— Пообещай, что ты будешь доверять мне, что бы ни случилось. Секунду он неотрывно смотрел на нее, после чего кивнул. Притянул к себе, обнял. Ей еще много чего хотелось сказать, но она решила не спешить. — Тебе что… еще надо поработать? — прошептал он ей на ухо. Сонгён помотала головой, взялась за его ладонь обеими руками и поднялась с кресла. Убрала блокнот с диктофоном в ящик стола, выключила свет в кабинете. Они уже входили в спальню, когда со второго этажа донесся истошный визг. Отпустив ее руку, Джесон бросился наверх. Сонгён устремилась за ним, гадая, что случилось. Хаён сидела на кровати, заливаясь слезами, и едва Джесон вбежал к ней, бросилась ему на шею. Он обнял ее, потрепал по спине. — Что стряслось? Приснилось что-то страшное? — спросил он. — Папа, мне страшно. Не уходи. Не уходи! — взмолилась девочка. — Хорошо. Никуда я не ухожу, так что успокойся и спи дальше. Он продолжал поглаживать ее по спине, и она слегка успокоилась. Сонгён и Джесон встретились взглядами, разделенные ребенком. Она ясно ощутила, насколько ему неловко. Тихонько вздохнула и выдавила улыбку. — Я буду внизу. Приходи, когда она заснет, — произнесла она. — Ладно. Уже выйдя в холл, Сонгён почему-то ощутила внутри себя гнетущую пустоту. Собралась было направиться к лестнице, как вдруг услышала, как эти двое перешептываются между собой. Похоже, что сна у ребенка не было ни в одном глазу. Сонгён подивилась, что они сейчас могут обсуждать, но не хотела влезать в разговор, так что тихонько спустилась вниз. Читать не хотелось, так что она двинулась прямиком в спальню. Выключила свет, оставив только маленькую настольную лампу, и забралась в постель. Довольно долго лежала, постоянно ворочаясь и прислушиваясь, не слышно ли шагов, но они так и не прозвучали. А потом незаметно для себя заснула, а когда вновь открыла глаза, уже наступило утро. Никого рядом не было. * * * Ничто не наводило на мысль, что такое Джесон сказал Хаён вчера вечером, но поведение девочки заметно смягчилось. На завтрак было то же самое карри, что и вчера. Специально для Хаён Сонгён поставила на стол чашку обычного вареного риса. Не прикасаясь к ложке, девочка сидела, уставившись на чашку риса перед собой. — Что не так? Слишком много? — спросила Сонгён. — Я… я тоже хочу немножко карри, — еле слышно прошелестела та. При этих словах Сонгён стрельнула взглядом в Джесона. Тот украдкой ей подмигнул. Похоже, успел что-то сказать дочке и про карри. Сонгён взяла со стола чашку с рисом, пересыпала его на тарелку, щедро полила соусом и поставила тарелку перед Хаён. Почему-то странно было смотреть, как девочка опасливо подносит ложку карри ко рту. — Вкусно, правда? — произнес Джесон, и Хаён кивнула, смущенно избегая взгляда Сонгён. — Я у нее спрашивал, и, оказывается, она никогда раньше не пробовала карри, — объяснил он Сонгён. Теперь она поняла, почему вчера та так заскучала над тарелкой. Все это было лишь простое недоразумение, и Сонгён даже немного расстроилась. Что же обычно готовила ей мать? Джесон, похоже, был немало тронут этим их совместным сидением за столом за завтраком — этой обычной частью повседневной жизни для многих семей. Чуть ли не с открытым ртом наблюдал, как Хаён ест, и, едва встретившись глазами с Сонгён, тут же опять переводил взгляд на ребенка, робко улыбаясь. Придвигал тарелки с закусками поближе к дочери, уговаривая ее съесть еще кусочек. — Вот, попробуй. Овощи очень полезны для здоровья, — твердил он, каждый раз вызывая у девочки все бо́льшую и бо́льшую неловкость, которую сам, похоже, абсолютно не замечал. — Отстань от нее, дай поесть спокойно. Давай сам доедай и двигай на работу. Не то опоздаешь, — вмешалась Сонгён. — А?… Я тебе мешаю? — обратился Джесон к Хаён. Та помотала головой, но глаз не подняла, полностью сосредоточившись на еде. — Видела? Она не против. Поднимаешь шум на пустом месте, — объявил он, сам сейчас похожий на ребенка. Сонгён промолчала, не желая показаться излишне сварливой. Джесон все продолжал хлопотать над дочкой, а потом бросил взгляд на часы и быстро вскочил на ноги. — Хаён, управишься тут без меня? — спросил он. Та храбро кивнула. — Ее нужно перевести в другую школу, и наверняка еще много чем придется озаботиться. Спасибо, дорогая, — бросил он Сонгён. — Конечно, не волнуйся. До вечера! — ответила Сонгён и, проводив его до двери, вернулась в кухню. Хаён уже успела покончить с едой и встала, чтобы убрать тарелку со стола. — Да ладно, оставь. Я все уберу, когда сама доем, — сказала ей Сонгён. Хаён опять уселась и стала дожидаться, когда та закончит завтракать. Некоторое время слышалось лишь позвякивание приборов о фаянс. Подчищая тарелку, Сонгён заметила, что Хаён напряженно смотрит на нее. — Что такое? — спросила она. — Папа мне сказал, — последовал ответ. — Что сказал? — Что у вас тоже нету мамы. С тех пор как не стало матери Сонгён, прошло уже двадцать лет. Хотя она никогда не считала, что у нее нет матери. — Ее просто нет со мной сейчас. Но это вовсе не значит, что у меня вообще нету мамы, — объяснила она. — А как умерла ваша мама? — Лучше говорить «не стало». Ее не стало после автомобильной аварии. — А ваша мама тоже приходит к вам во сне? Ребенку, должно быть, время от времени снилась мать. Сонгён даже позавидовала ей. Самой ей мать никогда не являлась во снах после своей смерти. Сонгён так скучала по ней, что хотела бы повидать ее даже во сне, но это желание никогда не исполнялось. — Итак, ты часто видишь маму во сне, — заключила она. — Да. И мне страшно, — сказала девчонка, поежившись. Выражение ее лица испугало Сонгён, но тут она припомнила, о чем Джесон рассказывал ей вчера вечером. Сразу перед тем, как покончить с собой, эта женщина столкнула свою дочку со второго этажа, отчего та сломала ногу. Интересно, подумала Сонгён, что за человек она была. Неважно, в сколь глубоком отчаянии она оказалась. Как можно было поступить так с собственным ребенком, а потом наложить на себя руки? — Так ты… боишься свою маму? — осторожно спросила Сонгён. Хаён плотно сжала губы. Лица ее задеревенело, как и вчера, и она оглядела Сонгён холодными глазами. — Я… я не хочу об этом говорить, — последовал ответ. — О, прости. Зря я вообще спросила, — произнесла Сонгён. Глядя на девочку, она погрузилась в размышления. Ребенок, похоже, сильно скучает по матери, судя по тому, как днем раньше она обвинила Сонгён в ее смерти, но теперь выясняется, что она боится ее. Поначалу вроде была готова говорить о ней, но тут же закрылась, едва только последовали вопросы. Похоже, что к матери она испытывает смешанные чувства — и скучает по ней, и негодует на нее. Можно только предположить, как мать с ней обращалась… Должно быть, она была очень неуравновешенной, раз использовала своего ребенка для того, чтобы опять завоевать бывшего мужа после развода. Хаён, наверное, жила в страхе и тревоге, вечно пытаясь определить, в каком она сейчас настроении. Жить с матерью, готовой в любой момент взорваться, явно оказалось чересчур для маленькой Хаён. — Все нормально, потому что это всего лишь сны… потому что она умерла, — произнесла Хаён, уставившись куда-то в пространство все теми же холодными глазами. Они были слишком уж холодными для глаз ребенка. Настолько, что Сонгён сама ощутила холодок в затылке. Видимо, мать очень уж мучила ее, раз она говорит такие вещи. Прошел всего один день, но Сонгён уже в полной мере чувствовала, как непросто приходилось Хаён в жизни. То, что сейчас требовалось ребенку, — это напрочь забыть трудные времена и обрести душевное равновесие. Зажив новой жизнью со своим отцом, она постепенно забудет все эти горькие дни и свою ненависть к собственной матери. — Ну, чем сегодня займемся? Может, пройдемся по магазинам? — поинтересовалась Сонгён жизнерадостным тоном, чтобы хоть как-то изменить настроение девочки. При этих словах Хаён повернула голову к Сонгён и кивнула, впервые за все время улыбнувшись. Холодное выражение ее лица сменилось чем-то более детским.