Мегера мрачнеет. Она точно хочет заколоть его теперь. Фурии переглядываются. — Возвращайся, если он так хочет, — говорит Мегера, повернувшись к богу с серебристой кожей. — Но сейчас уходи. — Идем, — Алекто проходит ко мне, нежно обвивает рукой мою руку, уводит меня от Гермеса к моему гнезду одеял. Когда я сажусь, я вижу, что Гермес ушел. — Мы тебя успокоим, — говорит мне Алекто. Паника охватывает меня, я напрягаюсь. — Я в порядке. Я устала. Я плохо себя чувствую. — Побудь с нами, — говорит Мегера, и тон показывает, что это не просьба. Я помню ее лицо, зубы, когти. Хлыст в руке. Звуки, какие он издает. Я сцепляю дрожащие ладони на коленях, Тисифона и Мегера опускаются на мою кровать. Фурия со змеями на голове садится передо мной, Тисифона — сзади, а потом их ладони на мне. Алекто целует меня в висок, начинает перебирать мои волосы, нежно почёсывая мой скальп ленивыми кругами, снова и снова. Должна признать, это приятно. Покалывает. Дрожь холода и жара бегает по моей шее, расцветая на плечах, пока она распутывает мои волосы. Я расчесывала их пальцами каждый день, и я думала, что справлялась, но ощущаю, как ее ногти зацепляются снова и снова, а потом нежно разглаживают волосы. Я вытягиваю ноги, выгибаю ступни в наслаждении, глаза закрываются. Они открываются, когда Мегера берет в ладонь мою левую ступню, уверенно мнет пятку и носок, стараясь не поцарапать меня, а потом поднимается массажем по моим лодыжкам и голеням, вызывая у меня дрожь наслаждения. И, когда я привыкаю к двойному удовольствию на голове и ногах, Тисифона начинает водить когтем силуэты на моей спине, рисунки и слова на языке, который я не знаю. Они касаются меня не так, как друг друга, подстраиваются к моему человеческому телу. Делают меня единой с ними. Мегера смотрит на меня, и я улыбаюсь, прикрыв глаза. — В следующий раз будет лучше. Я так расслаблена их ладонями, что киваю, а потом понимаю смысл слов. — Что? Нет! — говорю я, убирая ноги от нее, отодвигаясь от Тисифоны. Змеи Мегеры вздрагивают от резкого движения и поднимаются, раскрывают пасти, шипя. Когти Алекто впиваются в мои волосы, и я вскрикиваю, вырываюсь, оставляя светлые пряди в ее пальцах. — Нет? — спрашивает Мегера. — Другого раза не будет, — говорю я, поднимаясь, глядя на них. — Я не могу так снова. Вы меня не заставите. — Но как ты научишься? — спрашивает Тисифона. Научишься. — Зачем мне учиться? — Чтобы ты присоединилась к нам. Фурии встают, создавая стену кошмаров. — О чем вы? — Потому ты тут, — говорит Алекто. — Мы ощутили твою силу. Она звала нас. — Я не пришла сюда, это было случайно. И у меня нет силы, — я отступаю на шаг. — Есть, — Мегера смотрит на меня, будто видит насквозь. — Большая сила, — она произносит слово, которое я не понимаю. — Что это означает? — спрашиваю я, голос дрожит. — Это привело тебя сюда. Это ты. Подобное зовет подобное, Вестница Смерти. Оракул так говорила. Я качаю головой. — Нет. Я — садовница. Я даю жизнь. Ращу. Не уничтожаю. Мой большой палец зудит, где я раздавила росток. — Ты сделаешь все верным для нас, — говорит Алекто. — Справедливость. — Нет, — повторяю я. — Ты как мы. Одна из нас. Потому ты тут. Алекто шагает ко мне, я отступаю на шаг, мотая головой. Нет, все не так. Не так. — Кори, стой, — рявкает она, как никогда еще со мной не говорила, пугая меня достаточно, чтобы я отодвинулась сильнее. Я тут же понимаю ошибку, желудок улетает, подо мной пропадает земля. Я вспоминаю, как земля раскрывается на холме Линкея, и я знаю, что упаду снова, и в этот раз камень разобьет меня. Но Алекто ловит меня, обвивая руками и крыльями. Я борюсь миг, а потом сдаюсь, испуганная и растерянная. Другие прижимаются ко мне, и я оказываюсь среди чешуи и перьев, холодной кожи. Меня гладят, и хотя я ненавижу их немного, приятно ощущать себя в безопасности. — Ты нужна нам, — тихо говорит Мегера, и я не знаю, должна ли слышать ее. Я могу притвориться, что не слышала. Я поворачиваюсь в объятиях Алекто, сквозь брешь в руках, телах и крыльях вижу точку на полу, где был росток. Великая сила, сказала Мегера. Я думаю о том, как пальцы покалывало, когда я коснулась ростка. Семена из кармана не должны были прорасти. Я не знаю, что это было, и я не знаю, как давно росток был там. В море было заклинание — не в море, в Стикс — и, как я указала Гермесу, семена не растут без хорошей почвы, солнца и воды. Но зернышко проросло. Предупреждение звенит в моей голове, пока я думаю, можно ли сделать это снова. Я хочу снова сделать это. 20 МЕСТНЫЙ Я просыпаюсь среди Фурий, наши конечности, волосы, змеи и крылья спутались. Рука Тисифоны, выбравшаяся из-под моей шеи, разбудила меня раньше, чем я была готова. Она шепчет на ухо, что принесет мне завтрак, целует мой лоб прохладными губами. — Сестра, — говорит она и уходит. И я вспоминаю все. Бри, охота. Гермес, росток. Вера Фурий, что я одна из них. Борясь с тревогой, я выбираюсь из их объятий, они уже не спят, следят за мной блестящими теплыми глазами. Я выдавливаю улыбку, выбираюсь из одеял и беру свечу, пару спичек в зубы, иду в пещеру-ванную. Когда я возвращаюсь, став чище, проснувшись чуть сильнее, переживая больше из-за грядущего дня, Тисифона вернулась. К моей радости, с ней Гермес. Он сидит, скрестив ноги, в нише Мегеры, вместе с тремя сестрами. Судя по тому, как они смотрят на меня — Мегера хмурится — я чему-то помешала. Снова. — Доброе утро, — кричит Гермес бодро. Его волосы идеальными кудрями обрамляют лицо, его белая туника чистая, серебристая кожа сияет здоровьем. Я понимаю, что на мне одеяние уже дольше трех дней, и мои волосы не спутались только из-за ухода Фурий прошлой ночью. «Становишься хищной, — говорит голос в моей голове. — Или Фурией, — звучит мрачный ответ». — Привет, — говорю я слишком громко, пытаясь заглушить шепот во мне. Они растерянно смотрят на меня, продолжают шептаться. Я смотрю на них, пока ему, четыре бессмертные головы склонены, говорят тихо и быстро, я ничего не слышу, хотя уши горят. И большой палец пылает и зудит там, где я раздавила росток. Я ожидаю, что он красный, с волдырем, но, когда смотрю, он обычный. Когда я тайком проверяю участок камня, где был росток, все выглядит нормально. Придется продумать план для следующего раза. Может, попытаться в ванной, куда они не ходят. И мне нужна причина для возвращения плаща: в карманах должны еще оставаться семена. Я решаю, что спрошу у Алекто. Я ловлю ее взгляд, мы быстро улыбаемся и отводим взгляды, словно попались на том, что не должны делать. Нужно застать ее одну. Может, позже, когда мы вернемся с… Я замираю. Я не знаю, возьмут ли они меня с собой на работу. Я не знаю, заставят ли снова смотреть на наказания. Я отодвигаю еду, меня мутит. Я не могу сделать это снова. Не могу. Фурии летят ко мне, пока я собираю еду в мешок, и сердце начинает колотиться за ребрами. — Ты не доела, — говорит Алекто. — Я не голодна, — говорю я. Мегера смотрит на меня.