— Тут? Еще кивок. — Как долго? — Навсегда. Его ладони оказываются на моих щеках. — Ты серьезно? — Да. Он качает головой. — Но ты хотела домой. — Я не могу вернуться, — я беру его за ладони, переплетаю пальцы с его. — Во-первых, я не могу вернуться и жить на Острове, ходить в школу, делать домашнюю работу, побывав тут. Теперь я знаю, что могу делать. У меня есть крылья. Не сейчас, — говорю я. — Но они есть. Его губы изгибаются. — Было бы неловко в школе. — Это была шутка, — я гляжу на него. — Нет, — говорит он, глаза блестят, и я понимаю, что ошиблась в Эребусе. Он красивый. Просто это не так очевидно. Он приятно выглядит, подкрадывается, и его красота ударяет тогда, как молот. — Ты сказала «во-первых». Какая еще причина? Я глубоко вдыхаю. — Я не могу вернуться, потому что то, к чему я хотела вернуться, не существует. Чего я хочу, чего я хотела, — исправляюсь я, — так это чтобы все было как раньше. Я и Бри — подруги навеки, стареющие на Острове вместе. И я хотела этого до того, как прибыла сюда. Этого я ждала. Но это уже пропало. Я просто не приняла это. — Ясно. — Думаю, тут я должна быть. Если ты позволишь. Если поможешь мне. Ты сказал, что это место было таким, когда ты получил его, но теперь оно твое. Ты можешь это изменить — должен изменить. — Я не хотел этого, — тихо говорит он. — Как и я сначала. Он смотрит на меня. — А теперь хочешь? — Я иду к этому. Он опускает взгляд, смотрит на мой рот, и мой желудок сжимается. Я не знаю, готова ли к этому. — Я не выбрала спальню, — говорю я, отпуская одну его руку, но сжимая другую, выводя его из комнаты в коридор. — Но я хочу окна. И двойную кровать, — я краснею, понимая, как это звучит. — Я не знаю, где взять одежду. — Лампады помогут с этим. Мои слуги, — уточняет он, когда я путаюсь. — Теперь и твои. Мне не нравится идея со слугами. Бри говорила, что хотела их. Интересно, сколько пройдет времени, чтобы я перестала сразу же думать о ней. — Твое пианино нужно настроить, — я киваю на него, пока мы проходим мимо. — Ты играешь? — спрашивает он. — Нет. А ты? — Иногда. — Сыграешь для меня? — Да. — Ты просто будешь давать мне все, чего я прошу? — говорю я. — Да, — он кивает. — Я не хочу давать тебе повод уйти. — Я захочу порой возвращаться, — говорю я, и он тут же мрачнеет. — Просто увидеть папу и Мерри, убедиться, что они в порядке. Увидеть звезды, солнце и море. Но ты мог бы ходить со мной. Я могу показать тебе мир смертных, — я представляю, как знакомлю Аида с Мерри и папой, и улыбаюсь. — И взамен ты можешь научить меня быть как ты. — Я не хочу, чтобы ты была как я, — тихо говорит он. Мое сердце болит, я сжимаю его руку. Мы идем до холла. Лампад не видно, и я не знаю, что попросить увидеть дальше. Я нервничаю, неуверенная впервые с возвращения. — Кори? Задай вопрос, — говорит Аид. — Какой? Он нежно разворачивает меня лицом к себе. — Вопрос, который все задают мне, приходя сюда. Задай его. О. Я думаю о девочках, рожденных с разницей в месяц, четыре года, как они держатся за руки в супермаркете. Я думаю о том, как они растут вместе, бегают в лес, делят кровати, мечты, надежды и тайны. Делятся всем. Я думаю о том, как много не видела и подвела Бри в этом. Я все еще не прощаю ее за то, что она сделала. Но я хочу, чтобы она не была мертвой. Правда, хочу. — Ты отпустишь Бри в мир смертных? Он широко улыбается, это удивляет так же, как его смех. — Я уже попросил Судьбы. Я обвиваю его руками, через миг он обнимает меня, его холодная щека прижата к моей. — Спасибо, — говорю я. — Я рискнул, — говорит он мне на ухо. — Я надеялся, что ты вернешься, думал, что ты предпочтешь, чтобы ее тут не было. И ты желаешь очень громко. Я смеюсь, его руки крепче сжимают меня, словно он пытается поймать смех, удержать близко. Он медленно отпускает меня. — Тебе нужно что-то еще? — спрашивает он. Я думаю. — Пока нет. Постой, — говорю я. — Семена. Мне понадобятся семена. Он взмахивает ладонью, ловит в воздухе золотой шар и бросает мне. Это один из плодов гранатов из сада. Он явно взял его до того, как сад разрушили. Я раскрываю его, насыпаю немного зернышек в свой рот. Он смотрит на меня, его глаза черные, пронизывающие. Голодные. — Ты пробовал его? Он качает головой. Я протягиваю гранат, и он поднимает его в моей ладони к своему рту. Когда он опускает гранат, его губы золотые. Теперь я готова. Он на вкус как лед, соль или бриллианты — что-то чистое и острое, блестящее. Это может вызвать жажду или утолить ее, купить армию, начать войну. И он сладкий, как мед, как новое начало.