– То есть ты не ради прожорливос… э-э… – спешно поправилась, – не ради себя всех выпиваешь? – судорожно сглотнула, осознав, что эгоистичность и бездушность, с которой эдаити убивают, надуманные. Это только наш, субъективный, в границах собственного развития взгляд на ситуацию. А они всего лишь заботятся о своем мире. – Н-не знаю, – в сомнении качнул головой Кин. – Я больше не ощущаю той связи с мерностью, какая была до того, как нас заточили в этих телах. Но связь с собратьями осталась. И энергия, которую я поглотил, все же медленно тает, возможно, что и сейчас многомерность тянет из нас свою долю. Впрочем… – Он откинулся на песок, заложил здоровую руку за голову и бесстрастно закончил: – Объяснение может быть и иным. Приподнялась на локте, потеряв из виду лицо мужчины. В его внезапном отдалении мне почудилась тоска по дому, по прошлой жизни. – Мне тоже никогда не вернуться, – тихо призналась, что понимаю его. Да, в чем-то мы оказались схожи! Кин промолчал, возможно, не желая обсуждать необратимое или… осознавая свою роль в моей трагедии? – А новые эдаити… откуда они берутся? – осторожно коснулась щекотливого вопроса, спеша сменить тему. Размножение – камень преткновения в наших с Кином отношениях, хорошо бы понять, как с этим обстоят дела у них. – Просто появляются. Спонтанно возникают на разных уровнях. Независимо от других эдаити. И каждый из нас также спонтанно может исчезнуть. Это нельзя контролировать. Мы живем, пока мерность нас в себе удерживает. Точно ничего схожего с физическим вариантом! – А потом? После исчезновения? – Лишь задав вопрос, сообразила – фактически требую от него невозможного. Кто вообще в курсе, что происходит после смерти? Кин предсказуемо не ответил. Пожав плечами, продолжал смотреть в мутное серое небо. Я прекрасно видела его четкий профиль и замершие глаза. Не стоит продолжать разговор, и без того разбередила его душевные раны. Конечно, если предположить наличие души у… чужака. Впервые даже мысленно назвать его монстром не получилось. Молча улеглась, повернувшись к Кину спиной и устроив голову на его ногах. Свернулась в клубочек, как никогда остро ощущая одиночество. Теперь еще и его… Мы словно скитальцы, ушедшие так далеко от привычного и родного дома, что точка невозврата оказалась пройденной. Два одиночества, встретившиеся на краю вселенной… Лишь почувствовав солоноватый привкус на губах, поняла, что плачу. Наверняка за нас двоих… Упадок физических и душевных сил сказался. Глаза наконец закрылись, я уснула. То, чего страшилась – боли, насилия, – не случилось. Сегодняшний день и наше с эдаити внезапное уединение преподнесли неожиданно значимый сюрприз – этот пугающий и диковатый мужчина открылся мне, став чуточку понятнее… Легкого шевеления рядом со щекой оказалось достаточно, чтобы проснуться. Смутилась, заметив, что во сне обхватила ноги Кина руками, а сама расслабленно распласталась по земле. Прямо Ева и Адам какие-то! В вопросах наготы и безрассудства так уж точно. Но тело отдохнувшее, дискомфорта нет. Ничто вокруг не напоминало о холоде, окутавшем нас наутро после первой ночевки на планете. Оттого и нагишом спалось чудесно. – Полагаю, в зиянии отсутствует не только ультразвук, но и температурные перепады, – отреагировал эдаити на мои мысли. Повернувшись к нему лицом, обнаружила его снимающим повязку с импровизированной шиной. – Что ты делаешь?.. – Подскочив, обеспокоенно потянулась к Кину, я же не предупредила его о сроках сращивания! – Все уже в порядке. – Но перелом… – Кость срослась. В подтверждение эдаити демонстративно совершил пару вращательных движений рукой, ощупывая место вчерашней травмы. Оно действительно выглядело иначе – естественно! – Да ты регенерируешь покруче любой ящерки, – не без зависти признала очередную данность. Браво создателям тел для амиотов! Посмертно я признала их заслуги. – Трое пригодится, – вместо ответа Кин протянул мне нательное трико, послужившее эластичными бинтами. Не споря, стряхнула с бедер налипшие песчинки и молча натянула штаны. Подняв взгляд, обнаружила уже одетого спутника с предупредительно распахнутой для меня курткой Игеря. Пока продевала руки в рукава, Кин обескуражил меня ласковым прикосновением к груди. – Мягкие. Приятно, – вновь сообщил свои ощущения, давая понять, что не исчерпал интереса к вопросу различия наших тел. Мне только и оставалось, что поднять взгляд к неизменно мутному небу: такой беспокойный Адам мне достался! Кин времени на рефлексию не оставил – уже двинулся в сторону, удаляясь от разрубленного накануне кристалла. – Куда ты собрался? – Спешно сомкнув застежки куртки и подхватив с земли скафандр, понеслась за ним. – Мы уходим. – Эдаити снова был собран, деловит и невозмутим, словно ступал по знакомому с детства ковру в спальне. – Но ты же хотел остаться здесь. Сказал, что другие будут ждать. – Я кое-что понял. Щег вывалится обратно раньше нас и расскажет всем о сути зияний. И они наверняка примут решение уходить из леса, начиненного такими ловушками. А направление их движения я знаю. – Но если… – хотела сказать «ты ошибся» и не успела. Кин обернулся и своей лапищей обхватил мое лицо, закрывая рот большим пальцем. – Не надо во мне сомневаться. – И… улыбнулся! Что сразило больше, слова или улыбка, сама толком не поняла. А когда мы продолжили путь, вдруг поймала себя на том, что тоже улыбаюсь, уставившись на широкую бледнокожую спину. Задавать вопросы желания не было, и впервые с момента похищения на душе не скребли кошки. Я доверилась своему опасному спутнику. В звенящей тишине мы безмолвно шли сквозь серую кальку местного леса. Я намеренно выкинула все мысли из головы, сосредоточиваясь на том, чтобы избегать соприкосновений с острыми гранями кристаллов. Кин шел впереди, но умудрялся и меня направлять, ведя за руку. – Троя голодная? – В какой-то момент он замедлил шаг. – Рядом есть еще один… мешок. Сообразив, что эдаити подразумевает яйцо-зародыш зеркального озера, отрицательно покачала головой. Вчерашнее-то с трудом переварила, до сих пор при мысли о питательном киселе дурнота подкатывает. Да и чувство голода пока не одолело… – Нет, не хочу. Блекло-серые кристаллы, разительно отличавшиеся от пестрой яркости оригинальных версий, начали редеть; уворачиваться от опасных выростов приходилось все реже. А я задумалась, почему в зиянии не встретилось ни одной полноценной зеркальной ловушки? Только их зачатки? – Скорее всего, провалившись сюда, они погибают, – Кин привычно ответил на незаданный вопрос. – Им не хватает пищи. А на месте разрушившегося озера остается яйцо. Когда его выкинет из зияния, оно разовьется… – Что это? – перебила, притормозив и указав на пространство перед нами. Граница леса казалась ненормальной. Странно призрачной. Там, где заканчивали расти кристаллы-деревья, не было спокойного перехода к равнине или горам. На туманном горизонте не было другой местности. Лишь муть, похожая на плотную стену светящегося пара, мешающего видеть то, что располагалось дальше. – Смотри! – вскрикнула, заметив яркую вспышку, – от стены отрывались, медленно уплывая в лес, искрящие сгустки. Зияния! – Почему так? – удивилась, всматриваясь в необычное явление. Кин интереса не проявил, будто давно все рассмотрел и понял. – Видимо, здесь минерал, о котором я тебе говорил, располагается ближе всего к поверхности. А меняющие ход времени частицы, которые он образует, слипаются в сгустки и поднимаются вверх, – поделился догадкой. – Что-то подобное я и предполагал. – Значит, нам туда нельзя, – вздохнула, делая шаг назад, – иначе в новое зияние провалимся. А еще из этого не выбрались. Кин молчал. Пристально смотрел то на сгустки, то на туманную стену, а потом… Без предупреждения подхватив меня на руки, шагнул в туманную завесу. – Что ты делаешь?! – взвизгнув, дернулась, судорожным движением цепляясь за шею эдаити. – Мы возвращаемся! – кратко и уверенно. Кин просил доверять – все, о чем успела подумать, проваливаясь в искрящуюся бликами муть. Глава восьмая Столкновение Кин Надежно удерживая Трою, я целенаправленно и дотошно фиксировал каждый миг перемещения, используя и возможности тела, и силу эдаити. Понимание – в основе всего. Мы сможем стать полноправной частью этого мира, лишь досконально разобравшись в процессах, его наполняющих. «Чехарда» – слово, которое частенько мелькало в мыслях добычи и запомнилось емким смыслом, лучше всего отражало нынешнюю степень познания. И этот сумбур нужно было привести в порядок. Мы выпали из зияния так же быстро, как попали в него. Однако я успел почувствовать малейшие изменения – воздух завибрировал, пространство вздрогнуло. Голоса собратьев зазвучали медленнее, становясь все более внятными, послужив сигналом: жизненные процессы наших тел ускоряются. Едва я, прижимая к себе Трою, перешагнул завесу, на нас нахлынул мир в своем естественном течении. Оглушил ожившими запахами, стремительностью звуков, сочностью красок и, главное, движением. Вокруг больше не было погрузившегося в стазис пространства. – Мы вернулись! – надрывно-облегченный шепот добычи вторил моим мыслям. Стремительно обернувшись, чтобы проверить свое предположение, ожидаемо ничего не увидел. Свечения позади нас не было – ни бликующего вспышками энергии тумана, ни искрящихся сгустков, лишь густо росли раскидистые деревья-кристаллы. Лес из окаменевших исполинов закончился… и все! Интересно… Не сразу догадался, что порождаемая минералом искрящая стена не только отдает, но и забирает замедляющие время частицы, а потому невидима для тех, кто движется во времени с нормальной скоростью. Нам же, «заторможенным», она была видна, и когда я на нее смотрел, осознание пришло как наитие, толкнувшее на эксперимент. Ну а то, что он оказался удачным… Скорее элемент вероятности сработал. Могло ведь и наоборот получиться, и нас затянуло бы глубже в зияние. Зато теперь сомнений не было – пятна вовсе не провалы, они всего лишь сгустки частиц, изменяющих ход времени для отдельно взятого объекта и замедляющих его. А исчезновение, то есть невидимость для тех, кто остался в нормальном времени, – побочный эффект такого замедления. Медленно и шумно выдохнула Троя, дыханием пощекотав шею и шевельнув мои волосы. Ее сердце только-только перешло с судорожного стука на более спокойный ритм. Добыча едва ли осознавала, с какой силой вцепилась в мои плечи, с каким доверием вжалась лицом в грудь. Но сейчас все… Стоп!