— Та девушка была твоей подругой. Ты приходила сюда с ней. Вы были неразлучны. Мой желудок сводит. — Да. Пока она не переспала с моим парнем за моей спиной, — рявкаю я. — И теперь она мертва. — Это был несчастный случай. Полиция так сказала. Оракул просто смотрит на меня. Люди многое желают, и это не сбывается. Люди молятся богам, просят помощи, чуда, и чаще всего ничего не происходит. Я не просила его что-то делать. Я не знала, что он был божеством, я даже не говорила это вслух. Только пожелала. И я не имела это в виду. Мертвый значило униженный, отвергнутый всеми. Я имела в виду, чтобы ей пришлось жить в другой части мира или взаперти вечно. Мертвый для общества. Я не имела в виду настоящую смерть. Не с монетой на губах. Но это не совсем так. В тот миг я думала о настоящей смерти. И я могла врать всем об этом, но я знаю, что в моем сердце в тот миг была месть. Я не представляла, что получу ее. «Она украла у тебя Али», — яростно напоминаю себе я. Но даже я вижу, что это не одно и то же. И не важно, что я не знала, что это случится. Результат один. Бри утонула. Из-за меня. Я смотрю на Оракула, чье лицо изменилось, пока я разбиралась в себе, постарело на десятки лет за мгновения, и она выглядела как столетняя. Словно мой поступок сказался на ней. — Думаю, я ошиблась. — Ясное дело, — говорит она и начинает смеяться, громко, как сойка, звук сотрясает окна и сковороды. Я смотрю на нее в ужасе, пока она хрипит и фыркает, слезы текут из ее глаз по морщинам на лице, как древние реки, словно она ничего смешнее не слышала. — Почему вы смеетесь? Она мертва, потому что я этого пожелала. Что смешного? От этого она смеется сильнее. — Миг назад ты радовалась, это было на твоем лице. Ты отомстила, — выдавливает она между смешками. Я закрываю пристыжено глаза, ведь это так. Даже сейчас мне не стыдно, как должно быть. Я должна быть разбита от этого. Но нет. В моем сердце темное пятно настаивает, что это справедливо. «Нет», — яростно думаю я. Разве? Я смотрю на Оракула. — Я не думала… Она вдруг серьезнеет, словно не смеялась, и мои слова пропадают. — Ты не думала. Ты устроила бардак. Посмотри на себя, Несущая Смерть. — Что я могу сделать? — я должна что-то мочь сделать. Должен быть способ исправить это. — Я могу попросить его отменить это? — Он — не джин, Кори Оллэвей. У тебя нет еще двух желаний, чтобы решить свои проблемы. — Так что будет теперь? Она фыркает. — Иди домой. У тебя был ценный урок: осторожнее с желаниями, особенно, когда рядом боги. Живи дальше. — И все? — уплыть домой. Поужинать с Мерри и папой, спросить, как экфора. Пойти завтра в школу, как и на следующей неделе, и сидеть с Астрид и другими за домашней работой, глядя на пустое место Бри, делая вид, что это была не моя вина. — У меня не будет проблем? — спрашиваю я. — Это тебя волнует? Проблемы? — Нет, просто… — это не может быть конец. Всегда есть последствия. — Ты пожелала, желание исполнилось. Похоже, тебя благословили боги. Хотя бы один бог, — она ухмыляется, и я вспыхиваю. — Я этого не просила, — почему-то важно, чтобы она знала это. Я не говорила это вслух. Я не молилась ему ради этого. — Я целовала его не ради услуги. «Я жалею, что пожелала это?» — думаю я. Да, ясное дело. Правда? — Уверены? Уверены, что я ничего больше не могу сделать? — спрашиваю я, заглушая голос в голове. Оракул смотрит так, словно знает, о чем я думаю, и подходит к столу, сдвигает в сторону вино и стопку бумаг, освобождая пространство перед собой. — Ну-ка, посмотрим твои варианты. Оракул вытаскивает колоду карт таро из кармана. Единственный раз я видела карты, когда пришла сюда с Бри, чтобы узнать, полюбит ли меня Али Мюррей. Бри пошла первой, и я ждала в саду, отмечала то, что выращивала Оракул, планируя посадить у себя дома. Бри вернулась через пять минут, ее щеки ярко горели. — Она — фальшивка, — сказала Бри. Она не раскрыла мне свое предсказание. Потом была я, и был этот же стол, те же потрепанные бежевые карты с их синим греческим узором. Оракул тасует их легко кривыми старыми пальцами, что поражает, а потом с видом крупье раскрывает их веером. В тот раз она попросила задать вопрос мысленно, пока я выбирала карту, но в этот раз она просто говорит: — Выбери три. Три, которые хотят, чтобы их выбрали. — Мне нужно о чем-то думать? — Если не желаешь мне смерти, можешь думать, о чем хочешь. Она хохочет, а я становлюсь свекольной, протягиваю левую ладонь над картами, медленно двигаю ею над колодой. Я думаю о Бри и Нем. Думаю, как он пришел к ней на пляже, о печали в его глазах, и что-то разворачивается во мне. Он поцеловал меня и забрал ее. Мои пальцы подрагивают, и Оракул отбивает мою ладонь и вытаскивает карту, что была под ними. — Продолжай. Я медленно выдыхаю, пытаясь очистить мысли. Он пошёл сразу к ней, у озера, оставив меня. Он еще ощущал меня на губах, когда нашел ее. Я представляю, как он протягивает к ней руку, как сделал со мной, с улыбкой на лице. Моя рука дергается с силой, я ударяюсь об карту, и длинные пальцы Оракула забирают ее. Я закрываю глаза в последний раз. Это не так, как с Али. Она мертва. Он не выбрал ее вместо меня, и они убежали вместе. Она мертва. Он забрал ее в Подземный мир, а я еще жива. Я все еще одна. — Стой! — вопит Оракул. Я открываю глаза. Мой указательный палец указывает на карту. Я не ощущала, как он двигался. Я отдергиваю руку, Оракул берет карту, которую я выбрала. Меня мутит. Я ревную к Бри? Она переворачивает одну за одной. Тройка Мечей. Тройка Кубков. Правосудие. Я не знаю, что они означают, но рада, что там нет Смерти, Башни или еще каких-то явно плохих. — Что это? Прошлое, настоящее и будущее? Она качает головой. — Нет. Мы пытаемся понять, что впереди у тебя. Они представляют тебя, твой путь и потенциал. — Это хорошо? — я смотрю на нее. — Карты не говорят: хорошо или плохо. Я смотрю на них. Тройка Мечей — печальная женщина с разбитой птицей в руках, три меча пронзают разбитое сердце, которое у нее как шляпа. И это я. Конечно. Я смотрю на Тройку Кубков: три женщины в ярких платьях, выпивающие вместе. Мой путь. На миг я думаю, что это Бри и я, что сомнительно, но их три. Новые друзья? Эта карта счастливее, чем с мечами, и я не спорю. И мой потенциал. Правосудие с мечом и весы, ее лицо спокойное. Справедливость восторжествовала, раз Бри мертва? Или это еще ждет?