Алексей слышал. Обгоняя его, со штыками наперевес бежали за отходящими в степь турками его егеря. А там, где сейчас была полурота Радована, шел ожесточенный ближний бой. – Батальо-он, сто-ой! – крикнул он, подняв вверх штуцер. – Стоять все! Я кому сказал?! В колонну по десять становись! Положение было угрожающее. Опрокинь турки правый фланг русских, они потом ворвутся наверх укреплений холма и займут его весь безо всяких трудностей. Ибо кроме канониров да боковых полурот там сейчас, по своей сути, никого из защитников-то уже и не осталось. Все они ушли вместе с батальоном в контратаку на наступающего по центру противника. Надо было отдать должное, турецкий военачальник, который спланировал эту атаку, был очень хорош! «Как же ловко он раздергал наши силы!» – с досадой думал Лешка, оглядывая выстраивавшихся в колонну егерей. – Быстрее, быстрее, братцы! «Бум! Бум! Бум!» – ударили пушки на правом фланге. – Неужто канониры успели свои орудия развернуть? – удивленно протянул Гусев. – Сейчас посмотрим! – бросил отрывисто Егоров. – Братцы, неприятель атакует наш незащищенный правый фланг. Слышите?! Это бьется третья полурота. Их там совсем мало. За мной, егеря, поможем нашим ребятам! Колонна батальона ринулась за своим командиром. Первая волна атакующих турок отхлынула вниз, сбитая осколками гренад, и тем самым дала вновь перезарядиться полуроте. Погомонив возле рва, подгоняемые командирами янычары опять устремились вверх по склону. – Рота, огонь! – крикнул Радован. Вслед за ружейным залпом по наступающим вдруг ударили картечью три орудия. – Братцы! Наши канониры пушки развернули! – крикнул Егорка. – Держимся, робята! Совсем скоро подмога придет! Около пяти сотен турок, оставляя на склоне неподвижные тела, приблизились вплотную к русским укреплениям. Еще один бросок – и они ворвутся на позиции зеленых шайтанов! – Ура-а! – донесся клич со стороны реки. Заходя во фланг неприятелю, от берега, блестя штыками, спешила Пятая учебная рота. В первых ее рядах со штуцером наперевес бежал, прихрамывая, капитан-поручик Самойлов. – Ура-а! – со стороны степи, уже с другого фланга, по османам вдруг ударила батальонная колонна. – Наши, наши подоспели, вашбродь! – прокричал восторженно Опарин. – Рота, в штыки! Вперед! Ура! – и из укреплений вместе с канонирами выскочили егеря Третьей роты. Зажатые со всех сторон турки не выдержали натиска русских и, бросая оружие, устремились в сторону вала, а потом и дальше к сгоревшей деревне. – Стоять! Не преследуем! – остановил своих солдат Егоров. – Всем назад, на холм! Командирам расставить своих людей по местам! А на холме уже трещали выстрелы. Первая полурота капитана Кулгунина встретила залповым огнем наступавших с левого фланга, от оврага, турок. Их командир явно передержал своих людей в надежде, что русские оттянутся и с этого фланга. Первый натиск противника был отбит, а потом к защитникам подоспели и основные силы батальона. Оставив сотню тел на южных скатах холма, турки отошли и отсюда. – Всем осмотреться! – крикнул Егоров. – Раненых и убитых вынести к берегу, боекомплект пополнить, укрепления поправить! За дело, братцы! Рассвет уже совсем скоро! Действительно, небо с востока начало сереть, и в предрассветной мгле постепенно стали проступать окрестности. Все подступы к холму были усеяны телами убитых и раненых. Всюду валялось оружие и части амуниции. Многие рогатки были свернуты или вовсе поломаны. – Ваше высокоблагородие, с северного и южного ската фугасы на месте, нетронутые, – докладывал Афанасьев. – С того, что к деревне ближе, ребятки из боевого охранения так ведь и не успели их подорвать. Сами знаете, вырезали их всех ироды, – вздохнул главный оружейник. – А вот со стороны оврага даже и без них вовсе обошлись. Те, что у меня в запасе пять больших остались, может, я опять на западное направление выставлю? – Ставь, Василий, – согласился подполковник. – Часика два, может, три пройдет, и турки, я думаю, оправятся, а потом опять на нас полезут. Нам еще хотя бы один их штурм пережить, пока сюда весть о переправе дивизии не дошла. Так что крепим оборону и готовимся к новой атаке. Возле холма со всех сторон копошились солдаты. Поправлялись заграждения, в сторону относили трупы и раненых турок. Сердобольные поили страждущих водой и даже помогали перевязать раны. Горячка боя прошла, и прежней ненависти, жажды убивать врага у людей уже не было. Да и враг этот был сейчас так жалок. Пара десятков пионеров закладывали новые фугасы на подступах со степи. От реки вверх тянулась вереница солдат с ведрами в руках. Интендантские расстарались и переправили через реку только что сваренную кашу. Обратно на своих запорожских чайках казаки вывозили на тот берег раненых и убитых. Все были при деле. Подполковник Егоров вот уже более получаса напряженно оглядывал дальние подступы в подзорную трубу. – Матвей, Афанасьева ко мне! – наконец отрывисто бросил он. – Сию минуту, ваше высокоблагородие, – отозвался вестовой и кинулся к лестнице. – Сержант Афанасьев по вашему приказанию прибыл! – перед командиром вытянулся старший всей оружейной и стрелковой службы батальона. – Василий, подь сюда, – Алексей поманил его к себе. – На-ка вот трубу и погляди во-он туда. Видишь, где копошатся турки? Сержант кивнул и прижал ее зрачок к глазу. – Ох ты как! – проговорил он удивленно. – Так они ведь пушки выкатывают. Одна, вторая, третья, – считал он вдали орудия. – Ровно дюжину я насчитал там, Алексей Петрович, – Афанасьев оторвался от трубы и посмотрел с тревогой на подполковника. – Хорошие пушки, ваше высокоблагородие. По виду они на те, что мы здесь захватили, очень похожи. – Да, это они и есть, – кивнул Алексей. – Не те неповоротливые османские, которым бы только на крепостях неподвижно стоять, а новой французской системы, которые позволяют их расчетам катить эти орудия среди боевых порядков и вести частый огонь. Сам, небось, помнишь, как мы такие в первую кампанию в засаде выбивали. А их ведь еще и улучшили с тех пор. Думается мне, что неспроста их сейчас топчу выставляют в версте от наших позиций. Совсем скоро нужно будет ждать общего штурма, и эти орудия поддержат наступающих своим огнем. Не мне тебе рассказывать, что здесь будет, если двенадцать отменных пушек накроют нас роем картечи. Голову мы не сможем поднять, а вот колонны янычаров в это самое время на приступ пойдут. Все понятно? – Так точно, ваше высокоблагородие, понятно, – вздохнул Василий. – Штуцеров дальнего боя вот только у нас маловато. Пять длинноствольных италийских из Ломардии. Три для испытаний нам Юрий Горюшкин из тульского казенного завода оставил, да два особенных Курт через вас передал. Ну и та еще огромная, старинная, османская пищаль, которую полдня заряжать нужно, тоже вроде как есть. Хотя толку от нее, конечно, мало. А это десять дальних выстрелов на самом пределе дальности. Почти что на тысячи шагов. И с о-очень медленной перезарядкой. Афанасьев, вглядываясь вдаль, уже что-то прикидывал в уме и напряженно обдумывал. Алексей ему в этом не мешал. – Пока вести огонь рано, Ляксей Петрович, – наконец проговорил он. – Тут на прикидку с полторы тысячи шагов до пушек будет. Совершенно бесполезное дело в них бить. А вот коли они на рубеж в тысячу выйдут, уже можно начинать и постреливать, да и то вряд ли попадем. Более-менее уверенно только лишь с восьми сотен шагов такое возможно. – Годится, – кивнул Егоров. – С этой дистанции они только и могут по нам ядрами бить. Для нас это, конечно, болезненно, но не страшно. Страшно, если турки свои пушки на шесть, пять сотен шагов к нам подтянут. Тут они уже дальней картечью сыпанут, и чем ближе, тем их стрельба будет опаснее. – Понял я, Алексей Петрович, – покачал головой сержант. – Мы постараемся сделать так, чтобы если они даже и подкатили к нам свои пушки, то шибко бы на них нервничали. Собьем мы топчу прицел! – Ну вот и ладно, – кивнул подполковник. – Собирай своих лучших стрелков, Василий, ставь им сам задачу, и выбирайте лучшую позицию. Эту трубу ты оставляй у себя, будешь по ней вести наблюдение и управлять огнем своих штуцерников. – Спасибо, ваше высокоблагородие, – поблагодарил подполковника сержант. – Сгодится такая вещь, а вот стрелков я, с вашего позволения, как раз здесь, на крыше форта, расставлю. Тут ведь самое высокое место во всей округе и отседова нам же и сподручнее будет бить по дальней цели. Да для них оно уже привычное, отсюда же многие работали. – Действуйте. Занимайте позиции там, где вам нравится, – согласился Егоров. – Сергей Владимирович вам препятствовать в этом не будет, – кивнул он на главного квартирмейстера. Вдали на безопасном расстоянии выстраивались штурмовые колонны турок. Там шло шевеление, скакали во все стороны вестовые, реяли знамена и бунчуки. Противник, как видно, решил продавить оборону русских по центру, потому как, в отличие от этого главного направления, на флангах сейчас выстраивались лишь небольшие отряды. Османские канониры, не дожидаясь движения своих колонн, начали выкатывать свои пушки вперед. По паре десятков топчу впряглись в постромки и теперь толкали вперед пушки за их колеса и лафеты. По несколько человек катили какие-то тележки с ящиками и несли за спиной большие ранцы. – С зарядами идут! – кивнул вдаль Гордей, пристраивая свою длинноствольную винтовку на мешок с песком. – Хорошо подготовили их хранцузы, все при себе, аккуратненькое. Ну-ну, давайте. – Внимание стрелкам! – крикнул Афанасьев. – Расстояние до цели – восемь сотен шагов. Ветерок слабый, дует от моря с левой руки. Стреляем по одному, чтобы я мог поправить. Ваня, Ковалев, бей первым по средней пушке из своей дурынды! Здоровяк кивнул и прижал к плечу приклад огромного крепостного винтовального ружья. «Бам!» – громыхнул выстрел. Стрелка аж отшатнуло назад, и он непроизвольно поморщился. Плечо у капрала болело от такой сильной отдачи. – Не видно ничего! – мотнул головой Афанасьев. – Метиться лучше нужно, увалень! Только заряд впустую потратил! Вот теперь заряжаться замучишься. Пять итальянских штуцеров, к стрельбе товсь! Первым бьет Велько, за ним Лаптев Ваня и уже потом дальше все остальные, слева направо. Велько, к стрельбе готов? Огонь! «Бам!» – хлопнул длинноствольный штуцер, а Василий напряженно вгляделся через подзорную трубу вдаль. – Впустую! Ну что же вы так мажете-то, братцы?! – Далеко очень, – проворчал серб, втискивая обернутую кожаным пластырем пулю в ствол. – Попробуй-ка сам суметь со стольки-то шагов, да еще и с первого раза попасть! – тяжко вздохнув, он начал вколачивать и дальше пулю своим деревянным молоточком. – Лаптев, целься точнее! – скомандовал сержант. – Повторяю: все бьют в серединную пушку. Готов? Огонь! «Бам!» – хлестнул новый выстрел, и Афанасьев аж притопнул ногой! – Есть! Есть попадание! Молодец, Ванька! Прямо в бокового канонира угодил, в того, что справа за лямку тянул. – О как! – удивился стрелок. – Выходит, что пулю вправо шибко уводит. Братцы, похоже, что ветерок маненько всю линию сбивает! Вы левее на треть пальца прицел свой берите! Из последующих трех выстрелов «итальянцев» еще одна из пуль сбила канонира у орудийного колеса, остальные же прошли мимо. – Тульские штуцера, товсь! – скомандовал Василий. – Крылов Яков, огонь! Мимо, Яшка! Мартын, огонь! Есть попадание! Прямо за пушкой кто-то шел, а потом руками взмахнул и на землю кулем рухнул. Значится, верный прицел был у Мартына! Гордей, огонь! Есть попадание! Опять пуля чуток направо ушла, тот топчу, что за вожжу тянул, упал и вот теперь на земле крутится! – Двое, кто с Куртовыми штуцерами, то-овьсь! Катышев Сема, огонь! Мимо, Семен, мимо! Мальцев Афанасий, огонь! Бам! Ствол штуцера аж взбрыкнул сильной отдачей у невысокого, хмурого егеря. – Есть, Афоня! – воскликнул сержант. – Молодца! Уложил того, что прямо за пушкой шел. С пустыми руками он там был, а значится, что не меньше чем в чине наводчика в расчете числился. Заканчиваем перезарядку, братцы! – крикнул он своей команде. – Как пуля у вас ложится, уже всем вам понятно, да и пушки чуток ближе к нам подкатили. Теперяча переносим огонь правее. Поглядите на ту орудию, в которую вы раньше стреляли, она сейчас совсем остановилась, а среди ее прислуги там какая-то сумятица идет. Это уже хорошо. Нескоро еешные канониры с духом-то соберутся! Так что целимся вернее, робята. Кудряш, видать, еще будет долго заряжаться, так что мы его не ждем, итальянские штуцера, то-овсь! Хлопали выстрелы с крыши форта, а стрелковые роты, пионеры и канониры батальона готовились к бою. Колонны турок шли с барабанным боем ровным, мерным шагом, здесь явно чувствовалась подготовка европейских советников. На отсчете в восемь сотен шагов с холма ударили пять полевых орудий. Три ядра отрикошетили от земли или ушли мимо, но вот пара чугунных шаров влетели прямо в самый центр строя, разрывая и ломая по пути людей. – Семь сотен шагов, шесть! – отсчитывал расстояние до неприятеля Гусев. – Штуцера, залпом огонь! – крикнул Егоров. И сотня винтовальных стволов ударила по передним шеренгам. Цели были крупными, и промахнуться здесь было тяжело. На землю упали практически полностью две первые шеренги во всех трех наступающих на холм колоннах. Пробитые бреши от ядер в них тут же замещались новыми людьми, и вперед, в атаку шли уже опять плотные шеренги. Восемь пушек турок встали в шести сотнях шагов и ударили по холму ядрами. Ближе подкатиться к нему топчу не решились. Они и так потеряли часть своих людей, а четыре расчета и вовсе установили свои орудия на пределе дистанции и теперь били навесом непонятно куда. «Дум-дум-дум… дум-дум-дум!..» – били османские барабаны, задавая ритм шага колоннам. Скандируя и издавая воинственный клич, турки приблизились на дистанцию огня из гладкоствольных фузей и фальконетов. – Три сотни шагов до цели! – крикнул Гусев. – Огонь! – скомандовал Алексей. Раздался громовой залп, и весь холм покрылся черным пороховым дымом. Чуть позже в гущу наступающих ударила и картечь. Сотни убитых и раненых рухнули на обагренную кровью землю. Голову наступающих колонн словно бы срезало. Уцелевшие враз смолкли и начали пятиться назад.