– Я думаю, как преступник, вступивший на путь исправления. Это практически одно и то же. Ева не могла с ним не согласиться. – Ему нравится воровать. – И я его хорошо понимаю. Она знала, Рорк говорит правду, и потому спросила: – А ты понимаешь, зачем брать ценные вещи и не обращать в наличные? Рорк немного подумал, глотнул еще вина. – В какой-то мере. Если тебе не нужны деньги, или преступление совершено не ради наживы, то приятно окружить себя безделушками, которые ты где-то взял. – Что-то вроде мести? Эта вещь теперь моя, а ты – жалкий неудачник? – Не исключено. Хотя, скорее, все гораздо проще. Люди часто собирают сувениры, напоминающие им о поездках, каких-то событиях или приятных впечатлениях. – Ничего личного, – пробормотала Ева. – В кражах почти всегда нет ничего личного. С точки зрения вора. Но раз он очистил несколько сейфов, – продолжил Рорк, пока Ева размышляла над его словами, – то, скорее всего, устроил для своей добычи нечто вроде пещеры Аладдина. Ева нахмурилась. – Кто такой Аладдин? – Юный воришка, который наткнулся на пещеру с сокровищами, спрятанными большими, злыми дядями, и заполучил джинна в лампе. – Хм. Значит, накопительство. Интересный поворот. Возможно, этот тип прячет всю свою добычу потому, что он либо больной ублюдок, либо богатый больной ублюдок. К тому же в каждом нападении он разживался наличными, что еще больше увеличило его состояние. Преступник соображает в электронике и не боится идти на риск. Держу пари, он знал планировку дома Страццы. Вероятно, бывал внутри как гость или нанятый работник. – Или раздобыл поэтажный план дома. – Да, пригодились навыки работы с электроникой. – Ева кивнула. – Он вошел в дом, сразу поднялся наверх. Ждал около трех часов. Терпения ему не занимать. Но он трус. Нападает сзади, связывает жертв перед тем, как с ними расправиться. Избивает их, даже если они выполняют его требования. Ему нравится причинять людям боль. А главное – изнасилование. Надругаться над женщиной, заставить супруга смотреть. Вынудить женщину говорить, что ей нравится, пусть супруг услышит. Запугивание жертв маскарадным костюмом – приятное дополнение, розочка на торте. – А почему он развязывает своих жертв, когда закончит? – Освобождает, чтобы показать, кто хозяин положения. Освобождает их, и они вынуждены звать на помощь, рассказывать о случившемся. Рассказывать об изнасиловании, еще один уровень унижения. Потерпевшим приходится вновь возвращаться к преступлению, переживать весь ужас заново. Это часть задуманного: вломиться в дом, где люди чувствуют себя в безопасности, в их спальню, самое интимное место. Машинально Ева наколола на вилку кусок цветной капусты, съела. – Причинить боль, лишить свободы, унизить, заставить мужчину почувствовать себя беспомощным, взбешенным и бессильным, пока преступник насилует его жену. Кража тоже усиливает удовольствие. Я могу взять все, что захочу. Избить жертв до полусмерти перед тем, как освободить, чтобы они очнулись в ужасной боли и унижении. Ужасное психологическое насилие от начала и до конца. Он поимел их по полной. – И когда вы его поймаете, лейтенант, то тоже отымеете по полной. – Чертовски верно. – Ева оглянулась на свою доску, на лица жертв. – Не премину. * * * Ева поработала со своими записями, составила рапорты, изучила материалы дел. Оставалось только продумать план на следующий день. Она решила опросить жертв первых двух преступлений, проверить версии, связанные с театром. Оставалось надеяться, что ночной сон поможет упорядочить мысли и выдвинуть состоятельную гипотезу. В этот раз Ева залезла в роскошную новую кровать и признала, что она более чем хороша. – Все пострадавшие – супружеские пары, а не просто сожители. А если это тоже имеет значение? – Ева закрыла глаза, чувствуя, как ее обнимает рука Рорка. – Ни у кого в доме нет детей. Ни детей, ни домашних животных. На момент преступления нанятая прислуга отсутствовала, в доме находились только дроиды. – Давай уже завтра. – Кроме супругов Страцца, у них там был полный дом людей. Значит… Она не договорила и провалилась в сон. * * * Ева проснулась, едва забрезжил рассвет. Прошла почти минута, прежде чем мозг сообразил, где она находится. Новая спальня, напомнила себе Ева. Рорк сидел на большом диване, одетый в безупречный темный костюм, и, похоже, нисколько не переживал, что на ткани останется кошачья шерсть: кот покинул Еву и растянулся на спине рядом с Рорком. Тот рассеянно почесывал живот Галахада, пил кофе и просматривал малопонятные биржевые сводки. Какая прекрасная утренняя картина – безумно красивый мужчина в костюме короля делового мира и огромный кот, млеющий от прикосновений умелых рук!.. Ева подумала, что была бы не прочь присоединиться к этому блаженству. Рорк, наверное, уже провел пару голографических встреч. Возможно, купил Сатурн или еще что-нибудь, но больше всего Еву сейчас интересовало то, что у него в руках есть кофе, а у нее – нет. – Доброе утро, – произнес Рорк, когда Ева села рядом с ним. – На улице – мороз, и после девяти утра обещают снегопад. – Угу, – буркнула Ева, встала и поплелась было к автошефу, но, вспомнив, что теперь он в другом месте, беспомощно уставилась на резные двери. – Коснись любой, – напомнил Рорк. – А, точно. Она шлепнула по одной створке, и обе услужливо распахнулись. Включилось внутреннее освещение. Ева запрограммировала аппарат на кофе – только он сейчас имел значение! – и подождала, пока первый, упоительно-крепкий глоток не окажется в желудке. – Красавчик, весь твой дорогущий костюм за миллион долларов будет в кошачьей шерсти. – Он стоит всего полмиллиона, а шерсть легко очистить. – Ха! Ева забрала кофе с собой в ванную, где после изрядной дозы кофеина и душа наконец-то проснулась. Когда она вышла, облаченная в красный банный халат – мягкий, как облачко, и нежный, как объятия, – Рорк уже накрыл стол к завтраку. Благодаря его прогнозу погоды Ева догадалась, что день начнется с овсянки. Хорошо хоть к ней прилагалась большая порция ягод и хрустящих хлебцев. Рорк добавил несколько ломтиков бекона, что объясняло, почему кота отогнали от стола. Теперь Галахад сидел у камина и тщательно вылизывался, время от времени награждая людей суровым взглядом. – Это важно, – сказала Ева. – Да? – Важно то, что жертвами стали супружеские пары. Только надо понять почему. – Тебе что-нибудь снилось? – Нет, я просто спала. Еще один плюс в пользу этой кровати. Три нападения складываются в серию, цель и характер преступлений схожи. Все идет по нарастающей, в какой-то момент происходит убийство. Незапланированное. В следующий раз преступник убьет намеренно. – Потому что нет пути назад, только вперед. – Угу. У тебя, случайно, не осталось безделушек от прошлых занятий? Рорк провел пальцами по руке Евы, съел кусочек бекона и пожал плечами. – Опасный вопрос от полицейского, да еще за завтраком! От самых интересных вещиц я избавился с появлением в моей жизни копа. Она бы не одобрила. – Она бы ничего не узнала. – Но я-то бы знал. Как бывший вор хочу сказать: если твой преступник и вправду не расстается со своей добычей, значит, вчера ты его охарактеризовала точно. Накопитель. Ему не нужно сбывать награбленное, видимо, дело не в деньгах. Впрочем, человек может иметь кучу денег и стремиться добыть еще больше. Серийники ведь часто берут что-нибудь на память? – Обычно это что-то, связанное с жертвой, трофей. А эти случаи… пещера Аладдина… Ему нужно укромное место. Ювелирные украшения сами по себе серьезная добыча. А вот платья… Преступник забирал вечерний наряд у каждой из жертв-женщин. Правда, пока у меня нет подтверждения, что он взял что-либо у Дафны Страццы. Вот это больше похоже на сувенир, хотя и странный. Нарядное платье, туфли и вечерняя сумочка. – Театральный костюм. Ева толкнула Рорка в плечо. – Я тоже так думаю. Не для себя: другой тип фигуры, и вряд ли наш преступник – трансвестит, скорее, для женщины, дроида или мертвеца, вроде тех, что используют для показа одежды. – Манекены, дорогая. Не мертвецы. – А выглядят как трупы. В любом случае тараканов у него полно: отсутствие детей и домашних животных, супружеские пары, сейфы в доме, жилища с хорошей системой безопасности. Должно быть, это замещение каких-то объектов, иначе все слишком специфично. – Поговори с Мира. – Обязательно.