– Ты можешь войти, а когда войдешь, зажги свет, ладно? Я вхожу первой, щелкаю выключателем на стене и замечаю груды коробок, выстроившихся вдоль стен. Это совсем не по-домашнему, и я понимаю, почему Люси дважды стучала в мою дверь на этой неделе. Однако ее брат и мать позвали ее прежде, чем я успела ее впустить. Сойер идет в переднюю спальню, ту, что с башенкой, и я понятия не имею, что мне делать. В комнате вспыхивает мягкий свет, и я замечаю его розовый оттенок. Держу пари, что комната Люси очень симпатичная, но вместо того, чтобы пойти туда и посмотреть, я заглядываю на кухню в задней части дома. Она тоже переполнена коробками, и тогда я бреду на другую сторону дома, туда, где находится ванная и другая спальня. Эта комната заполнена множеством платьев, висящих на переносных вешалках, и огромной кроватью со слишком большим количеством подушек. Должно быть, именно здесь отдыхает его мама. Я возвращаюсь в гостиную и делаю вывод, что узкая комната, которая тянется вдоль стены дома, изначально задуманная под небольшую библиотеку или офис, принадлежит Сойеру. Там матрас на полу и открытый чемодан со сложенной одеждой – как будто он не рассчитывает пробыть здесь дольше недели. Из комнаты Люси доносится шепот, и я прислоняюсь к подлокотнику дивана, делая вид, что не шпионю, но это так. Я улыбаюсь, когда смотрю на страну чудес внутри. У Люси кровать принцессы с балдахином. Такая, о которой мечтает почти каждая маленькая девочка. Красивая прозрачная блестящая ткань спускается к самому полу. Бабочки мерцают по ней благодаря вращающемуся ночнику, а вокруг кровати расположился целый зоопарк плюшевых животных. Люси похожа на безвольную тряпичную куклу, когда Сойер помогает ей лечь в постель. Они читают молитву, что-то о Божьей защите, а затем переходят к списку людей, которых они хотят, чтобы Бог благословил. Он целует ее в лоб, а когда начинает отстраняться, она наклоняется и крепко обнимает его. Это милое зрелище, и я не понимаю, как этот парень может вести себя как придурок в школе, но при этом так любить сестру. Не хочу, чтобы он знал, что я наблюдаю, поэтому заинтересованно изучаю пол. Сойер оставляет дверь Люси приоткрытой, а затем поворачивается ко мне. – Извини, что так долго. У нее кошмары с тех пор, как мы переехали, поэтому я стараюсь сделать время перед сном как можно более приятным для нее в надежде, что это поможет. – Все в порядке. – Хочешь чего-нибудь выпить? – Он идет на кухню. – Нам не из чего выбирать. У нас есть молоко, апельсиновый сок, у мамы, возможно, есть что-то диетическое и… – Ты рассказывал своим друзьям или кому-нибудь еще о моей опухоли? – Я упираюсь бедром в дверной косяк кухни, когда Сойер открывает холодильник. Он смотрит в него дольше, чем нужно, а затем закрывает дверцу. – Нет. – А ты собираешься это сделать? Он качает головой и смотрит мне в глаза. – Это не мои секреты, чтобы так легко их рассказывать. Я должна была почувствовать облегчение, но не чувствую. Ведь он может передумать. – Это смертельно? – спрашивает он, и его прямота сбивает меня с толку. – Ты спрашиваешь, не умираю ли я? Сойер засовывает руки в карманы джинсов. – Да. – Да. Его глаза практически вылезают из орбит. – Мы все умираем. На самом деле у меня есть несколько теорий на этот счет. Ты когда-нибудь задумывался о том, что мы могли бы жить вечно, если бы нашли что-то, чем можно дышать, кроме кислорода? То есть кислород тоже работает, но в то же время он медленно убивает нас. А что если нам не суждено состариться на самом деле, но кислород отравляет нас? Он сжимает губы, как будто раздражен, и я действительно не знаю, почему он злится. Не я заставляла его влезать в мои проблемы. Позади меня раздаются шаги, и взгляд Сойера резко останавливается на моем плече. Холодная дрожь пробегает по моей спине, и я умираю от желания посмотреть, там ли эта маленькая девочка, но знаю, что ее там нет. – Ты это слышала? – спрашивает он. – Да. Я же говорила тебе, что в этом доме водятся привидения. – Ха. – Моя опухоль небольшая и доброкачественная, – я меняю тему, потому что он еще не готов поверить. – Это может вызывать головную боль, но в остальном я в порядке. Сойер переводит взгляд с гостиной на меня, потом обратно на гостиную и снова на меня. – И поэтому ты все время ведешь себя по-другому? Мой позвоночник напрягается. – Так, значит, из-за отсутствия опухоли мозга ты ведешь себя как придурок? Не знаю почему, но он улыбается. Это не веселая улыбка, он просто слегка приподнимает уголки губ, но это странно очаровательно. – Это ответило бы на массу вопросов о том, что со мной не так. Я борюсь с этим, но все же улыбаюсь. Отталкиваюсь от дверного косяка и захожу на кухню. На деревянном столе лежат коробка и вещмешок, которые дал нам Макс. Я беру цифровой диктофон и направляю его в сторону Сойера. – Есть несколько вещей, о которых я должна сказать, если ты будешь работать со мной. – Какие, например? – Некоторые места, куда я хочу попасть, закрыты для посетителей, так что нам, возможно, придется применить творческий подход к расследованию. Например, я хочу обыскать туберкулезную больницу на холме, и это рискованно, потому что туда любит наведываться полиция. – Мы что, собираемся вломиться туда? Через вестибюль? Через деревянные заграждения? Да, через те самые, которые власти установили, чтобы не дать подросткам пробраться внутрь. Обычно это срабатывает. Большинству достаточно острых ощущений просто при попытке подняться по холму, а затем войти внутрь. Но некоторые, как Лео, рискнут и пойдут дальше. Я качаю головой: – Скорее, это будет похоже на просьбу войти. Вообще-то ты будешь вламываться, а потом приглашать меня войти, потому что именно так я себя и веду. Так ты со мной или нет? В его глазах появляется дерзкий блеск, который привлекает. Может быть, в Сойере Сазерленде есть что-то большее, чем казалось с первого взгляда. Может быть, он такой же жадный до жизни, как и я, и если это так, то следующие несколько месяцев будут дикими. – Я определенно в деле. Сойер Сегодня понедельник, и я вхожу в класс в тот момент, когда звенит звонок. Моя учительница английского бросает на меня неодобрительный взгляд, но ничего не может сказать, поскольку технически я успел. – Оттягиваете до последнего, мистер Сазерленд? – Больше похоже на то, что прихожу в идеальное время. Она улыбается: я ей нравлюсь, и это хорошо, потому что мне нужно выжить в этом классе. С тестами на чтение мы не друзья. Особенно с теми, которые нужно сдавать на время. Мигель и Сильвия улыбаются мне, и я сажусь рядом с ними в середине класса. Бросаю взгляд на Веронику. Она сидит в дальнем углу и смотрит в окно, как будто видит лучший сон наяву. Ее короткие светлые локоны рассыпались по плечам, и из-за солнечных лучей, падающих на ее волосы, она выглядит как ангел с нимбом. Мигель просит меня подвезти его на тренировку, и я отвечаю согласием. Сильвия начинает рассказывать о какой-то драме, случившейся на ее вечеринке у бассейна в пятницу. Парень говорил гадости о лучшей подруге своей девушки, и та подруга справедливо разозлилась. Теперь они ссорятся, потому что девушка защищает парня вместо подруги, и перепалка перекинулась на социальные сети. – Обед обещает быть напряженным. – Сильвия откидывается на спинку стула, как будто эта ссора – конец света. – Каждая ждет, что я сяду за их столик, тем самым выбрав сторону, но я не могу решить. Мне непонятно, зачем люди вообще заводят отношения. Однажды в детстве я слышал, как папа кричал на маму, что ему надоело ее нытье. Она закричала в ответ, что ее тошнит от его безответственности. Когда они не кричали, папа работал или смотрел телевизор, а мама заботилась обо мне. На людях же они притворялись влюбленными. Пары в школе один день ведут себя как влюбленные, а потом ссорятся месяцами. Любовные отношения как стадо быков, которое разрывает людей вокруг пары на части. – Не садись ни с одной из них. Сильвия резко вскидывает голову. – Я должна. Они же мои друзья. – Если они твои друзья, то почему заставляют тебя выбирать? Она не успела ответить, так как миссис Гарсиа привлекла наше внимание. Ей двадцать с лишним лет, она чересчур энергичная, стройная женщина с прямыми черными волосами и широкой улыбкой. И вот эта улыбка становится еще шире, когда она объявляет, что мы продолжим вести выпускной проект «Пятерка заданий». Внутренне я издаю стон, а несколько человек громко выражают свое негативное отношение к этому заданию. Интересно, она получает удовольствие от чужих мучений? – Ну ладно, – миссис Гарсия хлопает в ладоши. – Настал момент истины. Мне нужно знать, на какие группы вы разделились. Когда огласите состав, сядьте вместе с партнерами. Я хочу, чтобы к концу часа мне был представлен список возможных идей проекта. Никто не вызывается первым, и, когда я снова смотрю на Веронику, вижу, что она все еще грезит наяву. Решив, что самый простой маршрут – самый быстрый, я поднимаю руку. – Мистер Сазерленд, с кем вы будете работать? – спрашивает миссис Гарсия. – С Вероникой Салливан. – Что? – спрашивает Сильвия, и я слышу перешептывания, пробежавшие по классу. Когда я снова оглядываюсь назад, то наконец-то привлекаю внимание Вероники. Ее голубые глаза встречаются с моими, и в них отражается любопытство, как будто она была застигнута врасплох. Вероника – это вызов, загадка, которую я не могу полностью разгадать, и, должен признать, мне это нравится.