– Постараемся, Алексей Петрович, – улыбнулся капитан. – Кому же это охота, чтобы его худыми словами склоняли. Так что будем всемерно поторапливаться. Колонна шла без остановки до самого позднего вечера. Три часа дал своим солдатам на отдых и ужин командир батальона. А потом вновь погнал их скорым маршем на юг. Перед Березанским лиманом конный дозор егерей наткнулся на казачий разъезд из Второго донского полка. В темноте служивые чуть было друг друга не перестреляли. Выручило здесь только то, что обе стороны расслышали знакомые матерки и ругань. Уже через час вестовой от подпоручика Осокина докладывал Егорову обстановку – полки дивизии Суворова расположились лагерем у деревни Каменка. Сам командующий находится тут же. Турки стоят от них в пяти верстах и перекрывают дорогу, ведущую на юг к крепости Очаков. Больших сражений пока что между войсками не было. Происходили только лишь мелкие стычки дозоров и перестрелки. – Ваше превосходительство, батальон выполнил поставленную перед ним задачу! Мы продержались двое суток! – докладывал командиру дивизии Алексей. – Разрешите получить указания к дальнейшей службе? – Молодец, Егоров! – Суворов порывисто обнял за плечи подполковника. – Оттянул османов на себя, дал нам на бережок заскочить! Очаков в сорока верстах к югу, басурман собьем с позиций и завтра же перед крепостью окажемся! Много ли людей потерял? Понимаю, что непростое дело было, против кратно превосходящего противника пришлось вам держаться! Может и далее батальон в строю быть или же за Буг его отводить, дабы вам укрепиться? – все сыпал вопросами генерал. – Сорок девять человек пали на поле боя, девяносто два находятся в лазарете, – наконец смог ответить подполковник. – Батальон свою боеспособность не потерял, мы готовы и дальше сражаться, ваше высокопревосходительство. Только бы немного отдохнуть людям, после сражения всю ночь сюда скорым маршем шли. – Молодцы! – воскликнул Суворов. – Веди меня к своим людям, хочу им лично свою благодарность выразить! По поводу отдыха, коли вы при дивизии остаетесь, то много я вам его не обещаю. Намерен после рассвета дать два часа на сборы, да и ударить по туркам, чтобы путь на крепость открыть. А там как Бог даст, может, и наша армия с Елизаветграда сюда поспешно подойдет, так сразу и на штурм двинем. Никак нам нельзя туркам время давать, чтобы они оправились. Ударил врага крепко, пошатнулся он, так добей его со всей решительностью! Выстроенный поротно батальон застыл в шеренгах на главной сельской улице. Суворов прошелся вдоль всего строя, вглядываясь в лица солдат и офицеров. – Орлы, богатыри, глаза так и блещут! – воскликнул он. – Поставь неприятеля – так пулей его пробьют, мало пули – штыками мундиры порвут! Отважно вы бились, братцы, на Буге, не посрамили славы русских чудо-богатырей! За то вам великий почет и благодарность! Там, в пяти верстах от нас к югу, сидят в степи турки и ежатся от страха, потому как знают басурмане, кто к ним пришел! Братцы, нам надлежит разгромить неприятеля в полевом сражении, а потом выйти к очаковским бастионам и взять их решительным приступом. Для русского солдата нет несокрушимых твердынь, всякая ему по силам! Вам три часа сна, потом барабаны – и в цепь! Покажите, как могут драться русские стрелки-егеря! Слава матушке-императрице, слава России и ее воинству! Ура! – Ура! Ура! Ура-а! – ревели шеренги батальона. Из сельских хат и от бивуачных костров выскочили солдаты и похватали ружья. – То волкодавы рявуть, – успокаивали служивых унтера. – Ляксандр Васильевич их за службу благодарит. Ну вот куды вы все повыскакивали?! Ложитесь уже, баломошные, скоро с рассветом барабаны общую побудку пробьют. – И чего только народ будят, – ворчали те, укладываясь обратно возле костров. – Можно же тише-е крикнуть, нет ведь, ряветь им надо, как будто бы они в атаку на турку пошли. Весь сон честному воинству сбили. – Неприятель не принял боя в открытой степи и, прикрываясь своими заслонами, отходит к Очакову! – освещал обстановку перед командирами подразделений на большом совете Александр Васильевич. – Казачки проспали его отход, и теперь, чтобы насесть на хвост туркам, нам надобно совершить скорый марш. Основные войска далеко, я загодя послал его светлости рапорт с докладом об обстановке и теперь жду от него ответа. Медлить нам никак нельзя, господа, – обвел он взглядом собравшихся офицеров. – Самое лучшее было бы истребить войска противника здесь в полевом сражении и не дать ему укрыться за стенами. Численное превосходство турок меня не страшит, мы и меньшими силами большего достигали. Против наших семи тысяч у него пятнадцать, но он слабее духом и весьма нерешителен. Приказываю начать преследование немедленно! Вперед выдвигается наша конница и егеря. Общее командование авангардом я возлагаю на полковника Остен-Дризена. – Батальон, стройся! – разнеслась команда над дальним пустырем, где егеря-волкодавы разбили бивуак. Солдаты, разбирая из пирамид свои ружья и дожевывая на ходу сухари, спешили встать в ротные шеренги. – Братцы, нам поручено идти за конницей на юг для преследования отходящих турок, – объяснял поставленную задачу своим людям Егоров. – Неприятель вот уже пять часов как покинул свой лагерь и успел от нас хорошо оторваться. Наше дело, будучи передовым авангардом дивизии, сбить его заслоны, настигнуть и задержать до подхода основных сил. Понимаю, что все вы устали, ведь и так уже четвертые сутки не имеете отдыха и сами только что с марша. Но нужно, братцы, идти. Нужно зацепить турок и не дать им уползти в свою нору. Порядок следования у нас прежний. Дозорная полурота разбивается на звенья и десятки и ведет разведку, а также несет боевое охранение. Стрелковые роты идут по дороге, головная – Первая, за ней прочие по порядку и замыкающей идет Четвертая. Батальон, в походную колонну становись! Напра-аво! – длинный строй колыхнулся и повернулся лицом на юг. – Начать движение! – скомандовал подполковник. Дозорная полурота рассыпалась по мелким подразделениям. Пара десятков ее егерей вскочили на коней и ускакали вперед, а все остальные, разбившись на пятерки, разбежались боковыми охранениями. – Как так, ну как наши отход такой массы войск проморгали? – с досадой проговорил Живан, кивая на огромную, всю в костровых подпалинах поляну. – Это ведь не шесть-семь сотен солдат, а целых пятнадцать тысяч здесь стояло! Вон сколько они имущества побросали! – показал он на застывшие без лошадей телеги, повозки, сваленные в кучи груды бочек и какой-то рухляди. – Чай уж не дураки турки, – ответил ему Егоров. – Тоже ведь учатся воевать, и полководцы у них есть грамотные. Ночью они оцепили все подходы конными постами. Большие дозоры пустили вокруг, а в самом лагере множество костров зажгли. Казачки получили ночью по зубам при наскоке и обратно к Каменке откатились. Доложились начальству, что неприятель на отдых большим лагерем встал и костры палит. Ну и про то, как они славно с ним порубились, тоже, видать, рассказали. А уже утром выяснилось, что турок-то и след простыл. Плохо то, что они свои тяжелые арбы побросали, теперь налегке уходят. Сейчас одна надежда, что их на марше наша конница придержит, не то они действительно под защиту крепостных орудий уйдут. Впереди послышалась заполошная стрельба, а по дороге к колонне егерей подскакал вестовой от дозорных. – Ваше высокоблагородие, подпоручик Осокин послал к вам доложиться! – крикнул рядовой, спешиваясь. – Впереди казаки с драгунами в бой с турецким заслоном ввязались. Там дорога между двух холмов и рощицы идет. Вот они по два орудия на тех холмиках поставили, а сам путь повозками и всякой всячиной завалили. Их пехота с нашей кавалерией перестрелку ведет, и там, у рощи их конница маячит, но вперед пока что она не лезет. Тот господин полковник драгунский, что к нам на выручку намедни приходил, теперь от нас вспоможения ждет. Батальон разворачивался в цепи позади спешенных драгун и гарцующих на конях казаков. И те и другие палили в сторону большого завала, из которого по ним постреливали турки. – Господин полковник, мы сейчас двумя своими ротами оттянем внимание неприятеля на себя, – пояснял командиру драгунского полка свой замысел Алексей, – а две другие мои зайдут на эти холмики с орудиями. Вы, главное, нас всемерно прикройте от конницы, сил ведь для того, чтобы построить плотное каре, у нас не будет, коли прорвутся к егерям всадники, так очень не сладко им в поле придется. – Хорошо, подполковник, – кивнул командир драгунского полка. – Мы будем прикрывать вашу атаку на дорожный завал, а казаки возьмут на себя те фланги, где вы на холмы полезете. Не переживай, не дадим османской коннице резвиться, вы, главное, их пехоту выбейте. – Выбьем, не сомневайтесь, Александр Карлович, – улыбнулся Егоров и пошел к егерской цепи. Каждый из стрелков в зеленых мундирах знал свое дело. Сноровка ведения боя россыпным строем оттачивалась годами. Фузейщики работали парами или тройками при штуцернике, прикрывая друг друга. Две сотни егерей приблизились к завалу, ведя частый огонь. «Хитрая пуля» с выемкой на ее тыльной части позволяла поражать цель уже с трех сотен шагов, а вот с двух она была совсем точной. Турки палили часто и впустую. То один, то другой их солдат падал пораженный среди баррикады из повозок, бревен, мешков с землей и разного хлама. Орудия с холмов били ядрами, но по такой россыпной цели попасть было очень непросто. Командир заслона, осознав всю опасность своего положения, решил бросить в бой свою конницу. Всадники вылетели от рощицы и, настегивая своих коней, подскакали к месту боя. – Кавалерия по центру! – крикнул Гусев. – Идет рысью прямо на нас! – Даем залп и все отходим назад за драгун! – скомандовал подполковник. Цепь егерей окуталась облачками от выстрелов, развернулась и бросилась под защиту своей конницы. Драгуны ударили в наступающих из своих карабинов и, выхватив сабли, кинулись в сечу. – Хорошо! Все идет так, как и рассчитывали! – крикнул Милорадовичу Алексей. – Мы вытянули на себя их конницу. Теперь первой и второй роте осталось только лишь взять холмы с пушками без опасности быть вырубленными. Именно в этот самый момент егеря двух рот, скрытно сосредоточившись у холмов, стремительно преодолели расстояние до рубежей неприятеля и под прикрытием огня отборных стрелков ворвались на них. В короткой рукопашной схватке турки были опрокинуты и, бросив свои укрепления, бежали в сторону Очакова. Развернув отбитые у неприятеля пушки, егеря ударили ядрами по османской баррикаде. Оборона всего укрепрайона у турок начала резко рушиться. Конница неприятеля, теснимая драгунами, развернулась и понеслась вспять. После удара третьего ядра, расколовшего, как орех, огромную арбу, бросили завал и его защитники. Скрыться удалось немногим. Обогнув холм, их секли саблями казаки, а позади накатывали развернутые сотни русских драгун. Половину турок порубили, около четырех сотен сдались в плен. – Славная победа, Алексей! – радовался Остен-Дризен. – Большой заслон неприятеля сбит. Теперь нам можно на марше смело турок за хвост хватать, а потом хоть до самого Очакова по прямой скакать. Я отправляю вестового к Александру Васильевичу в Каменку с рапортом, а потом туда же мы и всех пленных под конвоем перегоним. Если у тебя, Алексей Петрович, есть желание, так можешь и свою победную реляцию для генерал-аншефа передать. Отменно здесь твои егеря, господин подполковник, дрались, и мне после такого совсем даже не зазорно с вами славой делиться. С севера, откуда только недавно к турецкому заслону подошел русский авангард, показался небольшой конный отряд. Во главе его скакал офицер из штаба командующего дивизией. – Господин полковник, вам депеша от Суворова! – протянул Александру Карловичу запечатанный сургучом пакет прибывший секунд-майор. – Приказано его вскрыть немедленно! Полковник сломал печать и теперь читал текст, шевеля губами. – Как так, майор?! Я ничего не понимаю! Что это?! – багровея на глазах, воскликнул он в сердцах. – Почему нам отходить назад? Мы только что здесь разбили приличный заслон турок и теперь готовы преследовать его основные колонны! – Не могу знать, господин полковник, – холодно ответил штабист. – Мне только лишь велено передать вам сию депешу и проследить за выполнением указания командира дивизии, – взглянув по сторонам и понизив голос, он тихо произнес: – Их превосходительство и сам не в духе, сильно гневаться изволит. Ничего и никому он не объясняет, а только лишь бранится в своем шатре. Выход на марш всех полков отменили. А все после того, как от их светлости князя Потемкина гонец с эскадроном гусар к нам прибыл. – Читай, Алексей, – полковник протянул бумагу Егорову. Преследование неприятеля прекратить. Немедленно прибыть со всеми своими подразделениями в Каменку. Командующий четвертой дивизией второй императорской армии Генерал-аншеф Суворов А. В. Подпись, чернильный оттиск личной печати. – Вот дела-а! – протянул стоявший рядом командир Второго донского полка. – Сейчас бы самое оно бегущего турку да за вымя брать, а нам вон чего, откатываться назад велят! – Что поделаешь, господа, это приказ, – вздохнул Александр Карлович. – Мы с вами все люди военные, под присягой находимся, так что обязаны его выполнять. Я так думаю, что Александр Васильевич нам сам совсем скоро все лично объяснит. Колонна из двух конных полков и батальона егерей теперь пылила назад, в ту сторону, откуда она только что совсем недавно пришла. С собой на носилках егеря несли двух убитых и пятерых раненых. – За что же мы под пули только что лезли да робятки свою кровь за что проливали, чтобы потом обратно нам драпать? – ворчали егеря. – Чегой-то совсем не поймешь этих господ охфицеров! – Разговорчики! А ну быстро рот свой закрыли! – покрикивали унтера на солдат. – Нечего вам тут крамолу и панику разводить! – Конный отряд из Каменки прискакал, вот комендантские и рассказали, что с теми гусарами да с какой-то сурьезной бумагой важный охфицер сюды от их высокопревосходительства прискакал, – делился новостями всезнающий Егорка. – Вот после того-то и пошла команда срочно нам назад собираться. «Бум! Бум! Бум! Бум!» – громыхнули позади четыре взрыва. – Во-о, как грохочет! То пионеры те пушки подрывают, которые мы вот только что отбивали, – проворчал Мартын. – Я там, на холме, чуть было головы не лишился! Ядро всего лишь в двух вершках от башки пролетело. Так у меня аж хвост на каске от ветра вздыбило. – Хвост ему вздыбило! – проворчал капрал Пряхин. – Там Фадея пуля в живот ударила. Боюсь, не донесут его теперяча до Каменки. Ужас как мучится сердешный! – Да-а, нехорошо получилось, – вздыхали солдаты. – А ведь так все славно начиналось с этим наступлением на Очаков. Глава 7. Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу! – Мы в армии, господа офицеры, и обязаны исполнять приказание вышестоящего начальства! – злой Суворов нервно ходил по горнице той хаты, которую он занимал. – Вы думаете, что я сам рад этому стоянию?! Мы всего лишь в дневном переходе от крепости, а полевым войскам турок можем навязать сражение уже через несколько часов. Вернее, могли! – махнул он с досадой рукой. – Но приказ главнокомандующего – занять оборону и ждать подхода главных сил армии для начала ведения осады по всем правилам и артикулам военного дела. Комментировать сей приказ я не буду. А вот после отдыха и приведения подразделений в порядок своему авангарду поручаю начать несение дозорной и караульной службы. Вам, Александр Карлович, и вам, Богдан Семенович, – кивнул он кавалеристам, – надлежит не чураться заходить в конном порядке аж до самых стен Очаковских, разведывать там неприятеля и постоянно его беспокоить. А вот егерям я поручаю нести службу по ближнему охранению наших войск без большого удаления от укрепленного лагеря. Ибо места тут степные и все здесь в округе открытое, а вот ножками, если что, им от конных ну никак не удастся убежать. Все ли вам понятно, господа? – Суворов наконец-то прекратил метаться по горнице и остановился напротив командиров. – Так точно, ваше высокопревосходительство! – хором ответили те. – Вижу, как все вы расстроены. Понимаю вас прекрасно, господа. И сам я в таком же огорчении нахожусь, – сочувственно произнес Александр Васильевич. – Обидно упускать победу из рук, когда она так близка. Но ничего, обещаю вам, мы еще взойдем на стены Очакова. Его светлость тоже можно понять, не хочет он рисковать малой частью своих войск перед лицом могучего неприятеля, не усилив их всемерно и не подтянув припасы и артиллерию. Так что приказываю: все пустые разговоры немедленно прекратить и исполнять свою службу со всем должным старанием! – Есть исполнять службу со старанием! – вновь и уже слаженным хором ответили офицеры. – Ну вот и все, идите к своим солдатам, господа! – кивнул Суворов. – Больше я вас у себя не задерживаю. У вас есть два дня на отдых и приведение всех дел в порядок, а потом вы начинаете нести охранную и дозорную службу, как я только что здесь сказал. Солдаты копали рвы и насыпали валы перед дивизионным лагерем. Поверх насыпей расставлялись полевые орудия и готовились позиции для стрелков. Несколько близлежащих рощиц вырубили начисто, заготавливая в них дрова, рогатки и заграждения. Батальон Егорова в строительных работах по возведению укреплений никакого участия не принимал. После предоставленного двухдневного отдыха егеря приступили к охранной службе. – Хорошо хоть кухни вчерась сюда подошли, – негромко проговорил Варлам. – А то на сухарях да на припасе долгого хранения у меня уже кишки начали бунтовать. В брюхе жаркие баталии шли, аж за несколько шагов оттуда клич было слыхать. – Это да-а, тебя, Варлашка, в дозоры опасно брать, – усмехнулся Тихон. – Выдаешь ты напрочь турке нашу позицию. Вот скрадет он тебя, и не отведаешь ты кашки дяди Вани. – Да ладно тебе, – отмахнулся Варлам. – Четвертый день уже дозорим, а неприятеля все как не было, так и нет. Видать, не верит он, что мы на полпути к крепости ни с того ни с сего вдруг на месте встали. Да и конница наша тоже по степи ходит, под самые крепостные стены туркам наезжает и опасение на них великое наводит. – Да тише вы, балаболы, – шикнул на друзей лежащий рядом Федот. – Степь мне мешаете слушать! А ты, Варлашка, сеткой бы получше укрылся! Чего вот, как барыня, манерничаешь? Еще бы до самого мягкого места ее опустил!