– В очередной раз спрашиваю рядовых третьего отделения, ни у кого не появилось желание перейти из нашей егерской роты в пехотный полк? Алексей внимательно вглядывался в осунувшиеся лица провинившихся. Девятый день беспрерывно проводили они в изнурительных хозяйственных нарядах, вставая раньше, ложась позже всех и не имея вообще личного времени. Вымотались, похоже, штрафники изрядно, но ни одного слова жалобы за всё это время не слышали в роте от них. Подойдя вплотную к той черте, за которой они переставали быть элитой русской армии, особыми стрелками, «волкодавами», эти солдаты прочувствовали на себе, как им не хочется покидать ставший таким родным коллектив. Всего два наряда оставалось у них впереди, и, может быть, их благородие сжалится и всё ж таки даст шанс оправиться, стать такими же, как и все. А уж они не подведут, уж они теперь будут держаться за эту службу, и чувствовать снова себя людьми! Всё это читалось на лицах третьего отделения. – Ну-ну, значит, не хочется в мушкетёры, даже с лопатой в егерях лучше? – проворчал Егоров. – Ладно, требования к вам всё те же, трудитесь, как положено, отрабатываете провинность, увижу у кого из вас леность, сам тут же взашей выгоню. Вон сейчас новую партию в гарнизон Журжи набирают, старички знают, что там за служба. Два дня вам осталось страдать, потом поглядим, подумаем с командирами, что с вами там далее делать! Внимание, рота, пять минут на оправку, потом строимся для пробежки! Разойдись! – Ну что, Василий, как работники, не лентяйничали у тебя? – Егоров оглядел чумазых и вспотевших штрафников, копошившихся на полигоне в своей испачканной и рваной «подменке». – Да не-ет, ваше благородие, что вы, молодцы робята, весь день с огоньком трудились, – покачал рыжей головой Афанасьев. – Вона как, половину всего ретраншемента за день сработали. И вал маненько насыпали, и даже корзины сверху глиной с камнями заполнили. Чуток боковые ходы начали вести. Ещё, поди, день вот такой же работы, и мыслю я, что закончим мы энтот наш учебный бастион, – кивнул он на кусок сооружаемых здесь оборонительных укреплений. – Ров ещё нам осталось выкопать, рогатки перед ним установить, ну и так кое-где ещё, конечно, надо бы подправить. А как закончим, вполне даже можно будет целый плутонг через него прогонять. – Добро, – кивнул Алексей. – До вечера уже совсем немного осталось, приглядывай пока за их работой, а после ужина к себе ребят наш каптенармус заберёт. Вот кто у нас, похоже, огорчится, что столько работников он враз очень скоро потеряет, у него-то завсегда есть что там по хозяйству делать. И пусть передохнут, вижу вон, как замаялись. Алексей внимательно оглядел штрафников. Удивительно, на лицах никакой подавленности, угрюмости или пустых тусклых глаз. Несмотря на всю свою предельную усталость, эти люди смотрели на него открыто и даже как-то весело. Ну, да оставался только один день трудов, а там уже всё решится, командир строг, но он справедлив, да и Василий по секрету уже кое-чего шепнул. Так что живой надеждой и жаждой жизни горели эти глаза. Лёшка посмотрел на Василия, хмыкнул и зашагал в сторону стрелкового полигона. Там сейчас вся егерская рота шлифовала навык точной и быстрой стрельбы. Двадцать седьмого января на утреннем построении Егоров, как обычно, объявлял план и распорядок службы для личного состава на весь сегодняшний день. – До обеда дозорное звено занимается под командой капрала Лужина в заозёрной роще. Ему же придаётся на сегодня и первое отделение Опарина. Селантий, перенимайте там у наших пластунов все их навыки и дельные наработки, чую, что пригодятся они нам вскоре, а твой десяток он ведь завсегда был ближе к дозорным. Второе и четвёртое отделение, вы после завтрака идёте на новый полигон с возведёнными там учебными укреплениями. Подпоручик Гусев, Сергей Владимирович, будет вас наставлять, как их правильно и грамотно у неприятеля брать. Вторая полурота прапорщика Хлебникова до обеда занимается полевым егерским боем. Особое внимание, Вячеслав, уделите на отражение атаки неприятельской конницы. Иван Макарович, вас попрошу тоже там быть, с вашим-то опытом ещё той старой прусской компании вы нам шибко будете нужны! Ротные оружейники работают в овраге с пионерами подрывниками ото всех плутонгов. У вас, братцы, новые фугасы сегодня будут в работе. Испытывайте их с особой осторожностью и со вниманием, под командой фурьера Шмидта, ну, да я и сам там сегодня с вами буду. Алексей выдержал паузу. Рота молча замерла в строю. Именно сейчас должен был решиться и вопрос со штрафниками. Егеря понесли заслуженное и справедливое наказание, они приняли всё то, что им полагалось за свою дурь, безропотно и стойко. Десять дней вышло. По штрафным работам объявлено не ничего было, да и вообще в списке ротных дел третье отделение сегодня и вовсе не упоминалось. «Что дальше, как их теперь рассудит капитан? – думали солдаты. – А ну как он на них так осерчал, что вовсе даже и не даст им прощения?! Вон ведь все десять дней всю роту в полном составе и в хвост и в гриву гонял. Строг командир, ох и строг!» – Сегодняшним днём третье отделение роты расформировывается! – громко на весь плац провозгласил Егоров. Сердце у многих рядовых в строю замерло, а у штрафников так и вовсе побелели лица. «Всё, расформировывается, ну вот и конец этой егерской службы!» – пронеслось в голове у многих. – Весь личный состав третьего отделения разбивается по всем десяткам роты, а на его месте формируется новое, под командой капрала Изотова, коему это начальственное звание присваивается сегодняшним днём. – Лёшка обвел взглядом, стоявший в конце строя десяток. – Надеюсь, уроком вам лично и всем остальным будет всё то, что случилось. И более впредь такое не повторится! Потап Савельевич, организовывай на сегодня после обеда банный день, – обратился он к старшему тыловой группы. – Понимаю, что не суббота сегодня, но ничего, лишняя помывка роте после такой декады не помешает. А в помощь вам вон эти десять архаровцев, – капитан кивнул на чумазых штрафников. – Пусть первыми потом помоются, отпарятся и постираются. После обеда разрешаю старшему оружейнику вернуть им убранное оружие. Пусть приводят его в порядок да нашивают свои погоны и волчий хвост. Потом отдых, пусть отсыпаются до утра. У всех остальных после бани и часового отдыха по два часа грамматики. Всё на сегодня. Рота, смирно! Вольно! Разойдись! Глава 8. Инспекция – Здесь щит ставить, здесь, здесь и здесь, – командовал пионерами в «минном овраге» Курт. – Ваше благородий, шире места у нас нет, самый большой площадка этот! – крикнул он от копошившихся в снегу группы солдат. – Ничего, пойдёт, от скатов здесь шагов тридцать, сорок до цели будет, – успокоил своего старшего оружейника Егоров. – Покрепче щиты только крепите, чтобы они раньше времени от первой же мины не повалились, а от всех свою порцию осколков приняли. Вот, господа командиры, смотрите туда, где сейчас Курт с пионерами возится, и представьте, что там у нас дорога, а по ней вражеский обоз будет проходить с охраной, – объяснял всем собранным ротным капралам и унтерам капитан. – А щиты, что они там крепят, – это как бы охранная конница и обозные повозки или пушки с передками. Четыре новые мины переносит в сумке наш пионер вместо одной пудовой. Вот из этих вот четырёх две мы здесь подорвём, а две для другого места оставим. И давайте в окопчики проходите, хоть до зарядов около ста шагов будет, однако лучше поосторожничать, чем какой шальной осколок в башку поймать. Зрители, гомоня, попрыгали в вырытые в земле укрытия и продолжили вести наблюдение. Вот и пионеры, закончив своё дело, тоже отошли на безопасное место, и с боевыми зарядами колдовал теперь только сам Курт со своими ближайшими помощниками. Вскоре от их группы в сторону окопов направились Афоня с Кудряшом. На ходу они разматывали длинные пеньковые шнуры. У двух вставших на свои ножки «кирпичей» колдовали в это время лишь Шмидт с Василием. Афоня с Кудряшом положили на снег прочный витой шнур и махнули рукой. Оружейники, оставшиеся у мин, приняв сигнал от товарищей, помахали им в ответ, наклонились, а потом бросились в сторону окопов. – Шнуры заведены от фугасов за сто шагов в заранее замаскированное место, – объяснял зрителям Егоров. – Мины направлены в ту сторону, где удобней будет посечь осколками цели. Курт с Василием привели их в готовность, убрав удерживающие запалы скобы. Посмотрите, эти мины на ножках и так видно плохо, а известкой их покроем, так они и вовсе не заметные станут, огня и дыма-то от фитилей нет. Всё! Ждём появление неприятеля столько, сколько будет нужно! – Алексей оглядел притихших командиров, внимательно всматривающихся в цепочку установленных деревянных щитов. – Обоз подошёл к месту подрыва. Давай, Курт! Всем пригнуться! Оружейники резко дёрнули за шнуры, и в ста шагах, в том месте, где была «дорога с неприятельским отрядом», грохнули два взрыва. – Можно! – кивнул главный оружейник, и по команде ротного все бросились к месту подрыва. Увиденное впечатляло! Группа установленных щитов была вся покрыта пробоинами и выщерблинами. В досках застряла металлическая обрезь, дробь и картечины. Люди ходили от одного к другому, качали головой и выковыривали из них металлическую начинку от мин. – Задний взрыв слишком широко ударить, – качал головой Шмидт. – Угол получится большой, много дробь мимо щит пройти. – Да ладно, не ворчи, – усмехнулся Алексей. – Назад ведь почти ничего не вылетело, просто веер разлёта осколков очень широкий вышел. Подумай просто, как тонкую, ударную стенку у мины лучше ладить. Может, там боковые стенки формой как воронку сделать? В любом случае, в общем-то, всё очень хорошо получилось! Второй участок для испытания направленных мин сделали у заросшей опушки ближней рощицы. Пионеры укрепили свои снаряды винтами прямо на деревья и так же их рванули по команде Егорова, изображая тем самым подрыв неприятеля из засады. Всё! Новые направленные мины с этого момента вставали на вооружение роты. Оставалась только небольшая доработка, и при наличии времени, нужных компонентов, а также умелых рук их можно было сделать столько, сколько было нужно. – Вашбродь! Там высокое начальство пожаловало, – доложился вестовой из второй полуроты. – Господин прапорщик за вами послал. Говорит, беги скорее, веди командира сюды, а то цельный полковник с премьер-майором на наш полигон заявились! – Вот как?! – Алексей оставил оружейников отвечать на вопросы унтеров, а сам заспешил на ту полевую часть полигона, где вторая полурота Хлебникова оттачивала искусство егерского боя. Через полверсты за холмом и поворотом оврага открылось поле, где на глазах у стоящих неподалёку зрителей стрелковая цепь по команде молоденького прапорщика стремительно сломалась, рассыпалась, а уже через минуту образовала равносторонний квадрат с ощетинившимися остриями штыков. – Выше штык, выше! Под углом его ставь и поддёргивай слегка! – слышался крик командира. – Макарыч, выведи одного из цепи и соседей у него чуть в бок растолкай. Во-от, поглядите, что будет, если пару всадников в центр каре втиснется! Раненых растопчут и вам всем спины посекут! Около конвойного казачьего десятка стояло две фигуры в офицерских мундирах. Подбегая, Лёшка узнал обоих. – Ваше высокоблагородие, здравия желаю, господин полковник! – вытянулся он перед высоким штаб-офицером. – Здравствуйте, господин премьер-майор, – вежливо кивнул он его спутнику. В качестве гостей здесь был сам главный армейский интендант Филиппов Яков Семёнович и куратор Егорова барон фон Оффенберг. Вот он, тот, кого он так долго ждал и кто действительно мог решать здесь вопросы! – А я уж думал, ты новое звание получил, в кавалерство вступил, георгиевский крест из рук самого командующего нацепил, теперь даже можно и о прямом начальстве своём забыть? Я уже со вчерашнего дня в Бухаресте, капитан, неужто не знал?! – грозно сдвинув брови, проворчал Генрих Фридрихович. – Никак нет, ваше высокоблагородие, ну что вы такое говорите! – Алексей аж покраснел от этой подколки своего начальника. – Я вас очень сильно ждал, вы же ведь сами знаете, без вас тут ничего просто так не решается! – и скосил глаз на ухмыльнувшегося интенданта. – Шучу, Алексей! – рассмеялся полковник и неожиданно по-простецки крепко обнял Лёшку. – Рад за тебя, поздравляю. И с капитанским чином, и с высокой наградой! По праву всё заслужил. А мы вот решили сами вас с господином главным интендантом навестить. Тебя-то ведь не дождёшься, – и он легонько толкнул локтем Лёшку. – Ты ведь по понедельникам только привык господина Денисова с его заместителем в штабе своими постоянными просьбами мучить? Барон, как обычно, был энергичен и весел, и Егоров понял, что он действительно соскучился по этому обаятельному и умному, такому русскому барону. – Ну что, показывай нам, на что столько свинца, пороха, огнепроводного шнура и всякого прочего военного имущества тратишь? Сейчас Яков Семёнович с тебя за всё-о здесь спросит. Вовек не рассчитаешься своим капитанским жалованьем! Так ведь, господин майор? – Генрих Фридрихович озорно подмигнул интенданту. Тот только лишь молча покачал головой в ответ и что-то там такое невнятное про себя пробурчал. – Тут нам всё понятно, это, как ты мне в своё время объяснял, у тебя тот полигон, где вы отрабатываете полевой егерский бой, – продолжал напористо барон. – Ну что сказать, полурота прапорщика работает слаженно, построения у неё быстрые и уверенные. Дальше куда? – Здесь поблизости мы вот только что новый построили, – объяснял, отводя в сторону гостей Егоров. – Он нам нужен для наработки навыка взятия полевых укреплений. Две недели мы его своими силами ладили. Сам он, конечно, небольшой, всего-то на один плутонг нам его хватает, и то больших трудов стоило, чтобы здесь возвести. Вот, сами поглядите! За холмиком гостям открылась большая площадка, где стоял обычный ретраншемент или полевой редут с типовым небольшим рвом, с валом, насыпными земляными укрытиями для стрелков и для артиллеристов. Второе и четвёртое отделение в это время стояло перед командиром первой полуроты, который им что-то горячо объяснял, энергично при этом жестикулируя. – Разобрались в строю! Быстро! Быстро! – послышалась команда подпоручика, и перед подошедшими офицерами уже стоял ровный строй егерей. – Ваше высокоблагородие, сборный плутонг получает замечания после учебного штурма укреплений! Доложился подпоручик Гусев! – Сергей лихо козырнул и отошёл чуть в сторону. – Здорово, егеря-молодцы! – гаркнул полковник, оглядывая, замерший по стойке смирно солдатский строй. – Здравья желаем, вашвысокоблагородий! – слаженно грохнул ответ. – О, видно, что плутонг особой роты егерей мне здоровья желает, не то что крепостные инвалиды или комендантские зазнайки. Кусты от крика трясутся, орлы! – улыбнулся полковник. – Ну что, подпоручик, покажешь, чему сегодня своих солдат научил? – Так точно! – отозвался Гусев. – Разрешите выводить плутонг на позиции? – Ну, выводите, – кивнул фон Оффенберг, отходя с майором чуть в сторону. – Вашбродь, разрешите мы им с огоньком и громом штурм укреплений покажем? Пусть поглядят? Пару-тройку настоящих гренад издали вовнутрь закинем, и у меня ещё пяток учебных с их шумихами остались, – спросил разрешение у командира роты Гусев. – А давай, – махнул тот рукой. – Только осторожнее с боевыми, и не увлекайтесь там шибко! – Егоров, чего вы там шепчетесь, пошли к нам, пусть сами показывают, чему там научились! – позвал Генрих Фридрихович, уже занявший с интендантом самое удобное место на возвышенности. По приказу подпоручика несколько егерей выбежали из строя и что-то подправили на укреплениях. Наконец всё было готово к демонстрации. – Плутонг к бою! Штыки надеть! – громко выкрикнул Гусев. – Россыпным строем, звеньями, вперёд! Два с половиной десятка егерей быстро разобрались по полю, изображая стрелковую цепь, где возле каждого штуцерника было по два, а то и по три солдата с фузеями. Плутонг начал свою атаку. Бах! Бах! Бах! Бах! Первыми ударили за три сотни шагов выстрелы из штуцеров. Прошло всего несколько секунд и вот к ним уже присоединились хлопки из гладкоствольных фузей. – Ура! – разнёсся русский боевой клич на поле. Бум! Бум! Бум! Закинутые с расстояния семи десятков шагов ременной пращей, внутри укреплений сработали боевые гренады. Волна атакующих стремительно подкатила ко рву, а в сторону стрелковых и артиллерийских оборонительных позиций вылетели учебные гренады. Бан! Бан! Бан! Раздались чуть тише, чем у боевых, хлопки их шумовых зарядов, и плутонг перевалил через вал с фашинами. Отличаясь от всех прочих, грохнул выстрел из картечного тромбона. За ним ещё с десяток пистолетных хлопков, и вскоре всё стихло. – Ну всё, что ли, можно идти, не пристрелят твои по ошибке? – спросил Алексея полковник и, не дожидаясь ответа, пошёл скорым шагом ко взятому егерями ретраншементу. Плутонг, сделав своё дело, стоял в сторонке, с интересом наблюдая, как высокое начальство, преодолев ров и рогатки, забирается на вершину вала, а затем перепрыгивает через развалившиеся корзины и посечённые осколками щиты. Порезвились егеря знатно. Всё вокруг было побито осколками и дробинами. На разбросанных дощаных щитах, изображающих обороняющегося неприятеля, виднелись многочисленные пулевые пробоины и порезы от ударов штыками. Вокруг пахло сгоревшим порохом, а от пяти лежащих внутри укреплений учебных гренад выходили струйки чёрного и едкого дыма.