– Дайте-ка обдумать это предложение. Буду через минуту. Не всё сразу. Может быть, он послал бы за père Патрисом, пригласил бы его отужинать. В качестве епитимьи, в присутствии священника, через силу проглотил бы какое-нибудь тошнотворное блюдо. Однако он задремал и пришёл к этому решению уже во сне. Проснулся Шкип в девять вечера, если верить авиационным наручным часам. Виллу бархатистым флёром окутывала тьма, на месте сожжённой кучи поблёскивали угольки, у ног похрапывал доктор Буке в собачьем обличье. Шкип был голоден, но жизнь была до смешного абсурдна. Он отправился спать. * * * Лейтёха-салага был поджарым, мускулистым, серьёзным молодым человеком, аккуратно заправлял форменную рубашку в брюки, а брюки натягивал излишне высоко, выше пояса. Он не курил, а пил более чем воздержанно, с подозрением. Много говорил о микробах. Ум его занимали тропические заболевания. По-видимому, он прочитал какую-нибудь книгу о всяких скоротечных и ужасающих хворях, от которых не спасёт никакая прививка. Что до неприятеля, то новый лейтенант едва ли верил в существование каких-то там врагов. Они его ничуть не пугали. Лейтёха-лиственник твердил сержанту Бёрку: – Я собираюсь выжать по максимуму из этого макакоёбского цирка. Похер на то, если это незаконно, несправедливо и греховно. Сегодня мы герои, а завтра мы фашисты. Кто его знает? Да никто на всём этом сраном шарике нихера не знает. – Такая жизненная позиция по меньшей мере ободряла, если не сказать прямо – вдохновляла. Все остальные смотрели на вещи иначе. – Я встречался с Дарлин Тейлор, пока этот хиппи по имени Майкл Кук не пригласил её на тусовку, не накачал её наркотой, не выебал и не превратил её саму в хиппушку, так вот если злобный хиппи Майкл против войны, тогда я за войну, чёрт побери! Вот и всё, что мне нужно знать. Лейтёха-салага ничуть не казался новобранцем. Он не знал, в какой находится стране, но чувствовал себя как дома во всей вселенной. Он был быстр, точен, верен делу. Два дня ушло у него на то, чтобы приноровиться к новому часовому поясу, ну а на утро третьего дня он вскочил с постели, огляделся по сторонам ясным взглядом и немедленно потребовал принести какой-нибудь материал и привести каких-нибудь людей, которые могли бы ознакомить его с местной системой вьетконговских туннелей. Требование свелось к тому, что у него собралось несколько ребят, а на стол легла пара измятых чертежей, которые капрал Ковбой составил ещё для старого, для прежнего, для бывшего их начальника – Лейтёхи-чокнутого. Сам Лейтёха-чокнутый, как говорили, уехал в Таншоннят, поймал КОВП-шный рейс до Гонолулу и растаял вместе с ним в необъятном небосводе родной стороны. Всё утро Лейтёха-салага просидел в своей бытовке из гофрированного железа над чертежами капрала Ковбоя, за неимением нормального письменного стола разостланными на складном походном столике. От сержанта он потребовал творческого вклада. – Нет ли здесь какого-нибудь радара или сонара, с которым мы бы успешно разобрались со всей этой сранью? Ну, то есть это я к тому, что мы же всего лишь хотим узнать, где пролегают эти туннели. Нам же не нужно ползать там внутри, чтобы представить себе, как они расположены, так? Что мы, насекомые, змеи или ещё какая-нибудь херня? Или всё-таки прямоходящие разумные люди на двух ногах и с мозгами в башке, так что смело можем браться за решение такого вопроса? – Вряд ли нам на самом деле надо всё это делать, сэр. – Что? – Вряд ли нам действительно надо картографировать все эти норы. – Мне дан срочный приказ по выполнению этой задачи. Мы здесь именно за этим. Иначе знаешь, что бы мы делали? А ходили бы вдоль трассы № 1 да дышали бы какой-нибудь дрянью, которая сведёт нас в могилу. Таково альтернативное задание. Дышать облаками бог знает чего, которые обожгут тебе лёгкие, а уж если не обожгут, то уж без сомнения вызовут бесплодие. – Срочный приказ, сэр, то есть, сэр, вы имеете в виду письменное распоряжение? – Я имею в виду, что он чётко излагается у меня в голове, когда я его осмысляю. Неужели ты хочешь, чтобы я донимал кого-то требованиями разъяснить всё в письменной форме? Потому что на подготовке офицеров резерва ни одна блядь не научила меня, как прожить сутки в этой срани и не сдохнуть, но вот чему меня научили, так это тому, что не стоит дёргать по любому поводу начальство за китель или любым другим способом привлекать его внимание. – Я одобряю вашу политику, сэр, – сказал Бёрк. – Но ведь есть подразделения – они называются «туннельными крысами» – которые спустятся туда за вас. Могу удостовериться, есть ли возможность перевести их сюда, к нам поближе. – С первого сентября мы находимся под контролем отдела психологических операций ЦРУ, так что есть шанс, что мы все поедем домой. Не обещаю, просто говорю – есть шанс. – Сэр, все считают, что полковник Эф-Икс разорвал связи с начальством. – Оставь в покое. Ты же не знаешь, как там всё было. Лейтёха-салага с непокрытой головой мерил шагами лагерь под тлеющими полуденными облаками. Казалось, где-то в глубине души он чего-то боится, но не войны и не своих служебных обязанностей. Чего-то большего. Его обуревала тревога какого-то вселенского, космического масштаба. В «Эхе» с большим раздражением восприняли разницу в том, как Лейтёха-чокнутый и Лейтёха-салага подходили к проблеме мусора. Чокнутый просто позволял сору валяться и копиться, пока сержант – сперва Хармон, затем Эймс и, наконец, сержант Бёрк – не выгонял всех на уборку территории, Салаге же хотелось, чтобы эта работа делалась по часам, тик-так, хотелось, чтобы всё непременно было выдраено до блеска. Во многих отношениях Лейтёха-салага оказался более чокнутым, чем Лейтёха-чокнутый. Лейтёха-чокнутый не впадал в такой неадекват из-за отбросов. Лишь трепал нервы себе и другим по поводу всего остального. * * * Чёрный Человек щёлкал пальцами, морщил лицо, то щурил, то широко выпучивал глаза – в общем, терзался какой-то мыслью, которую безуспешно пытался донести до слушателей; он, равно как и Джеймс, ещё только приближался к железной бытовке Лейтёхи-салаги и говорил Джеймсу: – Ну так вот, значит, идёшь ты, прёшь ты прямо на гука, прямо в него, прёте прямо друг сквозь друга, и вот вы меняетесь местами – и это уже не ты, парень, идёшь с нами, со своими дружбанами. Это он. И вот уже не он идёт туда к себе вместе с другими гуками, садится на корты и набивает глотку этим ихним клейким рисом, это не он. Это ты. О, они пудрят нам мозги любым, блядь, доступным способом! – Чёрный Человек! – Да, детка. – Это я. – Ой. Ой. Блин, ну да. Да, это ж ты. Идёшь на новичка поглядеть? – Похоже на то. Сегодня Чёрный Человек безостановочно жевал губы. – Салага-то он салага, а только ведёт себя так, будто он об этом не в курсе. Джеймс спросил: – Как оно? – Норм. Норм. Изнутри меня жрёт уже не так много демонов. Джеймс не видел Чёрного Человека довольно давно. С самого Тета. – Я-то думал, тебя увезли. – Да не, ерунда. Оказалось в итоге, что вся эта кровь хлестала из какой-то всего одной несчастной вены. Блин. Не слышал, что я чуть не сдох? – Снарядом задело? – Да не. Порезался в баре «Ты Зо». Ниггер какой-то следом за мной в толкан сунулся. – Ты что же, ввязался в поножовщину? – Пидорас этот разбил бутылку и вонзил осколок мне в плечо, пока я ссал. – И вот за эту-то хрень ты и получил «Пурпурное сердце»? – Чуть ли не зубами выгрыз его за свою ёбаную родину, и вот теперь стою здесь и вдыхаю твой запах. Кстати, от тебя воняет. – Ничего об этом не знал. У Чёрного Человека подрагивали глазные яблоки. Джеймс сказал: – Я сержика видел. Помнишь сержанта Хармона? Штаб-сержанта Хармона? – Ага. Хармон. Сержик. Ага. Видел его? Прямо щас? – Нет. Сразу после. – Сразу после… неприятности? – Ага, – кивнул Джеймс. Они встали в скошенном прямоугольнике тени с восточной стороны бытовки. Джеймс сел и прислонился спиной к стене, а вот Чёрному Человеку на месте не сиделось. – Слышь, чувак. А скажи мне, как тебя зовут. – Мечтать не вредно! – Ну пожалуйста, назови хотя бы имя. – Чарльз. Чарльз Блэкман. – Блэкман?! – Именно так. Такая вот херня. Такая вот фамилия. – Чёрт возьми. Именно такая фамилия… – Так ты к новому лейтёхе-то заходить собираешься? – По ходу. – Он на месте не сидит, детка. – Ага, он сам как маленький комок энергии.