Он выглядел несчастным. Шварцман тоже чувствовала себя несчастной. Это наверняка была какая-то ловушка. Или все-таки?.. — Вы что-то выбрасывали на кухне жертвы? — Нет. Меня даже не было на кухне. — Кен потер лицо. — Мы с Фишером приехали вместе. Сестра ждала в вестибюле, вся в ужасе. Она проводила нас наверх, в квартиру, и мы вошли в спальню. Я действовал по инструкции — проверил пульс, а Фишер тем временем вызвал помощь. Затем мы вдвоем проверили лестничную клетку и вернулись в вестибюль, где ждала сестра жертвы. Фишер отвез ее в больницу, а я остался на улице ждать подкрепления. Хейли и Хэл переглянулись. Анна решила, что они понимают друг друга с полувзгляда, в отличие от нее самой. Интересно, они ему поверили? Лично она — да. Глаза Кена буквально полезли на лоб, челюсть отпала, как будто он испытывал сильный прилив адреналина. Он выглядел искренне шокированным. Конечно, будь Мэйси виноват, он был бы готов к этим вопросам. — Мы проверили ваше патрулирование в тот вечер. Вы с Фишером разделились примерно на час. — Да. Так и было. — Что довольно необычно, правда? — уточнила Хейли. — Да. И в конце концов это оказалась какая-то подстава. Шварцман поморщилась от этих слов, видя, как поник Мэйси. Вялость его трапециевидных мышц выглядела подлинной. На притворство это не похоже. — Подстава? — повторил Хэл. — Мне позвонили из диспетчерской, сказали, что Фишер нужен в районе Бэй и Тейлор, где произошла авария с травмами. Я должен был высадить его и поехать в другое место. Адрес был на Вальехо, где улица упирается в тупик перед Монтгомери. — Звонок поступил по радиосвязи? — спросил Хэл. — Нет. Вообще-то на мой сотовый. — Но со служебного номера? — уточнила Хейли. Мэйси вновь съежился на стуле. — Он был с неизвестного номера, что показалось мне странным, но звучал как звонок из диспетчерской. — В том смысле, что голос был знакомым? — вновь уточнила Хейли. Анна давно научилась опасаться неизвестных номеров. Каждый звонок на ее телефон был подозрительным. Кен же был другим. Доверчивым. Одно из качеств, импонировавшее ей в нем больше всего. Но он был копом. Ему полагается знать о таких вещах, как левые звонки. Ей было больно видеть, как его допрашивают. — Не знаю, был ли он мне знаком… Там много операторов. Просто он звучал как обычный голос. Да и в самом звонке не было ничего странного. Шварцман видела, как он пытается копнуть глубже. Ей хотелось уйти, но она не могла отвести взгляд. Давай, Кен. Покажи им. Он делал свою работу. Разве они этого не видят? Анна никогда не была свидетельницей допроса, и это вызывало дискомфорт. Им хоть капельку стыдно за то, что они допрашивают одного из своих? Нет, конечно, нет. Это их работа. Они обязаны задавать трудные вопросы. — Так ты отправился по этому адресу? — спросил Хэл. — Да. Я высадил Фишера и поехал прямо туда. Это был магазин, и я предположил, что случился взлом. Прошел по периметру, проверил двери и окна на предмет проникновения. Потом проверил соседние здания. При этом пару раз позвонил в диспетчерскую, чтобы узнать, что это за код. — И что они сказали тебе? — В первый раз они позвонили офицерам, отвечающим на этот адрес, и попросили перезвонить, если будет что-то новое. — Я так понимаю, никто не перезвонил? — саркастическим тоном предположил Хэл. Кен следовал должностным инструкциям. Ничего странного в звонке не было, и он отправился по указанному адресу. Его обманули. Хейли и Хэл наверняка это понимали. — Нет, — признался Мэйси. Шварцман, наблюдавшая за лицом Хэла, заметила легкое покачивание головой. Интересно, это он с досады или думает, что Кен лжет? Трудно сказать. — И вы снова позвонили в диспетчерскую? — Всего я звонил три раза. Никто не знал, зачем я поехал туда. Я подумал, что это просто какое-то недоразумение. Анна почувствовала, как в горле у нее застрял комок. Вряд ли это недоразумение или случайная ошибка. Это было похоже на план. План Спенсера. Интересно, Хейли и Хэл это поняли? Неужели они не подумали, что за всем этим тоже стоит Спенсер? Но с какой стати? И зачем ему подставлять Мэйси? Грудь Анны словно сжало тисками. Она подумала о том, как столкнулась с ним на улице, о случайности той встречи… Но это было уже после убийства. Неужели это тоже происки Спенсера? Нет, невозможно. Она вышла из квартиры по собственному желанию. Кен ее не приглашал. — Я убедился, что признаков взлома нет, и позвонил Фишеру, — продолжил Мэйси. — Он заканчивал на месте аварии, поэтому мы подъехали к конусам ограждения и ждали, пока приедет эвакуатор, а затем вернулись на свой участок. — Где вы ужинали в тот вечер? — Мы не ужинали. Жена Фишера упаковала ему сэндвич. Он поделился со мной, и я откусил немного, но тут нас вызвали на место убийства. Хейли и Хэл снова переглянулись. На коленях у Анны зажужжал телефон. Звонила мать. Она уже звонила до того, как позвонил Хэл. После того как позвонила доктор Хан. У вас рак. Инвазивный лобулярный рак правой груди. Инвазивный. Рак. Анна ответила на звонок, чувствуя, как глаза наполняются слезами. У нее был рак, и ей позвонила мать. Ее мать знала. Она не была наедине с раком. Шварцман вытерла слезы тыльной стороной ладони. Откуда мама могла знать? Может, ей позвонил доктор? Нет, это невозможно. Она не могла знать. Тогда почему звонит? — Мама? — Ой, Аннабель… Я так рада, что это ты. Я звонила раньше, но не услышала на записи твой голос, — задыхаясь, сказала мать. Шварцман выпрямилась в кресле. Если б не рак… — Я даже не знала, твой ли это номер. О господи, а что если б это был не твой номер? Ты вечно меняешь номера… Анна меняла номер трижды за семь с половиной лет, и каждый раз Спенсер через несколько месяцев уже знал, как связаться с ней. — Это я, мама. Это мой номер. У меня рак груди, мама. Ей так отчаянно хотелось сказать эти слова, поплакать вместе с матерью… Чтобы та обняла ее и сказала, что все будет хорошо. Все будет хорошо. — Здравствуй. — Это я, мама. Это… Ей расхотелось услышать свое имя, произносимое вслух. У Аннабель Шварцман был рак. У Аннабель Шварцман был муж, который ее не отпускал. Аннабель Шварцман была слабой и доверчивой, по сути ребенком, маленькой девочкой, потерявшей отца и вышедшей замуж за первого мужчину, который обратил на нее хоть какое-то внимание. Она больше не хотела быть Аннабель Шварцман. — Слава богу! — воскликнула мать. — Что такое, мама? Что произошло? — Мне только что позвонила полиция. По поводу Авы, Аннабель. Анна представила статную женщину с глазами отца. — Тетя Ава? — Боюсь, она… Ава. Ава, умная и отзывчивая. Та, на кого ей хотелось быть похожей. С кого Анна брала пример. Дом Авы, где Анна проводила каждое лето до окончания седьмого класса, когда ее перестали отпускать дольше, чем на несколько дней, так как в этом возрасте девочек начинали приобщать к обществу. Были котильоны и вечеринки, еженедельные уроки в загородном клубе, посвященные манерам и этикету — эти вещи, по мнению ее матери, были решающими для ее будущего успеха. Отец уступал желанию своей жены. — Что случилось, мама? — Она умерла, Аннабель.