Поваренные книги. После долгих поисков они отыскались над микроволновой печью. Их было две, и они были очень старыми. «Радостям кулинарии» было столько же лет, сколько и ей самой, если не больше. Вторая называлась «Поваренная книга занятой женщины», и она была ненамного младше первой. Ожидая найти новые деньги, Шварцман положила «Радости кулинарии» на столешницу и открыла. И сразу захлопнула, испуганно оглянувшись через плечо. Ава спрятала в поваренной книге пистолет. Вот что она имела в виду под книгой, которую читала ее мать. Сомнений быть не может. Деньги, пистолет. Все для нее. Чтобы помочь ей избавиться от Спенсера. Деньги могли купить свободу и время, но пистолет подразумевал нечто иное. С ним ей больше не нужно убегать и прятаться. Шварцман достала вторую поваренную книгу и открыла. Внутри была нераспечатанная картонная коробка, не больше колоды игральных карт. Патроны. Она закрыла эту книгу и вновь открыла первую, чтобы еще разок взглянуть на пистолет, опустившись на пол с книгой в руках. Кухонные шкафы впились в позвоночник, напоминая, что это не сон. Это была реальность. У нее есть все для того, чтобы раз и навсегда избавиться от Спенсера Макдональда. Предвидела ли Ава, что Спенсер придет за ней? Вряд ли. Осознавая всю глубину его извращенности, даже она недооценила, как далеко он зайдет, чтобы вернуть свою жену. Если Ава держала пистолет для самообороны, она наверняка хранила бы его в спальне. Или в любом другом, более доступном месте, чем тайник в кулинарной книге на кухонной полке. Анна закрыла глаза. Почему она не вернулась? Она могла бы уберечь Аву от Спенсера, но вместо этого позволила случиться убийству. Спенсер слишком умен, чтобы попасть в руки полиции. Даже если Хэл и Харпер ей верили, как они могли его поймать? Как могли остановить его? Никак. Анна крепко прижала к груди кулинарную книгу. Зато она может. Теперь это в ее силах. Она представила себе, как прижимает к его голове пистолет. Представила черепные ранения, какие видела в морге. Ее передернуло. Повреждения мозга и черепа. Если она правша, ее пуля, скорее всего, поразит левое полушарие его мозга. Центр речи, логики. Он будет мертв. Представила брызги крови из раны на голове. Нет. Она никогда не сможет нажать на курок. Но вдруг получится отыскать что-нибудь в его доме? Какие-то улики, доказывающие, что смерть Авы — его рук дело. Что-то, что подтвердит его вину. Она вполне сможет это найти. А если нет? Анна опустила кулинарную книгу, сломала корешок и уронила пистолет себе на колени. Значит, остается только убийство? Умышленное убийство. Она потрогала пистолет, коснулась рифленой поверхности рукоятки. Ощутила прилив крови, азарта, адреналина. Убийство означало бы, что остаток жизни она проведет в тюрьме. Но разве сейчас она не в тюрьме? В тюрьме Спенсера. В Южной Каролине в ходу смертная казнь. Смерть? Но разве это жизнь? Шварцман подняла пистолет и вытянула руку. Представила, как целится Спенсеру между глаз. Она сделает все для того, чтобы Ава стала его последней жертвой. Наконец-то она избавится от страха. 37 Чарльстон, Южная Каролина Шварцман заперлась в «берлоге», единственной комнате на первом этаже без окон, не считая крошечной уборной. Ее мучили сомнения, стоит ли использовать для поиска информации телефон. Если ее поймают, то история поиска будет уликой против нее. Но разве у нее есть выбор? Да, можно пойти в библиотеку или в кафе, но не с пистолетом же. В конце концов желание поскорее выяснить правду взяло верх. Ее первым поисковым запросом была дата последнего применения смертной казни в Южной Каролине: 2011 год. Начало было многообещающим. Всего с 1985 года сорок три человека. Нет, конечно, шансы получить пожизненное заключение были выше, чем смертный приговор. В последнее время для этого применялась смертельная инъекция. Это предпочтительнее электрического стула. Все подозрения по поводу пистолета Авы подтвердились. Шварцман узнала в нем револьвер и по размеру угадала калибр «.38 спешл». Она насмотрелась на это оружие в делах, над которыми работала. «Смит и Вессон» калибра.38 был стандартным табельным оружием большинства полицейских управлений с 1920-х по 1990-е годы. Даже после того как их заменили другими (в Сан-Франциско это был пистолет «ЗИГ-Зауэр P226», а в Нью-Йорке «Глок»), «38-й» оставался наиболее часто используемым запасным оружием полицейских. Созданный в 1898 году, этот револьвер отличался небольшими размерами, благодаря чему его можно было легко спрятать в кобуре на щиколотке под штаниной, и надежностью. К тому же, в отличие от пистолетов, револьверы почти никогда не заклинивало. Разложив на ковре газету, Аннабель, следуя инструкциям видео на «Ю-тьюбе», почистила пистолет и заменила силиконовую смазку на ружейное масло. Пистолет должен сработать только один раз, и из того, что она прочла в Интернете, следовало, что силиконовая смазка широко использовалась в производстве огнестрельного оружия. Закончив, она сожгла газету в камине, положила пистолет обратно в книгу, а саму книгу поставила на полку в кухне. Пусть постоит там, пока она будет заниматься остальной частью дома. Кроме револьвера и патронов, не было никаких признаков того, что у Авы когда-либо имелось оружие. Никаких документов, никаких чистящих средств, ничего с логотипом Национальной стрелковой ассоциации. Номер модели на револьвере был датирован серединой сороковых годов, за пару десятилетий до того, как в 1968 году были введены законы о регистрации оружия. Даже если револьвер и зарегистрирован, для баллистической экспертизы требовались само оружие и пуля. Это легко исправимо — она просто выбросит пистолет. И напоследок Шварцман сфотографировала на телефон все в доме Авы. Она надеялась вернуться, но если не сможет, хотелось быть уверенной, что все будет в том виде, в каком она это нашла. Взяв из-под тетиной кровати Авы спортивную сумку, Анна собрала сменную одежду, две книги в твердом переплете из спальни и две поваренные книги из кухни. Единственное, что еще она захватила с собой, — это черно-белое семейное фото — бабушка с дедушкой, ее отец и Ава, когда той было лет пять или шесть, а отцу — восемь или девять. Было почти два часа дня, когда она вышла из дома и поставила сумку в багажник. Что если Спенсер сейчас наблюдает за ней? Впрочем, какая разница? Она поехала прямо на заправку, наполнила бак взятой напрокат машины и сделала остановку у гастронома, где купила багет с сыром, виноград и миндаль, бутылку «Пино нуар» и две бутылки воды. Это легко могло сойти за список покупок одинокой женщины, собравшейся перекусить в дороге. Вино было для храбрости или, возможно, для празднования. Она расплатилась наличными. Снова сев в машину, Шварцман по 26-й автомагистрали покатила на север, в направлении Гринвилла. Когда она добралась до Национального леса Самтер, было уже около пяти часов дня. По дороге она пыталась вспомнить кемпинг, где они с отцом в свое время разбили небольшую коричневую палатку. В юности Анна выбиралась на природу с палаткой лишь дважды, и оба раза вместе с отцом. Оба они были горе-туристами. Установка палатки заняла целую вечность. Костер, который они развели, плеснув на него спирта, горел ровно столько, сколько хватило, чтобы поджарить на нем зефирки-маршмэллоу. В итоге поход продлился всего одну ночь, хотя был запланирован как минимум на две. Анна помнила, что место, где они разбили лагерь, заросло мхом и было скрыто под таким густым сводом леса, что утреннее солнце падало на землю лишь тонкими лучиками. Хорошо бы найти его. Там можно практиковаться в стрельбе, не рискуя быть замеченной или, что еще хуже, ненароком попасть в случайного туриста. В лесу все выглядело незнакомым. И хотя до сумерек оставалась еще пара часов, из-за темных облаков казалось, что время более позднее, чем на самом деле. Анна проверила карты на своем телефоне, нашла начало тропы Хорн-Крик и попыталась сориентироваться. Хорн-Крик находился достаточно далеко в лесу, вдали от кемпингов, так что вряд ли там встретится кто-то из отдыхающих. Она свернула на какую-то дорогу, но заехала в тупик, и, не имея возможности развернуться, была вынуждена дать задний ход, выехать на главную дорогу и покатить дальше. Тропа Хорн-Крик отыскалась с третьей попытки. Шварцман поехала по грунтовой дороге, которая вскоре уперлась в тропу, но увы, не дальше чем в десяти футах от нее стояла небольшая красная палатка. Черт. Куда теперь? Анна развернулась и, проверив карту, поехала обратно, в поисках другой, более уединенной тропы. К сожалению, карта не давала представления о том, какие тропы тут самые популярные. Единственная близлежащая тропа вела к озеру Лик-Форк, и Анна покатила по ухабистой грунтовой дороге, молясь, чтобы там не было отдыхающих. Вскоре появилась парковка. Пусто. Никого. Когда Шварман открыла окна, упали первые капли дождя. Она прислушалась к звукам. Всегда есть риск наткнуться на животных. Можно кого-то напугать, но ей самой здесь бояться нечего. Даже если на нее нападет пума и убьет ее. Подумаешь! Ее смерть стала бы несчастливой случайностью, черным даром матери-природы. Быть убитой Спенсером. Чувствовать на себе его руки. Принадлежать ему. Вот какие страхи не давали ей спать по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту. Сидя в машине с выключенным мотором, Анна снова огляделась вокруг, а затем вылезла из машины и подошла к багажнику за сумкой. Медленно расстегнула молнию, пристально посмотрела на револьвер и патроны. Открыла коробку с патронами и сунула в карман целую пригоршню, после чего тихонько закрыла багажник и, пока в машине горел свет, щелкнула фиксатором, чтобы открыть барабан. Шесть патронов. Шесть шансов. Она вспомнила, как однажды стреляла из пистолета. Ей было лет одиннадцать или двенадцать, и они приехали на встречу родственников по материнской линии. Двоюродные братья и сестры, которых она едва знала, стреляли из винтовки калибра.22 по выстроенным на заборе жестянкам и поддразнивали ее, пока она не попыталась попасть в цель. В тот день Анна легла на траву, сосредоточилась, навела прицел на банку, выдохнула и нажала на спуск. Сбила банку с забора, встала и пошла прочь. Оставалось только надеяться, что и сегодня все будет так же хорошо. Вынув из кармана три патрона, Анна засунула их в барабан. В машине выключился свет. Окруженная тишиной, она встала, со щелчком вернула барабан на место и осторожно поднялась на невысокий, поросший деревьями холм ярдах в шестидесяти от машины. Ладанные сосны высились над кронами других деревьев, их верхушки были окутаны низкими облаками. Среди сосен росли кустарники и другие деревья — платаны, сладкая камедь, вязы. Стоя среди них, Шварцман слышала, как дождь стучит по высоким ветвям, но капли не достигали лесной подстилки. Похожие на призраки, клубы облачного тумана обвивали самые высокие ветви. Анна несколько раз моргнула, давая глазам возможность привыкнуть к тусклому освещению. Затем, выбрав одну из сосен, около трех футов в диаметре, изучила кору в поисках хорошей мишени, остановив свой выбор на сочащемся соком узле. По ее оценке, тот располагался чуть выше уровня его груди. Идеальный выстрел будет на два-три дюйма ниже и на дюйм правее. Чтобы попасть в сердечную вырезку левого легкого. Пробить легкое и сердце одним выстрелом. Смерть будет быстрой. Не совсем безболезненной, но шок, скорее всего, быстро притупит чувства. Анна сделала пять больших шагов. Развернулась. Подняла револьвер. Правая рука сжимала рукоять, левая поддерживала правую. Предохранителя не было — просто взводи курок и стреляй. Она расставила ноги пошире, опустила плечи и представила перед собой Спенсера. Это дерево. Почувствовала его поцелуй на лице, на губах… Грохот выстрела был оглушительным. Ствол револьвера дернулся вверх. Не так уж плохо, как она ожидала. Анна нажала на спусковой крючок еще два раза. После, чуть задыхаясь, подошла к дереву и посмотрела на узел. Обшарила поверхность ствола. Ничего. Провела пальцами по коре в поисках металла. Ничего. Она промазала. Все три раза. Шварцман откинула барабан и, перевернув оружие, вытряхнула отстрелянные гильзы в левую руку. Три штуки. Она положила их в левый карман и застегнула молнию. Перезарядила револьвер, вставив четыре патрона. На этот раз подошла на два шага ближе, говоря себе, что, когда придет время, она сможет приблизиться к Спенсеру. Затем взвела курок и прицелилась. Выстрелила. Дважды. Трижды. Четырежды. Вернулась к дереву — и ничего не увидела. Кого она обманывает? Ей никогда этого не сделать. В конце концов, она умрет. Шварцман тяжело опустилась на землю и прижалась лбом к шершавой коре. Черт. О чем она думала? «Брось револьвер и возвращайся домой, — приказала она себе. — Перестань тратить время зря». Анна поднялась на ноги — и ее взгляд привлек тусклый металлический блеск. Пуля застряла дюймах в двух-трех от узла. На таком же расстоянии, как между центром и краем легкого у взрослого мужчины. Пульс мгновенно стал ровным и спокойным. Как же она ее пропустила? Аннабель протянула руку, чтобы дотронуться до пули, и заметила, что на четыре дюйма ниже первого и на дюйм правее сидит еще одна. Селезенка или печень. Не так хорошо, как в сердце, но и это его убьет. Она попала две из семи. Очень даже неплохо. Мгновение спустя Шварцман увидела еще две пули рядом, примерно шестью дюймами ниже. Это его бедро или, возможно, колено. Больше 50 процентов. У нее будет шесть шансов. Она может это сделать. Она сможет убить Спенсера Макдональда. Шесть попыток. Она сможет убить его даже дважды. Следуя оставленной пулей канавке, Анна сунула палец в твердое дерево. Насколько глубоко вошла пуля? Она представила себе грудь Спенсера. Легкое насквозь. Пуля может попасть в ребро и отрикошетить. Она вспомнила жертву, у которой одна пуля нанесла три отдельные раны в сердце, и все рикошетом. Мелкокалиберный пистолет.