. Сам видишь — за тобой теперь будут наблюдать. И возникнут определенные вопросы, если достаточно успешного и отмеченного Самими командира оставят внизу. — Я не уверен, что хочу продолжить штурмовать здания, — поморщился Эрнест. — Да? Хм, я думал тебе предложить должность командира взвода. Как раз в штурмовом подразделении. — А есть другие варианты? — Можешь уйти в инженерный отдел. Там нужны боевые специалисты. Многие после последней зачистки ушли в отпуска. Обслуживать тяжелое вооружение, наводить биоботы, всё это прилично выматывает, знаешь ли. — А ещё? — На штаб даже не надейся. Без обид, но классическое образование — не всё, что нужно для хорошего планирования операции. К цифре тебя не подпустят сами машинисты. Разве что… оперативником. Хм. — Оперативник? — Ну да. Ходить без брони, раскапывать жалобы корпоративных клиентов, наводить штурмовые отряды. Оперативник. Ты, разумеешься, не будешь перечитывать жалобы зеленщиков. Но все равно — выматывает сильно. — Смотрю, прямо перспективы адские, да? — Не буду спорить. Но ты везучий сукин сын. У тебя умеренные потери. Бывали и сильно лучше, но конкретно сегодня, по соотношению «убитые отделением — убитые в отделении» вы сегодня лучшие среди всех участвовавших в «Соломе». Парням ты нравишься, не очерствел ещё, за своих радеешь, бьешься как бешеный. Будет везти так же — и офицерский патент у тебя в кармане. В патруле же ты не раскроешься даже на треть, поверь. В тебе спит великий воин. — Может быть и так, — склонил голову Эрнест. — Но сейчас я возьму отпуск на неделю за свой счёт. На тему «подумать». — Понимаю, — улыбнулся Стефан. — Девочки, пиво и долгий сон. Ты прав. Тебе сейчас это не помешает. Иди, я распоряжусь на счёт всего. — Вы уверены? — оторопел Эрнест. Обычно кадровики отчаянно не пускали людей даже на три дня отгулов кряду. — Уверен. Сейчас всем нужно слегка подзализать свои раны. Тут ты останешься на взводе и придется тебя накачать транками, а мне бы не хотелось при этом присутствовать. — Принято, шеф. Приду на построение в следующую среду. — Угу. Учти — отпуск за свой счёт, так что не пропей «бусину» сразу! Эрнест козырнул и отправился в раздевалку. Не веря, что так легко отделался. Он не видел, что оперативный директор Стефан Кюсте вызвал своих заместителей. Достал из ящика сигару, аккуратно гильотинировал её. Зажёг химической спичкой. Затянулся. И очень, очень крепко задумался. Глава 2.5 Место: Старый Город. Локация: Меблированные комнаты Стэнтона. Время: Среда, 22–25 Раздевалка встретила Эрнеста вонью застоявшегося пота и дымом табака. Отделение же встретило его, словно вернувшегося с того света. А уж когда А. Н. продемонстрировал собравшимся «малую бусину», его и вовсе принялись качать. Повалили на спину и принялись подкидывать в воздух, сопровождая действо улюлюканьем и одобрительными междометиями. В основном — непечатными. — Убьёте, черти! — только и оставалось вопить Эрнесту, подлетая в потолок и слушая хохоты и неодобрительные шепотки бюрократов «Agni Corp». — Не сегодня, шеф, не сегодня! — отвечал кто — то. Возразить такому доводу было нечего. Когда, наконец, кго опустили под щёлканье открывающихся банок тёплого (холодильник не входил в оснащение раздевалки) пива, потребовалось некоторое время, чтобы вернуться на грешную землю. И ликующим, и летавшему. А. Н. напомнил про голову Джимми Два Шага. Ленни ругнулся, достал из — под лавки гермомешок, хлебнул на ходу эля и побежал в бухгалтерию как был. То есть — в одних подштанниках, щеголяя ссадинами и кровоподтёками на всю базу. Впрочем, тут к этому зрелищу все были давно привычны. Как обычно бывало после «дел», сегодня база пила. Кто — то, как отделение Эрнеста — самозабвенно и весело. Радуясь, что выжили. Кто — то, как потерявшие в Ямах две трети бойцов «девятьсот третьи» — по — чёрному, глуша горечь провала и хоть как — то отвлекаясь от мрачной реальности. В атмосфере нарастающей анархии А. Н. ничего не стоило «отойти покурить» из комплекса в гражданской одежде. И раствориться в заметно поредевшем относительно обычного дня потоке людей. До дома Эрнест добрался в лёгкой прострации. Тело было адски бодрым, но голова гудела. Степень усталости А. Н. была такой, что он бы не смог уснуть ближайшие пару часов. Адреналин-с. Впрочем, не только он. Боевые стимуляторы всегда выходили из крови медленно и тошно. Лучшим способом очухаться было мощное мочегонное и горячая, как плазма, сауна. Вместо первого Эрнеста ожидала початая пачка «Веселого урдалеба», а вместо второго — едва тёплый душ. Поочередно приняв оба составляющих отдыха, Эрнест решил добить организм и отполировать коктейль, по недоразумению именовавшийся кровью, щедрой дозой никотина. Трубка не пострадала за все сегодняшние приключения. Зажигалка — пострадала, но к этому ещё со времён Корпуса Эрнест был привычен. Зажечь табак. Вдохнуть ароматного дыма, пустить кольца под потолочный вентилятор. Скривиться, поняв — сейчас такие трюки не для него. Вздохнуть, отложить тлеющую трубку. Пойти закинуть в комбайн собу с мясом. Пока машинерия щёлкала и завывала, Эрнест А. Н. думал. От силовых операций он хотел отойти очень давно. Вообще, и демобилизация была вызвана именно что этим желанием. Желанием работать мозгами, а не руками, вне зависимости от возможных последствий. Город представлялся ему перед иммиграцией как тем самым местом, где это было возможно. Но и тут была грязь и кровь. Как и везде. Впрочем, можно было и догадаться, подумал Эрнест. Но нет, развесил уши и распахнул глаза. И даже всё дерьмо, которое лилось за месяцы службы в патруле, не переубедило его. Хотя нет, переубедило. Просто он этого не ощущал за завесой из Агнетт и веселых вечеров. А вот когда его вытащили из — под перины и поставили перед смердящей кучей — пришлось завопить «Чёрт, да это же куча дерьма!». Наивно. Эрнест выпил одну банку. Вторую. Третью. К четвёртой решил принципиально не прикасаться, пока чёртов комбайн не соизволит выплюнуть готовое блюдо вместо сырого концентрата. Поэтому, когда раздался звонок, он с удовольствием оторвал взгляд от созерцания потолка и поплелся к комбайну. Тот продолжал гудеть. — Ну что за чертовщина, — устало пробормотал А. Н. Звонок раздался снова, и именно тут безопасник понял — звонят в дверь. — Меня нет, я мёртв и отдан на съедение кордулам, — пробормотал Эрнест и вяло поплёлся к двери. К стволу он даже не притронулся. Если сегодня его грудь пропорет разряд из — за оплошности — так тому и бывать. Фатализм сегодня поборол паранойю. — Если вы пришли на тему продажи вещей или обращения в омельство, то вам к миссис Брэнбор этажом ниже… — начал Эрнест, открывая дверь. Он ожидал много кого. Назойливых проповедников, коммивояжера, подарок от Папаши или Жанетт (именно в таком порядке), но не того, кого увидел. На пороге стояла высокая худощавая девушка. Зелёное пальто, рыжие кудри рассыпались по плечам. Рука в перчатке тонкой кожи придерживает яркий рюкзак. Вероятно, традиционно тяжелый. И традиционно набитый чёрт знает чем. — Ну, и что? — подняла бровь Агнетт, — мне так и сидеть на морозе, пока ты поглощаешь пиво без меня? Неожиданно для себя Эрнест втащил возмущающуюся рыжую внутрь, и крепко обнял. Даже не попытавшись снять рюкзак или сделать что — то ещё с девушки. Сейчас ему не хватало именно простых человеческих эмоций, и плевать, что малиновый запах духов оттеняется не замеченной раньше вонью пепла, пороха и крови.