– Он не может просто взять и исчезнуть. Он – член ячейки. Ячейка – часть сети. Ему нельзя просто взять и уйти в отпуск. Он привёл правдоподобные причины для перемещения на эту территорию или только уверяет нас, что привёл, но это так или иначе занимает некоторое время. Он говорит, что это занимает время, и я ему верю. – А я тем временем веду жизнь пиджака. Читаю Диккенса, как вы знаете. – И Яна Флеминга. Жаль, не получилось достать Толстого. – Что-нибудь большое и толстое – или такое, где много секретных агентов с лощёными манерами. – Читал «Шелла Скотта»? – Естественно. Вы ведь про серию романов Ричарда С. Пратера? – А что насчёт Микки Спиллейна[98]? – Перечитал всё. Раз десять, не меньше. – А Генри Миллера? – Вы можете достать Генри Миллера? – Он больше не под запретом. Он судился и выиграл процесс. Достану тебе Генри Миллера. – Раздобудьте мне «Тропик Козерога». «Тропик Рака» я читал. – «Рак» мне не понравился. Скука. Вот «Козерог» и в самом деле хорош. – Ого! Не знал, что вы идёте настолько в ногу со временем. – Они написаны ещё в тридцатых, дружище. Мистер Тхо! – позвал полковник. – Неужели я чувствую запах еды? – Осушил стакан. – Давайте-ка прогуляемся, пока готовится обед. Прокатимся немного. – Или пройдёмся, – предложил Шкип. – Тут совсем недалеко есть туннель. – Шутишь. Прямо здесь? – У нас тут, дядя, всё согласно самым последним веяниям. – Давайте исследуем, – молвил полковник. – Да, и бутылку не забудь. Вылазка обернулась провалом. Они прошли зигзагом по главной дороге, лавируя между лужами. – Об одном попрошу, – сказал полковник, – не вздумайте говорить со мной на тему текущих событий. Господи Иисусе, ещё один Кеннеди! Неужто не может кто-нибудь уже прикончить дядюшку Хо? А то ведь эти ребята серьёзно подходят к делу. – Он прервался, как если бы хотел перейти к следующему пункту, но, вероятнее, переводил дух. – Разнесёшь их в пух и прах в январе, ну а в мае – смотри-ка, вот они опять во всей красе, аж светятся, и снова готовы чинить над нами насилие. А это и есть туннель? – То, что от него осталось. Полковник молча подождал десять секунд, после чего преодолел последние двадцать ярдов и встал перед туннелем – ныне просто-напросто размытым углублением в небольшом обрывчике. – Ну нет, Шкип, нет. Это вряд ли. Видел ты туннели в Кути? Не видел же, правда? – название он произнёс на местный манер, так что в его исполнении оно прозвучало как «Гучи». – Нет, сэр, не видел. – Это не туннель, Шкип. Выглядит скорее, будто человек вёл здесь какие-то раскопки. Скорее так, будто он откапывал здесь пещеру или что-нибудь в этом роде – но геология тут, кажется, не располагает к наличию пещер – для них ведь известняк нужен? – Пещеру? – Может быть, здесь пролегает подземная расщелина. Расщелина в ушедшей под землю скале. – Ладно. Да. Он определённо восторгался пещерами. Был ими одержим. Я заглядывал в его записки. – Разумеется. Но это как минимум туннель не вьетконговского типа. Вьетконговские туннели совсем не такие. Вход у них направлен вертикально вниз. Чтобы труднее было разминировать. Шкип не понимал, разочарован полковник только в самом туннеле – или же ещё в какой-то мере и в собственном племяннике. Они оставили таинственное углубление позади и вернулись узнать, готов ли обед; Шкип всю дорогу пытался совладать с раздражением – туннель оказался вовсе не туннелем. Даже, вероятно, не пещерой. Ощущалось это так, словно покойник его кинул. Словно подвёл его доктор Буке! Уже почти у самых невысоких ворот виллы полковник протянул ладонь к локтю Хао. Повиснув на руке у маленького вьетнамца, он нагнулся за веткой дерева, упавшей во время недавней грозы, словно у него пробудился интерес к валежнику, и последние несколько шагов проделал, опираясь на неё, будто на посох. Госпожа Зю уже покончила со стряпнёй. Они направились прямо к чёрному лакированному обеденному столу, у которого прислуживал Тхо – как подумалось Шкипу, с определённого рода обличающим видом: за шестнадцать месяцев это были первые гости, приглашённые им к столу, не считая священника. Сегодня был день туземной кухни – их ждал говяжий суп с лапшой, листьями мяты и пророщенными бобами. Но в то же время – и нарезанный по американскому обычаю свежий хлеб из печи со сливочным маслом. А ещё по рюмке «Бушмиллса» для каждого. Никаких палочек – даже для Хао. Впрочем, для него не нашлось и «Бушмиллса». На десерт – что-то вроде пудинга из гуавы. – За ирландцев! – провозгласил полковник, опрокинув вторую стопку – а то, по опасениям Шкипа, и третью. – Сэндс – не ирландская фамилия, – заметил Шторм. – Речь не о ней, – признался Шкип. – Разве? – удивился полковник. – Ну как – я думал, что не о ней. – Наш род отплывал из Ирландии как Шонесси. А потом вдруг, прямо на борту судна, мы нежданно-негаданно превратились в Сэндсов. – Что-то такое и рассказывала мне тётушка Грейс. Мать всю мою жизнь относилась к этому факту как к чему-то таинственному и скандальному. – Да нет, это всего лишь забавно и самую малость стыдно. Что нового у матушки? – Всё хорошо, по-моему. Я получаю от неё письма. Обратно шлю открытки. – Вообще-то говоря, ребятки, я и не думал провозглашать тост за целую нацию. Имелась в виду всего лишь моя старая команда – «Боевые ирландцы» из Нотр-Дама. Я бы сказал, большинство из них так и вовсе были поляки. По меньшей мере, так оно было, когда я играл в её составе… ага, гляньте-ка на Шкипа. Гляньте-ка на его кислую мину. Думает: ну всё, вот-вот сейчас и понесёт старика! – Не стесняйтесь, дядя. Если вы достаточно пьяны, то и я порядком набрался. – Да-да-да, меня трясёт и распирает от горячего газа. Хоть воздушный шар в небо поднимай с помощью моих воспоминаний. Давай, меняй тему. – Ваша статья для журнала. Я вашу статью читал и ничего в ней не понял. – Как и я. – Это не совсем смена темы – если только мы беседуем на тему пустопорожнего сотрясения воздуха. – Не пытайся, я непрошибаем для критики. – Там куча какой-то заумной терминологии. Какая-то «точечная активность»… – Точечная активность – значит проявление инициативы, то есть когда сам берёшь быка за рога, покуда вышестоящее начальство сидит на жопе и не чешется. – Там и другие были… – Какие же это другие? Побуду твоим толковым словарём. – Да разве я помню? – Профессиональный жаргон – это важно. Надо учитывать вкусы потенциальной целевой аудитории. Эти ребята падки на всякую там абракадабру. Читал «Политику и английский язык»? – Э-э-э… это же вроде Джордж Оруэлл… Ага. – Читал, значит? – Да. И «1984». – Что ж, 1984 год у нас ещё впереди. И до его наступления не придётся ждать семнадцать лет. – Ну это по-любому, – кивнул Шкип. – Скорее шестнадцать, – заявил Шторм. – Чего шестнадцать? – Шестнадцать лет до восемьдесят четвёртого. – Погоди-ка минутку. Восемнадцать. Восемнадцать! Шторм рассмеялся, обмахивая ломтём хлеба свою остриженную армейским ёжиком голову. – Парни, – молвил полковник, – неприятель такой ерундой не занимается. – Чем не занимается? – Сложением и вычитанием, сержант. – Чем же занимается неприятель, господин полковник?