Он был братом Эшли. Это не должно было происходить сейчас. Но раз уж это произошло, будь я проклята, если не собираюсь наслаждаться этим. Его губы искривились, ухмылка прервалась удовольствием, когда я взялась за его член. Он застонал, закрыл глаза, заставляя себя дышать ровно, пока я гладила его. Давид ненавидел минет. Я знала. Это заставляло его казаться сумасшедшим, каким он и был, но его доводы были основаны на логике. Он любил контроль. Будь то контроль над моим гардеробом, моим разумом или моим телом, он хотел этого. Поэтому неудивительно, что он хотел контролировать ситуацию, когда мы занимались сексом. Он мог держать себя в руках в любой позе. Но во время минета я сохраняла некоторый контроль, поскольку у него не было никакого реального способа остановить меня от движения челюстями. И Давид понимал, насколько он жесток; несмотря на то, что он сломал меня, он не собирался вставлять свой член между одним из немногих оставшихся у меня оружий. Не то чтобы мне особенно нравилось думать о Давиде, когда я была с кем-то ещё, но вопрос о том, каков на вкус член Дани, напоминал о том, что Давид пытался скрыть от меня. Вопреки распространённым стереотипам, мне нравилось делать минет. Мне нравился его вкус, ощущения и – особенно после расставания с Давидом – контроль, который я имела, когда делала это. И поскольку я уже нарушила все правила, прикоснувшись к Дани в первый раз, я решила, что нет ничего плохого в том, чтобы побаловать себя ещё немного. Сначала он не понял, что я делаю. Одной рукой я всё ещё держала его за штаны, а другой подталкивала его, пока он не сделал один растерянный шаг назад, затем другой. Осторожно я провела его на другую сторону крошечной прихожей, пока он не прижался спиной к стене. Тогда я перестала гладить его член, но только потому, что мне понадобились обе руки, чтобы спустить джинсы и боксёры с бёдер. И тогда же он понял, что я делаю. – О Боже, – прошептал он. Я встретила его взгляд и показала ему свою ухмылку, прежде чем встать перед ним на колени. Его член был прекрасен. Просто великолепен. Это было несправедливо, насколько красивым был его член, учитывая, что я всё ещё говорила себе, что это единственный раз, когда я увижу его. Он издал придушенный звук, когда я коснулась его языком, и принял ту же позу, что и я минуту назад, прикрыв рот рукой. Он переместил вторую руку к моей голове, осторожно проводя пальцами по моим волосам. Он не тянул и не насаживал мою голову на свой член, что было хорошо, потому что, как бы я ни любила минет, я не была особенно искусна в нём. Вместо этого он играл с моими волосами, убирая их с моего пути, пока я активно ласкала его. Я чувствовала на себе его взгляд, но как бы мне этого ни хотелось, я не решалась поднять глаза. Я чувствовала, что это было бы слишком, увидеть выражение его лица, когда я поклонялась ему. Вместо этого я закрыла глаза, внимательно прислушиваясь, чтобы убедиться, что всё ещё слышу пение девочек наверху, и сосредоточилась на ощущении его пульсирующего члена на моём языке и напряжённых звуках, которые он издавал, когда я подводила его всё ближе и ближе к краю. Мне не потребовалось много времени, чтобы довести его до этого. Не успела я опомниться, как его живот дёрнулся, он задыхался, а его пальцы почти незаметно сжались в моих волосах. – Кэти, – наконец прошептал он, – могу я, пожалуйста, сделать это? Это заставило меня поднять глаза. Никогда раньше никто не спрашивал, можно ли ему это сделать; обычно я получала предупреждение за долю секунды до финала. Я встретилась с его глазами, которые были тёмными, напряжёнными и умоляющими. Я не была уверена, как ответить на его вопрос; я не хотела вынимать его член изо рта, а кивнуть было не так-то просто, поэтому я издала, как я надеялась, он понял, утвердительный звук и слегка покачала головой. Он получил сообщение, и с его губ сорвался ещё один тихий звук. Прежде чем я смогла оторвать взгляд от его глаз, его руки переместились по обе стороны от моей головы. Он не удерживал меня на месте, просто молча попросил меня продолжать смотреть на него. По правде говоря, я не смогла бы оторвать взгляд, даже если бы попыталась. Когда он кончил, я смотрела на него сверху, его член был у меня во рту, а его глаза изучали меня, пока он не был вынужден закрыть их. Его вкус заполнил мой рот, горячий, слегка солёный и такой интимно совершенный. Несмотря на то, что он заставлял себя молчать, выражение его лица сказало всё. Я могла бы смотреть, как он делает это снова, и снова, и… ну. Я не вынимала его член изо рта, пока он не прислонился спиной к стене и не издал характерный финальный вздох. Я осторожно села, вытирая рот тыльной стороной ладони. Когда я попыталась встать, он поймал мой локоть и помог мне подняться, а затем притянул меня в свои объятия и уткнулся лицом в мою шею. Это должен был быть прекрасный момент, но чувство вины захлестнуло меня. – Дани, – пробормотала я, – мы… – Не надо, – прозвучал приглушённый ответ, и он крепче прижал меня к себе, – я знаю. Просто… просто позволь мне побыть эгоистом на секунду. Пожалуйста. Я сжала губы, затем закрыла глаза и расслабилась, прижавшись к нему. Только на мгновение, сказала я себе. Всего лишь на удар сердца. Глава 10 Было девять дней до Рождества, когда я обнаружила, что сижу в своей машине на парковке с телефоном, зажатым между ледяными пальцами, и думаю, есть ли рынок для подержанных трусиков, которые носит тридцатилетняя мамаша с толстой задницей. Ведь на всё есть спрос, верно? И продажа подержанных трусиков в принципе безвредна, верно? И, теоретически, капитал, необходимый для начала бизнеса по продаже подержанных трусиков, не так уж велик. Я могла бы пропустить обед на пару дней, а потом устроить набег на распродажу в Victoria's Secret. Надеть пару, дать объявление на Craigslist или что-то в этом роде, и бам. Прибыль. Верно? Если бы не Дани, я бы даже и не думала об этом. Несмотря на то, что теперь мне было хорошо известно, как выглядит на вкус и на ощупь его член, я надеялась, что всё будет не так странно, как раньше. Эта мысль была после того, как мы поцеловались, но до того, как я познала его член. Часть меня предполагала, что очарование ситуации испарится, как только он всё осознает, но это была сильно ошибочная теория. Я не отдала Дани должное, и я это прекрасно понимала. Я не могла извиниться за то, что не дала ему повода для сомнений. Ведь в моём прошлом был такой человек, как Давид. Но я, по крайней мере, достаточно понимала себя, чтобы признать, что мои инстинктивные подозрения были не совсем обоснованными. Но даже зная это о себе, я всё равно постоянно недооценивала Дани. По моему мнению, он получил от меня всё, что ему было нужно: момент для воплощения фантазии о горячей (по его мнению) женщине постарше и возможность исследования её интимных мест. Потом он мог застегнуть джинсы и идти дальше. Я хотела, чтобы это было правдой, так же сильно, как и не хотела, чтобы это было правдой. Я отказывалась рассматривать возможность, что я хотела от него чего-то большего. Конечно, было бы проще, если бы он предался своим фантазиям и забыл об этом. Также было проще свалить всё на Дани, хотя объективно это была не совсем его вина. По большей части это была вина Майка. И Артур тоже нёс немалую долю ответственности. – Что это? – спросила Эшли, когда он протянул ей конверт. Прошла неполная неделя после той второй ночи. Мы все стояли на её почти пустой кухне: я, Эшли, Артур и, конечно же, Дани. Каким-то образом нам с Дани удавалось избегать моментов, когда мы оставались вдвоём, наверное, потому что каждый раз, когда казалось, что это вот-вот произойдёт, я находила какой-нибудь предлог, чтобы пойти проверить другую комнату в доме. Кроме кровати Эшли, кровати Леоны, сопутствующего постельного белья и сумок, которые Артур настоял, чтобы они собрали, чтобы не рыться в коробках в поисках самого необходимого на следующее утро, всё остальное было аккуратно сложено в картонные коробки в гостиной, зловеще ожидая, что на следующий день их перевезут.