«Неужто и правда ее рук дело?!!» Он мотнул головой. Да нет же, нет… – Я… понимаете, ваше величество, это все… опасно. Скажите честно, все это ведь не имеет к вам отношения? Чтобы я мог… защитить… вас же. Льер улыбнулась, но во взгляде таял лед. – Ты подозреваешь меня, – не вопрос, утверждение. – В Рехши ведь нет больше артефакторов. Если нечто подобное повторится, начнутся сплетни… – Дорогая, мне бы хотелось, чтобы ты убедила лорда Сандора в собственной невиновности, – сказал Шедар. – Если ты его убедишь, тогда он приложит определенные усилия, чтобы никаких слухов или сплетен не поползло по королевству. Льер пожала плечами. – А как я могу его убедить? Могу только просить поверить на слово. Но ведь лорд Сандор… не может верить всем, так ведь? – и снова пристальный, пластающий на куски взгляд. – Если бы я был уверен в вашей виновности, то я бы не пришел сейчас вот так и не говорил бы с вами так, как говорю, – ответил Рой. – Я бы пришел уже с доказательствами вашей вины… – Понятно, – королева кивнула. – Что ж, спасибо и на том, что не сразу потащили меня на костер. – Льер, – прошелестел Шедар, – успокойся, пожалуйста. – Я спокойна, любовь моя. И даже не обиделась. Мы ведь знали, что мне здесь будет нелегко, верно? Рой понял, что пора уходить. Похоже, разговор медленно перерастал в разряд исключительно семейных. Ну а кто он такой? Ведь не член королевской семьи. Так, безродная шавка. Злой зубастый пес. Он с тоской посмотрел на Шедара. Такой чистый душой… такой влюбленный и счастливый. И так мерзко чувствуешь себя, пачкая его счастье всей этой дрянью… – Простите меня, – поклонился Шедару, затем – Льер, – видимо, мне лучше уйти. Буду разбираться с этим делом дальше. Льер сидела, выпрямив спину, уронив обнаженные руки на атласный подол, и, кажется, о чем-то сосредоточенно размышляла. Потом подняла на Роя взгляд, в котором кипели боль и обида. Искренние. Неподдельные. – Вы… не там ищете, лорд Сандор. Это в самом деле не я, поверьте… – Что вы, ваше величество, не стоит оправдываться. Я буду счастлив, если смог предупредить вас об опасности. Ну а убийство… что ж, займусь им. – Постойте, лорд Сандор. – Внезапно Льер поднялась, подошла почти вплотную и заглянула в глаза. – Я хочу, чтоб вы мне верили. Я вынашиваю ребенка, я не буду резать трупы, будучи беременной, вы это понимаете? И не буду копаться в кишках, когда во мне уже живет новый человек. Вы мне верите? – Верю, – выдохнул он, мечтая провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть ее боли. – У вас под носом завелся сильный артефактор, о котором вы не знаете, – твердо сказала Льер. – А то, что он украл… видите ли, спектр применения данного ингредиента весьма широк. Настолько, что сейчас я даже не могу сказать, что будет изготовлено в итоге. Но… основной канон вещьмагии – смешивание ингредиентов одной природы. Ждите новых убийств, лорд Сандор, если только все это не было случайной выходкой сумасшедшего. Впрочем, сумасшедшие тоже могут повторяться. – Это самое худшее, что я мог услышать за сегодняшний день, – пробормотал он. И растерянно глянул на Шедара. Король внимательно наблюдал. И молчал. Что-то обдумывал. – Лорд Сандор, – вдруг сказал он, – я буду ждать… мы будем ждать тебя вместе с Льер послезавтра. Послезавтра ты получишь мой приказ для заключения брака с Бьянкой Эверси, а Льер, возможно, подготовит список артефактов, которые может желать изготовить наш убийца. Рой кивнул. И уже собрался было уходить, как на самом краю ощущений звякнула натянутая струна. – Прикажите усилить охрану дворца, а в особенности покоев королевы, ваше величество. А я пошлю верных мне людей заблокировать сеть тайных ходов. Так будет безопаснее. Он покинул королевскую чету в отвратительном расположении духа. Льер Ависийская… Ну надо же, взорвала узурпатора и не поморщилась, а тут смотрит так, словно он, Рой Сандор, ягненка пнул. Играла ли она? Вряд ли. И ее это признание, мол, беременная не полезу в кишках ковыряться… Может быть, и в самом деле Льер совершенно ни при чем, а он не видит дальше собственного носа? А тем временем в Рехши обосновался неведомый артефактор, который не гнушается грязными убийствами? «Темный знает что», – Рой хмурился. И чем дальше, тем меньше ему нравилось происходящее. А что, если кто-то намеренно подставил Льер, чтоб избавиться от ависийской ведьмы? – Лорд Сандор! Подождите! Он невольно замер, услышав за спиной дробный стук каблучков. Обернулся, чтобы увидеть Льер. Она, приподняв подол великолепного платья, торопилась следом и даже запыхалась. – Ваше величество, – он торопливо поклонился. – Ф-фух, – она изящным жестом откинула со лба кроваво-красную прядь, – думала, что не успею. Ну вы, однако, быстро ходите. – Дел много, – Рой пожал плечами, не зная, что и думать. Зачем догоняла? Льер вдруг вцепилась в его руку тонкими пальчиками с твердыми острыми ногтями. – Вот, возьмите и носите не снимая. Остолбенев, Рой уставился на маленькую серебристую пластину с дырочкой, сквозь которую был продет кожаный шнурок. – Это… что? – помимо воли голос упал до сиплого и какого-то перепуганного шепота. А перед глазами – взрыв, расколовший небо над дворцом, и сыплющиеся с неба покореженные детали дракона-механоида, на котором пытался сбежать узурпатор. Льер смотрела так невинно, что Рой на миг даже застыдился. – Носите, – упрямо повторила она, – защитит, когда нужно будет. Раз здесь такие дела творятся. – Это его величество Шедар передал? – все же спросил Рой, взвешивая в ладони тяжеленькую пластинку артефакта. Она была выточена в форме правильного семиугольника и испещрена мелкими значками. Королева пожала плечами. Отчего-то губы у нее дрожали. – Нет, это я вам даю. Охранный талисман, лорд Сандор. – Такой же, как узурпатору Ксеону сделали? Льер прищурилась и теперь уже глянула с откровенной обидой. – Носите. Хуже не будет, это точно. И, что бы вы там себе ни думали, я люблю Шедара. Пожалуй, даже больше, чем вы себе можете вообразить. И, сердито поджав губы, развернулась и пошла назад по коридору. Рой потянул носом – королева оставляла за собой легкий шлейф цветочного аромата, который навевал мысли о солнечном лете, полевых цветах и ягодах земляники в ладонях. * * * Спустя еще час, когда столица тонула в мягких фиолетовых сумерках, зажигались фонари и довольные жизнью горожане выбирались на ежевечернюю прогулку, Рой подошел к известному ему дому. Это было узкое неприметное здание, старое и неухоженное, как будто затаившееся в самом конце Гончарного переулка. Окна вот уже много лет закрывали растрескавшиеся деревянные ставни, крошечный садик за чугунной решеткой разросся до безобразия, колючие плети роз так и норовили выбраться на криво мощеный тротуар. Калитка была заперта на тяжелый висячий замок. Рой огляделся, убеждаясь в том, что никто не тащился за ним через полгорода, извлек из кармана ключ и, сняв с петель замок, вошел. Еще спустя некоторое время из этой же калитки вышел мужчина, очень похожий на лорда Сандора, обладатель неухоженной растрепанной бороды и спутанных, нависающих на глаза волос. Все его облачение составлял старый сюртук с заплатками на локтях, несвежая рубаха и шаровары, небрежно заправленные в высокие сапоги. Лорд Сандор перестал существовать, и его место занял широко известный в узких кругах Старина Рой, король крыс этого города. Он нарезал привычный круг по переулкам, все еще проверяя, не идет ли кто следом. Удовлетворенно хмыкнул, когда за спиной из темноты вылились два тощих силуэта. Эти двое с недавних пор были удостоены чести составить его личную свиту и встречать каждый раз, как Крысиный король изъявлял желание навестить своих драгоценных подопечных. Коротко свистнув и тем самым давая сигнал свите, Рой уверенным шагом направился в самое интересное место столицы – двор Крысиного короля. Двое послушно потрусили следом, двигаясь во мраке совершенно бесшумно, словно призраки. Когда же случилось так, что настоящий Рой раздвоился и стал принадлежать сразу двум совершенно не пересекающимся мирам? Он частенько с тоской вспоминал свои совершенно лютые, бешеные, полные злобы и отчаяния шестнадцать. Когда жизнь не стоит ровным счетом ничего. Когда если враг – то вцепиться зубами в горло, выдирая горячую, пульсирующую кровью плоть, если дружба – то до последнего вздоха, если любовь – то до безумия, до рваных стонов, до исцарапанной в кровь спины и грязных, пропахших страстью простыней. Тогда… он похоронил мать. Ограбил какого-то лавочника, чтобы отдать эти деньги за место на городском кладбище. Именно так и было: ограбил ни в чем не повинного человека только за то, чтобы прах матери упокоился в отдельной, а не в общей могиле. Она ведь была благородной, а вовсе не нищим отребьем со дна столицы. А потом каждый день приходил и приносил одну-единственную розу, перевязанную черной лентой, и часами стоял на коленях рядом с плитой из дешевого песчаника и бормотал, безумно таращась в пустоту. «Я вернусь и отомщу», – вот что он бормотал. И тогда… казалось дикой несправедливостью, что вокруг весна, деревья оделись молодой листвой и солнце подсушило грязь, сквозь которую проклюнулись тонкие зеленые травинки. Все жило, расцветало… кроме его матушки, хрупкой, беззащитной, проигравшей схватку с судьбой. Рой был уверен в том, что рано или поздно граф Роланд Эверси заплатит за все: за смерть отца, за слезы матери и ее болезнь, которую, наверное, могли бы исцелить маги, но они не занимаются лечением простолюдинов. За его исковерканную, больную, пропахшую кровью и ненавистью жизнь, когда в шестнадцать – за жестокость и злобный нрав – ему пророчат бытие следующим Крысиным королем.