Гетти крикнул: – Я всего лишь хочу, чтобы каждый понял! Сержант обернулся к Флэтту и Джоллету – те теперь сидели на корточках у двери в бункер № 1: – Вы с ним того, чутка полегче. – О-о-ох… – Он нормальный был, пока вы не заявились. Хорош уже над парнем прикалываться. – Слушай, сержик… – И так вынудили меня дважды повторить. С меня хватит. – Есть, господин сержант. – Ответа не требуется. Поглядим, как вы выполните приказ. Сержант был одним из тех самых блистающих без всякого усилия, образцово-показательных парней – высокий, сильный, раскованный, с очень светлыми волосами – брови и те белые! – и пронзительно-голубыми глазами: их голубизна была видна с расстояния в пятнадцать футов. Матёрый бессрочник, весь покрытый шрамами, переживший битву при высоте Порк-Чоп-хилл – одно из самых героических сражений Корейской войны, про которое впоследствии сняли фильм с Грегори Пеком. – Ещё и винтовки свои профукали, – добавил он. Трое новичков хранили молчание. – Вы что, пацифисты? – Господин сержант, нас направили совсем не туда. Мы поехали в Эдвардс вместо Сан-Диего, а потом куда-то в Японию вместо Гуама. – Посадили нас на грузовой самолёт, господин сержант. – Никто не выдал нам оружия. Никто и слова нам не сказал. – Да это я так, дурака с вами валяю. Есть у нас для вас оружие. Чего у меня нет, так это времени сидеть ждать, когда уже приедет мой грузовик. Почему вам понадобилось целых пятнадцать дополнительных часов, чтобы проехать шестьдесят восемь кэмэ по хорошим дорогам? – Нас направили вообще не туда. – Ещё и самолёт опоздал, правда опоздал. – Мы много часов проторчали в Японии. – По-моему, у меня часы встали. Ну да – видите? – встали, господин сержант. – Мы даже не знаем, в каком мы сейчас городе. – И в какой провинции. – Да мы даже не в курсе, что такое «провинция». Взвод ждал: всем хотелось посмотреть, как эти трое выдержат устроенный им допрос. Похоже, у них вылетели из головы все наставления, каких только ни давали им Джоллет и Флэтт. Однако парни продолжали в том же духе, и их ответы не проясняли решительно ничего. – Слушайте сюда. – Есть, господин сержант. – На данный момент мы – разведывательный взвод «Эхо» в составе роты «Дельта» – стоим в Каофуке. Мы находимся в юго-западном углу южновьетнамского уезда Кути – уезда, не провинции. Слыхали про Железный треугольник[67]? Так вот, мы не в Железном треугольнике, мы к юго-западу оттуда, в дружественной зоне. Мы обеспечиваем в этом районе безопасность работы посадочной зоны на вершине горы – нам не разрешается называть её «базой» из соображений военного протокола. «Эхо» стоит тут, внизу, остальная рота – там, наверху. Вам ведь прочитали уже эту проповедь – ну, насчёт «не быть флажком на карте», вот это вот всё? Так вот, здесь у нас именно что флажок на карте. Мы не зовём его «базой», но это именно что постоянная база, и у нас действует два типа постоянных разведывательных патрулей. Обходим по периметру, затем прямо по склону – или же по склону, затем по периметру. Условия тут внизу не ахти какие. На четырнадцать парней у нас три лейки, но ни одного химического туалета. Так что копаем в лесу сами себе кайбо и держим свои произведения в хорошо прикрытом виде. Неохота дышать вашей вонью. Столовой у нас тоже нет, тут, внизу, только сухпай. Столовая – наверху, на горе: два горячих блюда в день, одно из них посменно, в смысле, один приём пищи, это вы уже с ребятами договоритесь, какая там у вас будет очередь, и, если до моих ушей долетит нытьё, дескать, людям горячего не досталось, и придётся мне составлять сложный график, я буду в бешенстве и уж тогда постараюсь устроить вам тут адок. Если отнесётесь ко мне с пониманием, так и я вас пойму, такая вот тут система. Не нарушайте дисциплину, содержите себя в порядке, так и не почувствуете, что я здесь есть. Вопросы? Нет вопросов. Вот и славно. Так. По всему этому театру есть подразделения, в открытую поднявшие бунт против своих офицеров. Наше – не из таких. Я здесь, чтобы выполнять приказы лейтенанта Перри и следить за тем, чтобы вы делали то же самое. Уяснили? – Так точно, господин сержант. – Так-то я отходчивый, но про адок – это я серьёзно. – Так точно, господин сержант. – Ну что, рядовой Эванс, рядовой Хьюстон, рядовой Фишер. Вы только что прослушали приветственную речь. Есть какие-нибудь вопросы по сути? Нет? Можете обращаться ко мне с вопросами в любое время. – А что такое «лейка»? – Лейка? Ну… лейка. Душ видел когда-нибудь? Вот и представь, где у него лейка. Ещё вопросы есть? – А что такое «кайбо»? – Это очко, в которое ты срать ходишь, рядовой. Филиппинское слово, по-моему. – Господин сержант, нам бы вздремнуть. – Добро. Марш на боковую! Хочу, чтобы ваши тушки фунциклировали по штатовскому расписанию, потому что по ночам вы будете нужны мне на ногах. Будете ходить в ночные дежурства. Располагайтесь в бункере номер четыре. Если хотите повесить себе на дереве гамак – без проблем. Гуков тут поблизости не бывает. Насчёт гамаков и оружия обращайтесь к капралу Эймсу. Никакого капрала Эймса они не нашли. В их новом жилище, крытом брезентом бункере из мешков с песком, где пахло прелыми носками и репеллентом от насекомых, обнаружилось четыре раскладушки – три из них ещё не были завалены барахлом. Эванс смахнул с одной засохшую грязь, сел и объявил: – Ещё всего лишь триста шестьдесят четыре дня этой шняги. Едва они разместились, в дверях возник их приятель Флэтт: – Добро пожаловать на Третью мировую войну! Эй, прошу меня простить за то недоразумение с петардами. Давайте завалимся в «Фиолетовый бар», я вам проставлю. – «Фиолетовый бар»? – Если он фиолетовый, тогда я не пойду. – Боишься упиться до фиолетовых чертей? – Да не боюсь я. Устал, – признался рядовой Хьюстон. – Лады. Но по бутылке я вам должен. – Флэтт показал им на прощание средний палец и удалился. Долговязый Фишер, центральный нападающий школьной баскетбольной команды, потёрся взад-вперёд макушкой о пластиковый потолок. – Неплохо, – сообщил он. Они лежали без движения каждый на своей раскладушке. Через время Хьюстон и Эванс разговорились о том, где бы достать «кока-колы». От движения новобранцев удерживало переполняющее их чувство смущения и неловкости. Но заснуть не получилось – они услышали на улице голос Флэтта и последовали за ним в «Фиолетовый бар». Дорога, грубо проложенная бульдозерами и изрытая колёсами вездеходов, была такая ухабистая, что идти по ней было невозможно. Пришлось держаться ближе к обочине. Мимо них проехал и бибикнул какой-то джип с площадки на вершине горы. – Не машите, не машите им руками, – произнёс Флэтт. – Они никогда не тормозят. Машина выпустила облако выхлопных газов, и он пнул её по бамперу. Многих из жителей Каофука, которых сочли ненадёжными, рассадили в один прекрасный день по грузовикам и увезли бог знает куда. Рисовые чеки захирели, а гербициды превратили голые поля в подобие пустынного пейзажа. Теперь селение представляло собой полуразваленный и беспорядочный лагерь для перемещённых «дружественно настроенных» вьетнамцев: со стороны южного присёлка над ним господствовал храм Новой Звезды, а с севера – «Фиолетовый бар». – Вы тут, снаружи подождите, – сказал Флэтт, когда они добрались до бара. – Какого хрена? – Да это я так, по приколу! У сержанта возникли какие-то дела на вершине горы, и потому здесь собралась половина взвода. Все сели вокруг двух сдвинутых вместе столиков. По расчётным дням здесь бывало немало женщин, сегодня же – только одна, в чёрных туфлях на высоком каблуке и с красным педикюром; одета она была в брюки и рубашку и сидела у столика с газетой. «Четыре пива, солнышко», – попросил Флэтт, а она ответила: «Я тебе не рабыня!», и папа-сан, который почти всегда был тут же в баре, сам принёс им бутылки из морозильника, набитого кусочками жёлто-коричневого льда. Прежде чем вскрыть своё пиво, Флэтт до краёв налил в стакан йодированной воды из фляги, и другие последовали его примеру, обрызгав солому у себя под ногами. Через дверной проём за ними наблюдали тощие собаки. Сменщики попытались расспросить Флэтта, какова же всё-таки цель, какова миссия их подразделения, а Флэтт попытался объяснить, что в основном это охрана внешнего периметра посадочной зоны. А кто-то другой добавил: – Мы работаем на ЦРУ. – Я-то думал, наша задача – военная разведка. – А мы не разведподразделение. Мы не знаем, кто мы такие. – Раз я работаю на ЦРУ, тогда где мой зелёный берет? На ЦРУ ведь эти козлы работают. «Зелёные береты». Наверно, новобранцы ещё не успели протрезветь с прошлой ночи – иначе неясно, как они умудрились пробыть в «Фиолетовом баре» так недолго, но уже напиться. – Кое-что насчёт тебя, Хьюстон; ты же типа вроде как ковбой, но вот что я насчёт тебя думаю: у тебя есть вкус. Есть чувство стиля. – Спасибо, дружбан. – Не, я серьёзно. Без прикола. Я пьяный, но… да ты понял, о чём я.